Забытое время
Шрифт:
– А кстати, хочу сейчас задать ещё один вопрос, пока ты не продолжила рассказ, - вставил Давид.
– Как я понял, ты могла выбирать между мирами, почему пошла именно в наш?
– Ну, на самом деле особого выбора у меня не было, - уныло ответила девушка.
– Всё дело в том, что данные по каждому из миров, которыми он занимался, хранились на специальных кристаллах. Дед забрал их все, но во время хаоса эпидемии и бегства из города, а также наших скитаний, часть кристаллов повредилась, часть затерялась, а часть у нас попросту отобрали. Остался лишь один кристалл, и мы радовались и этому. Повезло, что ещё и прибор считывания остался. Пока он мог работать на автономном источнике питания, я день за днём, год за годом заучивала с него информацию и повторяла её. При помощи деда изучала ваши языки,
– Получается, ты знаешь абсолютно всех бессмертных, которых сюда засылали?
– с любопытством спросил Гектор.
– Не совсем. Я сосредоточилась лишь на тех, кто выжил до семнадцатого века. То есть до момента, на который у нас имелись данные. Те, кто уже умер, меня не интересовали.
“Вот чёрт! А если Гектор начнёт расспрашивать Весту про Анаит?” - испуганно подумала я. “Я же выдумала девушку… Ох, получается Веста знает и про то, что я жила с Гектором? Блин, только не это! Если она хоть словом заикнётся, конец всему!”.
– Получается, ты всё о нас знаешь?
– осведомился Давид, как будто прочитав мои мысли.
– Нет, о вас я ничего не знаю. Такие данные не интересовали наших учёных. Ваша личная жизнь не фиксировалась. Обращали внимание на то, что происходило вокруг, что волновало общество, какие открытия совершались…
– Понятно, - с досадой произнёс Давид, а я с облегчением выдохнула, услышав такое.
– Просто по разным причинам и в разное время нам троим пришлось пройти полное погружение… знаешь, что это такое?
– Да, знаю, - Веста кивнула.
– Так вот, мы многое не знаем о себе и своей жизни, и я подумал, что ты можешь нам помочь.
– Простите, но честно ничего не знаю. Такие данные никто не собирал. Лишь общая история записывалась и анализировалась. Все данные, что поступали, вписывались в общую картину мира. Я, например, знаю, какие войны здесь велись, но даже не могу сказать, кто из вас в них участвовал.
– Ничего страшного! Это не столь важно, - добродушно бросила я, а для себя отметила: “Но про Анаит стоит поговорить с Вестой. Объясню ситуацию в общих чертах, и надеюсь, она меня поймёт”.
– Так что там дальше происходило у вас?
– Как я уже сказала, получить данные оказалось для деда самым простым, а всё остальное далось нам с огромным трудом и потерями, - девушка тяжело вздохнула, а на глазах навернулись слёзы.
– Мама с папой, бабушки, и дедушка по материнской линии заразились… Я пыталась их остановить… Не дать себя убить, но ничего не могла поделать… В тот момент я вообще думала, что осталась одна, ведь дед был на работе и я думала, что он тоже умер… Когда он меня нашёл… Ох, не могу я это вспоминать, - не выдержав, Веста расплакалась и Гектор тут же прижал её к себе и принялся успокаивающе гладить по голове, она уткнулась лбом в его плечо и сквозь слёзы забубнила: - Это было так страшно… Я бродила по городу, заполненному трупами и не знала, что делать… Думала, что я вообще одна осталась в мире и мне не хотелось жить…
– Ну всё-всё, не переживай, это позади, - ласково утешил Гектор.
– Не хочешь, не рассказывай. Мы и так представляем, каким может быть мир на грани катастрофы.
– Да, именно на грани, потому что оказалось, что самое страшное не эпидемия, а жизнь после неё, - всхлипывая, вставила она, а потом подняла голову и проникновенно посмотрела в глаза Гектору.
– Я всегда считала, что мы цивилизованное общество, что наш уровень развития не позволит скатиться до рабства, что такое может происходить в какой угодно реальности, но только не у нас… А выжившие… Они превратились в зверей. Все стали думать только о себе, о личном благе, а не об обществе в целом! Мы стали хуже варваров! Когда паника схлынула и оставшиеся немного пришли в себя, началось страшное. Борьба за продукты питания унесла немало жизней, и даже
– Это, к сожалению, нормально, - с сочувствием сказал он.
