Забытое время

Крапицкая Влада

Но, спустя двадцать минут, весь мой благодушный настрой испарился. Заняв своё место в аудитории, я с нетерпением ожидала прихода Давида, а когда он появился и, кивнув мне, сел за свободный стол, нахмурилась. “Понятно, решил поиграть в недоступного. Типа, я за тобой вчера побегал, а сегодня потерял интерес, и побегай теперь ты”, - сразу поняла я и поморщилась. В любой другой ситуации я сразу выбросила бы парня из головы, но сейчас требовалось получить информацию, поэтому я повернулась к нему и иронично произнесла:

– Это

кого ты теперь разыгрываешь - стеснительного или потерявшего интерес?

– Просто не хочу на тебя давить, - спокойно произнёс он.

– Да? Похвально, - ответила я, не веря его словам.
– Иди сюда. Тогда я буду на тебя давить.

– Сильно?
– вкрадчиво спросил он и, улыбнувшись, поднялся и пересел ко мне.
– И на какие места?

– На голову, и сильно, - саркастично бросила я, а потом более спокойно добавила, чтобы не встревожить его: - Просто хочу ближе с тобой познакомиться.

– Рад этому, - ласково сказал он.

Хотелось сказать, что рано радуешься, но я сдержалась и, улыбнувшись ему, спросила:

– Слушай, а с какого перепуга ты перевёлся в наш универ в мае? Сессию уже бы сдал и переводился. Или так накосячил там, что учиться уже не давали? Так и здесь тебя быстро поставят на место, если будешь унижать всяких кур, наподобие Милы.

– Ты думаешь, что меня можно испугать чем-нибудь и не дать делать то, что я хочу?
– снисходительно спросил он.
– Плевать мне на то - кто и что обо мне думает.

– Ой, вот только не надо разговаривать со мной в таком тоне, - предупредила я.
– Ну, так что? Почему перевёлся? И, кстати - тебе сколько лет? Не староват для студента очника, а? И сразу скажу - начнёшь юлить, а не на вопросы отвечать, больше никогда разговаривать с тобой не стану.

– Мне двадцать три, и учиться никогда не поздно, - с показным послушанием ответил Давид, а в глазах появился хитрый блеск.
– Перевёлся по личной и очень важной причине.

– Какой?
– требовательно спросила я.

– Ну, может мне сердце разбили, и я решил уехать подальше от предмета своих мечтаний, - уклончиво ответил он.

– Серьёзно? Тебе? Сердце разбили?
– скептично спросила я.
– Да кому ты заливаешь?! Кому угодно можно разбить сердце, но не тебе…

– Ну, почему же? И мне можно разбить сердце, - прервав, безэмоционально сказал он, и я поняла, что именно сейчас он говорит правду.

“Допускаю, что была в его жизни зазноба, оставившая след в душе. Но точно не она причина его перевода”, - подумала я, и в этот момент раздался звонок, и в аудиторию вошла преподавательница.

– В общем, ты пока думай над ответом, который меня убедит, а на перемене озвучишь его, - быстро произнесла я, давая понять, что пока разговор окончен.

Всю первую полупару парень вёл себя тихо и делал вид, что слушает препода, но чувствовалось, что мыслями он далеко. “Наверное, выдумывает, что бы мне такого соврать. Руку даю

на отсечение, что правду из него так просто не вытянешь. Не из тех он, кто любит откровенничать”, - я тоже не особо вслушивалась в лекцию, и косилась на Давида. А когда началась перемена, сразу вопросительно посмотрела на него.

– И?

– Ладно, тебе скажу, - нерешительно произнёс он и наклонился ко мне.
– Только обещай, что никто не узнает. Не хочу сочувствия или охоты на меня.

– Сочувствия или охоты?
– заинтригованно переспросила я.

– Да. Именно это я переживал последние полгода, - он тяжело вздохнул.
– В общем, чуть больше полугода назад мои родители погибли в автомобильной аварии. Отец являлся владельцем крупного холдинга, и я стал единственным наследником. После этого все как с цепи сорвались. Каждая девица видит во мне потенциального мужа, который будет исполнять все её желания. Или же вокруг снуют доброхоты, желающие помочь мне в управлении отцовскими, а сейчас уже моими, финансами. Сама понимаешь, такое положение вещей напрягает.

Как только я услышала про смерть родителей, то моментально испытала стыд из-за того, что так вела себя с парнем, поэтому виновато произнесла:

– Соболезную из-за утраты…

– Рима, только не надо мне соболезновать, - Давид мученически закатил глаза.
– Я сюда переехал именно из-за того, что, в том числе, устал выслушивать и соболезнования. Полгода, пока оформлялись права на наследство, пришлось ждать и отбиваться от всех, а здесь я хочу начать жизнь заново. В этом городе нет воспоминаний о родителях и бывших друзьях, нет компаньонов отца и девиц-охотниц за богатыми мальчиками. Понимаешь? Я хочу жить как все.

– Понимаю, - ответила я, испытывая жалость к парню, и дала себе слово, что постараюсь не напоминать ему о смерти родителей, чтобы не бередить его рану.
– А почему раньше не закончил универ?

– Ну, тут я сам виноват. Таких историй масса - богатенький, избалованный с детства мальчик ещё в школе стал на скользкий путь и забивал на учёбу, - он поморщился, говоря это и я улыбнулась, представив какие тусовки мог устраивать Давид. А он, тем временем, продолжил: - Но потом пришло прозрение, и я взялся за ум.

– Ясно… Слушай, а почему тогда пошёл на нашу кафедру маркетинга и рекламы, а не в юристы, экономисты или банкиры?

– Хочу творческой работы. Планирую после окончания универа открыть своё рекламное агентство. Может и тебя удастся затащить к себе на работу?
– последнее предложение он произнёс игриво, и я рассмеялась.

– Ты не исправим, да? Жалуешься, что барышни охотятся на тебя, и при этом сам не упускаешь ни одной юбки…

– Почему же юбки? Ты вон сегодня в брюках… И кстати, тебе идёт. Попка смотрится очень аппетитно. Так бы и покусал!
– Давид подмигнул мне, и теперь уже я закатила глаза, а потом весело сказала: