Забытое время

Крапицкая Влада

– Может, я подойду?
– тут же предложила я.
– Насколько я знаю, печень ведь единственный орган, который способен полностью восстановиться после операции. Тем более, я моложе, а значит, ещё больше шансов, что папа быстрее вылечится. Я ведь даже никогда не болела.

– Нет, что ты! Не надо! Даже не думай об этом!
– испуганно сказала мама.
– Да и не подходишь ты…

– Мама, это даже не обсуждается! И почему ты думаешь, что я не подхожу? Какая у меня группа крови?

– Эээ, не та, что нужна папе, - уклончиво ответила мама.
– И вообще, я позвала тебя не для этого.

Нежелание мамы говорить обо мне, как о доноре, и называть мою группу крови вызвало тревогу и недоумение,

и я напряглась, чувствуя, что здесь что-то не так. “Ладно, потом выясню этот вопрос”, - решила я.

– Боюсь, шансы нашего папы невелики, и долго он не проживёт, - тем временем произнесла мама и, не выдержав, разрыдалась.

– Мамочка, подожди, не плачь, - умоляюще попросила я и обняла её за плечи.
– Ведь его поставили в очередь на пересадку? А значит, шанс есть!

– Римочка, мы уже всё перепробовали!
– маму уже начало трясти от нервного напряжения.
– Это ужасно! Никто из наших немногочисленных родственников не подходит! А трупного органа можно ждать месяцами, а у папы каждый день на счету! Сейчас врачи оценивают его состояние как удовлетворительное, и велик шанс, что после пересадки он выздоровеет. Но с каждым днём этот шанс уменьшается! Надежда была на операцию за границей. Понимаешь, в некоторых странах можно брать орган от живого человека и не родственника…. Вообще-то это не совсем легально, потому что за орган необходимо платить, но это уже дело двух сторон, главное, чтобы человек написал бумагу на добровольное донорство, а там уже нельзя доказать, что мы заплатили ему деньги. Но сегодня я получила последний ответ и… Это ужасно, мы финансово не вытянем! Самая дешёвая операция выходит в Израиле, но и там сумма не маленькая! Нам негде взять двести тридцать пять тысяч долларов, и это без учёта стоимости самой печени! А за неё нужно выложить ещё сорок пять тысяч долларов.

– В общей сложности необходимо двести восемьдесят тысяч?
– быстро подсчитав всё, спросила я, пугаясь такой цифры.

– Да!
– выкрикнула мама, и я поняла, что у неё уже началась истерика.
– Мы не соберём столько, даже если продадим и папину фирму, и нашу квартиру, и машину! Нам всё равно не хватит денег!

– Мамочка, умоляю, не рви себе так сердце, - пробормотала я, прижав её к себе, и начала успокаивающе гладить по спине.
– А кредит взять можно?

– Я узнавала… Это какой-то замкнутый круг. Если брать большую сумму, то они дают только под залог имущества, а значит, продать мы его не сможем! А, не продав, не соберём нужной суммы, потому что оценочная стоимость не так велика, как нам необходима… Да и одолжить такие деньги нам негде… Боже, я с ума скоро сойду от всего этого! Я себя готова продать на органы, только чтобы мой Витечка выжил… Но самое страшное не в этом, а в том, что папа почти сдался. Понимаешь? Он уже поставил на себе крест, говоря, что лучше умереть и оставить нас с фирмой и имуществом, чем лишить всего!
– мама уже не контролировала себя и почти кричала.
– Он сам уже не хочет бороться, боясь разрушить наше благосостояние!

– Что за бред! Как он может так говорить?
– я ощутила злость.
– Его здоровье важнее, чем квартира или фирма! В конце концов, я лошадь здоровая. Универ ерунда! Могу взять академотпуск и пойти работать!

– Римочка, но всё равно я не знаю, где собрать полную сумму, - мама уже чуть ли не выла.

– Спокойно, мамуль, спокойно. Я что-нибудь придумаю! Обещаю. Я найду деньги, - как можно твёрже сказала я, хотя даже не представляла, где искать их.

– Это так страшноооо, - мама плакала уже навзрыд, и я поняла, что лучше ей сейчас дать выплакаться.