– Думаю, во многих параллельных реальностях, и в нашем мире в том числе, мы сначала заботимся о собственной шкуре, а потом уже об остальном. Это элементарный инстинкт самосохранения, и как бы не было развито общество, этот инстинкт главенствует.
– Не правда, дед рассказывал, что были миры, где люди заботились в первую очередь о благе общества, и жертвовали собой, если требовалось, - не согласилась она.
– Ну, значит, это нам не повезло жить в таких мирах, - Гектор пожал плечами и с сожалением посмотрел в глаза девушки, а потом добавил: - Не волнуйся, в нашем мире мы позаботимся о тебе. Пусть наше общество не идеально, но всё же жить в нём можно, и даже вполне комфортно.
– Комфортно, - мечтательно повторила она и улыбнулась сквозь слёзы парню.
– Такое тёплое слово. Я уже стала забывать его… У нас не было этого комфорта… Когда все отсиделись в бункерах и вышли на поверхность, мы вернулись чуть ли не в каменный век. Полагаясь многие тысячелетия на технику, тех же лошадей мы перестали разводить и видели их только в зоопарках, а когда всё случилось, те, кто первыми сориентировался, забрали их. Нам с дедом пришлось добираться пешком до пунктов перехода. Мы шли ночами, в темноте, чтобы нас не поймали, а днями прятались. Это сильно затянуло время в пути. Да и разочарований прибавило. Ведь власти успели уничтожить часть пунктов перехода… - девушка опять всхлипнула.
– Я даже описать не могу, насколько сильно было наше расстройство, когда мы добирались до очередного из пунктов, а он оказался разрушенным… Порой, я теряла всякую надежду, что хоть один из пунктов уцелел. Но дед не позволял мне впадать в уныние, и заставлял двигаться дальше… Мы почти двести лет искали хоть один рабочий пункт. Начиная с весны и до глубокой осени шли, а на зимовки останавливались в каком-нибудь из разрушенных городов… Там нас однажды и поймали рабовладельцы… Изучая вашу история я не могла представить ваш древний Рим с рабами и не понимала вообще, как такое может быть, а потом прочувствовала всё на себе. Изнуряющая работа, чтобы прокормить хозяев, постоянный голод и усталость… Я ощущала себя бесправным животным, которого могут наказать за малейшую провинность, лишить еды, изнасиловать, избить… - по её телу прокатилась дрожь и я испытала боль за девушку, которой пришлось всё это пережить.
– Рабы даже между собой враждовали и подлость была меньшей из бед… В нашем обществе не существовало деления на классы и я до попадания в рабство не осознавала, как это быть тем, кто ниже или выше по статусу… А затем сила стала решать всё…
Плакать Веста перестала, и в глазах теперь читалась ярость и горечь, а её руки крепко держали Гектора, и каждое слово она чеканила уже с холодной решимостью. “Боже, если она всё это пережила, то долго будет приходить в себя”, - подумала я, а Веста продолжила:
– Дед и здесь не позволил мне сдаваться. Он верил, что мы сможем выбраться и вселял в меня надежду, а потом и жизнью пожертвовал, чтобы я могла сбежать… Он умер, а я продолжила свой путь. Я уже не имела права сдаваться, после ста пятидесяти лет рабства, всяческих унижений, тяжёлой работы, принудительных погружений, а самое главное ради своего деда… И спустя почти пятьдесят лет после освобождения, я смогла наконец найти работающий пункт, - она замерла на секунду и с болью прошептала: - Я надеюсь, дедушка увидел всё это. Что он понял - я не сдалась. Его смерть была не напрасной, и я смогла уйти в другой мир…
– Конечно, видел, - мягко заверил Гектор, опять прижав к себе девушку.
– И порадовался за тебя. А здесь уж мы не дадим тебя в обиду.
– Веста, ты молодец, что смогла всё пережить и не сдалась, - добродушно произнесла я и, желая хоть как-нибудь утешить девушку, тоже подсела к ней и положив руку на плечо.
– Теперь всё будет хорошо, вот увидишь.
– Спасибо вам, что приехали за мной и помогли, и что взяли к себе и не оттолкнули, - отстранившись от Гектора, робко произнесла она и обвела нас взглядом, полным надежды.
– Ведь вы не прогоните меня прямо сейчас? Я плохо знаю этот мир…