Забытое убийство

Сорвина Марианна

Во-первых, депутат пытался разделить и противопоставить немецкое население – провести границу между пангерманистами и конформными обывателями, которых он называет «лояльными немцами». Заигрывание с аполитичными обывателями и абстрактным «народом» – очень характерный прием для центриста.

И, во-вторых, Грабмайр впервые назвал немецких националистов итальянским словом «ирредента», что само по себе звучало несколько необычно, но на тот момент было абсолютно верно: они действительно оказались чужеродным телом в собственной немецкоязычной стране.

«К сожалению, в Австрии имеется немецкий “ирредентизм”, – писал Грабмайр. – Это те немцы, которые видят выход только в распаде Австрии и присоединении к Германии» [50] .

Слова депутата звучат наивно: процесс интеграции шел уже полным ходом, и распад Австрии

был лишь делом времени.

«Для лояльных немцев в государстве есть только один путь, – заявил Грабмайр, – закладывать конституционные основы для защиты национальных прав немецкого народа. Совершенно очевидно, что это должен быть отказ от исключительного господства немцев. Раз мы живем в единой империи, мы должны считаться с другими национальностями, в первую очередь со славянами. Это трезвый расчет, принимая во внимание все факторы. И здесь нет никакой политической альтернативы» [51] .

50

Karl v. Grabmayr. Erinnerungen eines Tiroler Politikers 1892–1920… S. 66.

51

Ibid. S. 63.

Сознавал ли Грабмайр, что его слова при сложившейся ситуации звучат для всех, без исключения, немцев унизительно: как попытка воспитывать их насильственными методами, гладить по голове за послушание и «лояльность» и наказывать за радикализм? Скорее всего, он вообще об этом не думал, стремясь сохранить собственное лицо и, как он сам однажды выразился, «благополучно решить крайне сложную задачу <…>, не повредив при этом <…> собственной политической линии» [52] .

52

Ibid. S. 109.

Комментируя результаты своего выступления в Мерано, он говорит о том, что тирольские крупные землевладельцы пришли в восторг от его речи, заявляя, что «впервые прозвучало свободное и смелое слово», в то время как «радикалы были в ярости» [53] .

Первым на меранскую речь депутата откликнулось «Восточногерманское обозрение» Карла Вольфа. В статье под названием «Некий Грабмайр» говорилось: «Давно уже нам не приходилось слышать таких предательских слов! Да ни один славянин и ни один мадьяр не позволил бы себе подобного тона по отношению к своей нации, какой позволил господин Грабмайр по отношению к собственному народу. Ни один из них никогда не пал бы столь низко, как господин Грабмайр. Он пытается развязать войну между немцами и сравнивает борцов за права и свободу с ренегатами и уголовниками, пытаясь опорочить их в глазах парламента и народа» [54] .

53

Ibid. S. 64.

54

Karl v. Grabmayr. Erinnerungen eines Tiroler Politikers 1892–1920… S. 64.

Официальная «Triester Zeitung» от 16 февраля 1899 года по этому поводу замечала: «Живейший интерес вызывает в настоящее время ожесточенное противостояние между членом парламента доктором Грабмайром и группой Шёнерера-Вольфа. Господин Грабмайр поистине является украшением немецких левых. Среди множества посредственностей, которые в почтенном возрасте решили потопить общественную жизнь в радикализме, этот член парламента приятно удивляет не только широкими познаниями в юридической области, но и блестящим ораторским талантом. Идеальная форма его выступлений <…> удачно избегает сухого академизма, что создает чувственную динамику в соединении с политическим темпераментом, классическим стилем и даже свободой выражений» [55] .

55

Ibid. S. 65.