“Она держалась, наверное, не один месяц. При папе не плакала, чтобы морально поддержать его, при мне вообще разыгрывала спектакль, что всё хорошо, а сейчас сдалась”, - подумала я, а потом

начала лихорадочно соображать, где же взять деньги. Пока в голову приходил только один вариант - это обратиться в благотворительные фонды и волонтёрские организации, и я пообещала себе, что, в первую очередь, так и поступлю. “И всё же нельзя сбрасывать со счетов себя. Обязательно попрошу врачей проверить меня на совместимость с папой. Если что, это позволит сэкономить сорок пять тысяч долларов, а, в нашем случае, это уже немалая сумма”.

Почти час мы ещё сидели на улицы, и мама рассказывала, как они всё узнали, как проходили все необходимые процедуры, и как боролись с болезнью. Слушая её и представляя, как им было тяжело, я и сама расплакалась из-за того, что все эти месяцы училась и беззаботно жила, вместо того, чтобы им помогать хотя бы морально. И это не говоря уже о том, что продолжала жить, как и раньше, не особо ограничивая себя в средствах, а родители даже не заикнулись об экономии.

– Ну всё-всё, не плачь моя девочка, - всхлипывая, попросила мама.
– Ты же знаешь, папа не любит, когда мы плачем. Нельзя ему показывать наши слёзы, чтобы не расстраивался. Нужно улыбаться, поддерживать его, вселять надежду…

– Нужно бороться, - глотая слёзы, пробормотала я.
– Мы обязаны поставить папу на ноги! И клянусь, я обязательно найду выход! А теперь пошли к нему. Может, он уже проснулся… А то я снова расклеюсь и начну рыдать.

– Ммм… только дай я его немного подготовлю, - робко сказала мама.
– Я не говорила, что позвонила тебе. Он не хотел, чтобы тебя отрывали от учёбы в конце семестра.

– Хорошо, - согласилась я.
– А также подготовь к тому, что он должен выслушать целую лекцию о том, что он нам нужен и без фирмы, и прочей ерунды. И скажи, что я не буду миндальничать и стараться подобрать мягкие слова, если он продолжит гнуть свою линию, собираясь сдаться.

– Ты всегда была сильной девочкой, - мама сжала мою ладонь и с благодарностью посмотрела на меня.
– Нам с тобой так повезло.

– Это мне повезло иметь таких родителей, - ответила я, вытирая непросохшие слёзы, и решительно поднялась.
– А пока будешь готовить папу, назови мне фамилию лечащего врача. Я хочу поговорить с ним.

– О чём?
– чувствовалось, что мама немного испугалась.
– Если о донорстве, то даже не думай…

– Я хочу поговорить о прогнозе на будущее, - ответила я и пообещала себе, что, вопреки просьбам мамы, обязательно предложу себя в качестве донора.

– Соловьёв Анатолий Павлович. Пошли, мне тоже не мешает с ним поговорить, - немного подумав, нехотя сказала мама и поднялась с лавочки.

– Тогда веди меня в отделение, - произнесла я, всё больше удивляясь маминому поведению и нежеланию оставлять меня наедине с лечащим врачом.

А когда мы поднялись на четвёртый этаж больничного корпуса и вошли в отделение, мне повезло. Не успели мы набросить халаты и надеть бахилы, как одна из медсестёр подошла к маме и сказала, что папа проснулся. Тут же засуетившись, мама попросила подождать меня в коридоре и скрылась в одной из палат, чем я и решила воспользоваться. Ринувшись к одной из медсестёр, я поинтересовалась, где могу найти врача, а потом побежала в его кабинет.

Доктором оказался седовласый мужчина с аккуратной бородкой. На вид, ему было около пятидесяти лет, и всем своим видом он вызывал уважение. Неодобрительно посмотрев на меня, когда я ворвалась в его кабинет, уже спустя минуту он глядел на меня с жалостью, когда я назвала имя и фамилию своего отца.

– Присаживайтесь, - указав на стул, произнёс он, а потом вздохнул.
– Как вы уже, наверное, знаете, дело обстоит весьма серьёзно…

– Да, - я нетерпеливо кивнула.
– Мама обрисовала мне ситуацию и сказала, что сейчас может помочь только пересадка. Это правда?