Забытое время
Шрифт:
Как и в школе, в университете на первом курсе группа поделилась на кучки. Были те, кого я условно называла “красивыми”, и те, кто относился к “умным”, и, конечно те, кто считался “задротами”. Естественно, пока все приглядывались друг к другу, конфликтов особых не возникало, но как только все группы сформировались, и я не примкнула к какой-нибудь одной, меня начали доставать. “Красивые” причислили меня к “умным” и постарались морально унизить, за что реально получали по морде. Особенно досталось Миле, предводительнице “красивых”. При первом же конфликте я, недолго думая, окунула её головой в унитаз, и девицу до сих пор трясло от ярости,
“Умные” пытались взять меня в свою компанию, но я быстро объяснила, что они такие же идиоты, как и все остальные. Ну, а “задроты” сразу поняли, что ко мне лучше не подходить. Однако отпускать в мой адрес ехидные замечания любили все, хотя и старались это делать так, чтобы я не слышала.
К несчастью Милы, я услышала высказывание и, тут же поднявшись, посмотрела на неё и её подружек, а потом угрожающе сказала:
– Завали рот, курица. Иначе сейчас выбью зубы, а потом куплю тебе три вибратора и засуну во все дыры, чтобы ты испытывала удовлетворение всегда. Я ясно выразилась? Или ещё что-нибудь хочешь сказать своим подружкам?
Вся кучка сразу притихла, а остальные группы засмеялись, что разозлило меня ещё больше. “Идиоты! Будь я на их месте, то давно бы уже сплотила всех и толпой поучила ту, которую все боятся. Так нет же, они предпочитают ржать друг с друга, вместо того, чтобы всей группой поставить меня на место”, - презрительно подумала я, а потом снова посмотрела на Милу.
– Не слышу ответа. Ты меня поняла, или дальше обсудим мою неудовлетворённость?
– Да с чего ты взяла, что я говорю о тебе?
– скривившись, спросила она, стараясь не показать страх, который сейчас явно читался в глазах.
– Не надо думать, что мир крутится вокруг тебя.
– Ну да, весь мир ведь крутится вокруг тебя, - бросила я.
– Смотри, как бы врачи реанимации не присоединились к этому.
Фыркнув, Мила отвернулась от меня, как бы показывая, что я не стою её внимания, а потом начала на что-то тыкать в журнале, указывая свои подружкам. Поняв, что конфликт исчерпан, я снова уселась на сиденье и, в очередной раз, ощутила горечь.
“Капец, популярной быть скучно. Одиночкой или злобной сукой - тоже не легче. Неужели нельзя меня просто оставить в покое? Сижу ведь, никого не трогаю. Так нет, надо меня попытаться уколоть. Блин, так кололи хотя бы как-то по-умному, а не такими дебильными высказываниями!” - зло подумала я, а потом снова тяжело вздохнула. “Но всё же эта курица права. Я реально испытываю неудовлетворённость. Даже секс уже кажется скучным, и вчера я просто сбежала из клуба, когда парни начали подкатывать ко мне. Одни и те же фразы, чтобы познакомиться, похотливый интерес в глазах, обещания неземного удовольствия, а потом - пшик. Сопение над ухом, слюнявые поцелуи и потные ладони неумело сжимающие грудь… Фу, тоска. Скучно до омерзения! До желания кричать, что всё достало!”.
От всех этих мыслей и противного чувства безнадёги, которое меня с каждым днём охватывало всё больше, я ощутила, как снова разболелась голова. Закрыв глаза, я приложила пальцы к вискам и начала их тереть, стараясь вообще ни о чём не думать. Но это плохо получалось, и в голове крутилась самая мерзкая мысль, а вернее требование и желание, чтобы меня хоть кто-то или что-то удивило.
В музее преподаватель собрал группу в кучу, затем нам выдали бахилы, и экскурсовод принялась водить нас по залам, рассказывая про течения в разные эпохи и указывая
“Скорей бы уже нас отпустили. Зачем вообще нас тащили в этот музей? Можно было в интернете посмотреть каталог музея, выбрать какую-нибудь картину и написать эссе так, без экскурсий. А теперь вот со скуки можно умереть… Эх, вот приеду домой, пообедаю и спать завалюсь. Может хоть днём удастся выспаться”, - думала я, держась чуть в стороне от всех, и в этот момент кто-то из сокурсников удивлённо произнёс:
– Тю, да это же Рима Гордеева! Смотрите! Вот прикол-то!
– Точно! Рима, девушка как две капли воды похожа на тебя!
– ко мне подошла Оксана и улыбнулась.
– Это портрет шестнадцатого века. Автор, к сожалению, не известен, - экскурсовод начала сыпать заученными фразами, обращая наше внимание на стиль написания картины и общую композицию, но я её не слушала.
Восприняв всё как шутку, я растолкала одногруппников, чтобы посмотреть на кого я там могу быть похожа, и замерла, не веря своим глазам.
С картины на меня на самом деле смотрела девушка, один в один как я, но изумление вызвало даже не это, а задний фон. Девушка сидела на камне, а позади неё виднелось озеро, которое я последнее время всё чаще видела во снах.
“Что за фигня?” - пронеслось в голове и, подойдя вплотную к картине, я принялась её скрупулёзно рассматривать.
Сидящая на камне девушка казалась живой, и я поняла, почему в музей взяли эту картину неизвестного художника. “Дело не в том, что полотно шестнадцатого века, а в мастерстве художника. Он смог передать момент, и я точно могу сказать, что девушка ощущала. В глазах читается радость и восторг. Она с благоговеньем смотрит на мир и способна ощущать массу положительных эмоций от простых вещей - наслаждаться ветерком, который развевает её русые волосы, любоваться голубизной неба и зеленью травы… ей нравится всё, что она видит… Счастливая!” - с завистью подумала я, глядя в её голубые глаза.
“Но, чёрт, почему же она так похожа на меня? И это озеро… Оно пугает больше всего”, - втянув воздух, я тут же шумно его выдохнула. “Как такое может быть? Уже приблизительно год во снах я вижу такое же озеро! И этот камень! И деревья вокруг! И порой чувствую во снах, что мир заново открывается передо мной. Что я снова смогу восхищаться его красотой и смогу найти прекрасное даже в самых обыденных вещах… А потом просыпаюсь и тоскую, что это лишь сон…”.
– Сходство только внешнее, да и то, не особо сильное. Эта с картины чувствуется, что счастлива, а наша Римочка всё воспринимает в штыки, - колко бросила Мила и, фыркнув, отошла к другой картине, но я проигнорировала её выпад, потому что меньше всего интересовалась её мнением.
– А что вообще известно об этой картине?
– спросила я у экскурсовода, желая побольше узнать.
– Практически нечего, - ответила женщина.
– Её передали в дар музею около ста пятидесяти лет назад и уже тогда не знали ни имени художника, ни подлинного названия картины. Сейчас в каталогах она значится как “Девушка у лесного озера”.
– Понятно, - пробормотала я.
– А имя дарителя можно узнать?
– Боюсь, нет. Во время Второй мировой войны работники музея успели вывезти только картины, а архив со всеми записями был уничтожен во время бомбардировок.