Забытые боги славян

Греческий миф повествует о том, что некогда колдунья Цирцея лишила спутников Одиссея памяти. Вследствие чего эти люди потеряли человеческий облик, и у них отпало всякое желание продолжать поиски своей родины. Поиски родины – весьма важное условие сохранения человеческого облика, таков лейтмотив греческого мифа. Необходимо отметить, что эти искания являются приключением не из легких. Блуждание в потемках может быть преодолено лишь при обретении этой самой родины. Аллегория мифа повествует о тех исканиях, которые должен проделать тот, кто хочет найти свою гавань в измерении вечности. Возможно, нелегкому странствию Одиссея может способствовать реконструкция исторической памяти. Иными словами, поиск Родины происходит главным образом в измерении времени. Время является одной из фундаментальных категорий мироздания. Оно гетерогенно. Иными словами, различается по своей наполненности (насыщенности) событиями. Время является гетерогенным так же по своей интенсивности общения человека с Богом. Лики забытых славянских богов могут помочь, с одной стороны, вспомнить прошлое, с другой – увидеть в тумане новые горизонты, новые ориентиры движения. Вспомнить забытых богов – задача не простая. Память о славянских богах, равно как и память о славянской праистории, утрачена. Некий исторический рубеж отменил старое время, память о былом. Что это было за былое и почему его предпочли забыть, мы не знаем. Видимо, так оно было целесообразнее. Когда-то, описывая пантеон богов Древнего Рима, Марк Варрон отмечал, что сведений об этих богах так много, что «следует различать три рода богов: один введен поэтами, второй – философами, третий – государственными мужами» [1] . Речь шла об анализе культов римских богов с трех разных точек зрения. Даже завидно. Что касается пантеона славян, то его реконструкцию можно провести весьма условно. У нас слишком мало информации о религиозных представлениях наших предков. Разрозненные факты позволяют утверждать, что такой пантеон существовал. Последний свидетельствует и о некогда существовавших забытых славянских цивилизациях. Дохристианские религиозные верования славян подчас низводятся до уровня банальной демонологии. Комментировать подобную позицию мы не желаем и не будем. Мы весьма далеки от идей панславизма. Все, что содержит корень пан, настораживает. Несмотря на это, объективный анализ показывает, что пантеон славянских богов имеет весьма древнюю историю. Такие выводы следуют, с одной стороны, из результатов исследований по древней истории славян, а с другой – из результатов исследования сакральной лексики славянских языков. Язык является надстройкой материального базиса. Огромный пласт сакральной терминологии, которая прослеживается в славянских языках, не может взяться ниоткуда. Именно эта сакральная лексика является бесспорным свидетельством существования былых славянских (или протославянских) цивилизаций. В подобных цивилизациях был свой пантеон богов. Реконструкция культа забытых славянских богов предполагает восстановление религиозных представлений наших далеких предков, в которых, как в зеркале, должен отразиться свой собственный внутренний мир. Ибо настоящее является наследием прошлого. Закономерен вопрос: о богах каких славян идет речь? Как при изложении вопроса преодолеть как фактор времени, который разделяет разные эпохи и цивилизации, так и фактор географии, то есть среды обитания, который также определяет мировоззрения человека. Иными словами, его религиозные представления. Ведь является очевидным, что, несмотря на общие этнические корни, религиозная картина мира разных славянских народов отличалась друг от друга. Это определено помимо прочего местом проживания, природными и хозяйственными факторами тех или иных народов [2] . Мы постарались преодолеть это препятствие, обратившись к тем богам, память о которых сохранилась в нескольких славянских языках. Именно фактор языка является тем объединяющим началом, которое позволяет говорить о некогда существовавшем духовном и этническом единстве славян. Поэтому нас интересуют прежде всего те боги, культы которых отражают универсальные начала мироздания. То есть речь идет о наиболее древних богах. Тех, которых подчас называют общими богами индоевропейцев. Говоря о забытых славянских богах, вольно или невольно возникает вопрос неизвестной истории славян. Как-то так получилось, что сегодня нам практически неизвестна история славянских цивилизаций. Это не в последнюю очередь обусловлено тем фактом, что истоки государственности современных славянских государств по времени совпадают с эпохой принятия христианства. Очевидно, вместе с языческими богами была запрятана в подпол и старая история. Отрицание старой истории необходимо для утверждения нового времени творения мироздания заново. Новая вера, новая эпоха, жизнь с чистого листа. О забытых славянских цивилизациях