Триестская газета замечает, что радикальные призывы приведут немецкий народ к печальным последствиям, и неизвестно, какой следует искать выход из этой тяжелой ситуации. Зато «украшению немецких левых» Грабмайру, как выяснилось, и это было известно. Он пишет, что главная мысль его речи исчерпывается

одной фразой: «Единственный шанс на успех – это согласие между всеми лояльными, государственно мыслящими немцами» [56] . Хорошо знакомая фраза, многократно произносимая в политической истории, но лишенная всякого практического смысла. Призывы Грабмайра к «коллективной политической воле» и «выработке мирных соглашений» уже не действовали, и не мог опытный парламентарий этого не видеть. Однако его истинная позиция становится ясна, как только он переключается с народа на действующих политиков. Грабмайр покровительственно журит их за неспособность соблюсти свое публичное лицо, которое строится «на остроумии, умении приводить аргументы, вести себя, отвечать, поскольку каждый жест политика заметен окружающим» [57] .

56

Ibid. S.64.

57

Karl v. Grabmayr. Erinnerungen eines Tiroler Politikers 1892–1920… S. 63

Одним словом, «встряхнитесь, господа, на вас смотрит вся Европа». Тирада Грабмайра о визуальной роли политика настолько прозрачно указывает на его собственные убеждения, ставящие красноречие, жесты, манеры и остроумие выше здравого смысла и реальности, что дальнейшие вопросы отпадают за ненадобностью.

Но никакая речь немыслима без выводов. И Грабмайр начал сворачивать свое пространное выступление, чтобы перейти к «трем необходимым условиям дальнейшего развития государства»: общественным гарантиям для немцев (каким, он не уточнил), пересмотру нынешнего большинства в парламенте (оно состояло из чехов) и… смещению правительства Туна, которое никого уже не удовлетворяет. Это было вовремя и хитроумно.

Напоминание о гарантиях для немцев было поклоном в сторону немецкого большинства в Тироле. Призыв пересмотреть чешское большинство в парламенте ничему не угрожал, поскольку на совещание в Мерано собрались отнюдь не чехи. А ругать Туна стало почти модным занятием, ведь его в тот момент уже не поддерживал ни один человек в здравом уме. И присутствующие вполне охотно согласились с этими пунктами, предложенными тирольским «цицероном».

На этом следовало бы остановиться, однако Грабмайр поистине превзошел себя: под конец он еще решил сделать изящный реверанс в сторону многочисленных австрийских католиков. Покритиковав радикальный лозунг «нелояльных» немцев «Долой Рим!», он заметил, что «такое смешение религии и политики, практикуемое радикалами, является предосудительным, поскольку оскорбляет чувства верующих <…>. Почему это для немцев должно быть нечто иное, чем для поляков и чехов, словенцев и итальянцев?»

«Мы обязаны положить конец этому лозунгу, утверждающему, что мы враги церкви! – воскликнул Грабмайр. – Разве мы ее враги? <…> Церковь тоже нуждается в свободе и правах, которые мы для себя требуем» [58] .

Ответ на этот ораторский пассаж не заставил себя ждать. «Никто из уважающих себя немцев не подаст руки этому проправительственному клерикалу!» – воскликнуло «Восточно-немецкое обозрение» Карла Вольфа.

* * *

И сам Грабмайр, и его речи являются, в сущности, зеркалом всего австрийского парламентаризма. Однако, при всей возможной иронии в его адрес, Грабмайр – незаменимый комментатор событий. Хотя бы уже потому, что он был непосредственным свидетелем происходящего, причем типичным для своего времени свидетелем.

58

Karl v. Grabmayr. Erinnerungen eines Tiroler Politikers 1892–1920… S. 63.

А к бунтующим «нелояльным» немцам в конце года присоединились еще и недовольные налогами муниципальные советы. Они обвинили Туна в злоупотреблении 14-м параграфом. 2 октября 1899 года граф Тун-Хоенштайн, не вынеся ударов со всех сторон, подал в отставку, а его место занял граф Клари.

1.4. Потомственный дипломат

Новый премьер Цислейтании граф Манфред Клари-Альдринген (30 мая 1852–12 февраля 1928) начал с того, что отменил распоряжения о языках и заявил о полной своей нейтральности в отношении всех партий и национальностей. Он вошел в залу и, сделав выразительное лицо, попросил партии с пониманием относиться к обстановке в стране и не нарушать порядка в парламенте.