упоминают авторы древнего мира. Достаточно вспомнить о загадочных пелазгах, цивилизация которых предшествовала расцвету полисов древних греков. Согласно свидетельству античных авторов, пелазги когда-то населяли Анатолию, Аттику, некоторые греческие острова [3] , а также северную часть Апеннин. Приведем два свидетельства. Павсаний в «Описании Эллады» пишет, что «вокруг акрополя (в Афинах), кроме той части, которую выстроил Кимон, всю остальную стену, как говорят, выстроили пеласги, жившие некогда у подножия акрополя» [4] . Остатки этой древней стены сохранились в Афинах до сих пор. Их и сегодня можно видеть на Акрополе в Афинах. В память о своих строителях – пелазгах она так и называется – пелазгикон. Плутарх в жизнеописании Ромула пишет: «… Пеласги, обошедшие чуть ли не весь свет и покорившие чуть ли не все народы и земли, поселились в Риме, нарекли город этим именем в ознаменование силы своего оружия» [5] . Именно потомками этих загадочных пелазгов, по свидетельству Дионисия Галикарнасского и Геродота [6] , являются не менее загадочные этруски, цивилизация которых располагалась в Центральной Италии [7] . Помимо прочего, Дионисий Галикарнасский указывает самоназвание этрусков – расены, то есть русские. Отметим, что и сегодня русских в Анатолии называют словом рснэр. Родственность обоих названий очевидна. Скорее всего, родственными пелазгам народами являлись галлы [8] и фригийцы. О славянских корнях фригийцев, которые проживали в Анатолии, помимо прочего, свидетельствует язык. Приведем некоторые слова из фригийского языка, подтверждающие данную точку зрения: пекас (хлеб, то есть печенье), печ (печь), уодор (вода), семела (земля), гордий (город), пир (пламя) и т. д. Весьма интересен анализ фригийских терминов родства, которые практически полностью состоят из славянской лексики. О расселении галлов по территории архаичного мира свидетельствует топонимика. На востоке Европы с этнонимом галлов связано название области Галиция в Западной Украине, а на западе Европы – название области Галисия в Испании. Помимо этого следует упомянуть название Португалии, которое в буквальном смысле означает ворота страны галлов. Мы забыли также о славянских цивилизациях, которые существовали в более близкие времена. Наглядным примером существования в относительно недавнем прошлом славянской сверхдержавы является сохранность в немецком языке названия Австрии, которое звучит как Острайх, то есть Восточная империя. При этом нынешняя Австрия являлась лишь небольшой частью этой забытой сверхдержавы, ее окраиной. Скорее всего, речь идет о славянском государстве, которое включало в себя север Италии, Истрию (Старую землю) и все Балканское побережье Адриатического и Ионического морей. Это государство называлось Венецией, то есть страной венетов. На подобные выводы наталкивает в том числе анализ топонимики указанного региона. Милан, Виченца, Триест, Падуя и многие другие северо-итальянские города имеют славянские

корни [9] . Именно осколком этой державы, скорее всего, являлось славянское государство Само, которое включало в себя часть Сербии, Словении, Хорватии, Словакии, Моравии и Чехии [10] . Остается много неясного и в истории величайшей сверхдержавы в истории человечества – Византии. Неясности начинаются уже на стадии этимологического объяснения самого названия Византия. Парадоксально, но латинское название этой державы – Бюзантия является трансформированным славянским названием Босния, то есть территория Бога [11] . Таким образом, Византия изначально имела славянское название, а следовательно, была по преимуществу славянским государством. Существует устоявшееся клише, что Византийская империя была восточной частью Римской империи, которую населяли преимущественно греки. Этот расплывчатый тезис не отражает всей сложности межнационального баланса, который существовал в этом государстве. Достаточно привести историю конфликта венетов и прасинов в Константинополе и других крупных городах Византии, из которой следует, что одной из составных частей населения Царьграда были славяне (венеты) [12] . Очевидно, что славяне наряду с греками формировали духовное измерение Византии. Подтверждением последнего тезиса является славянское происхождение многих ромейских императоров. Достаточно упомянуть Диоклетиана, Константина Великого, Юстиниана Великого, который, согласно славянскому месяцеслову, назывался Управдой и родился в селе Ведрине близ болгарского Средца (Сердца, ныне София) [13] . Естественно, что все вышеперечисленные славянские цивилизации имели свой пантеон богов. Ту или иную цивилизацию следует рассматривать как очередную попытку нового творения мира, нового договора с богами. Поэтому при реконструкции культов забытых славянских божеств необходимо учитывать законы диалектики. Культ того или иного бога необходимо рассматривать в том историческом контексте, когда он формировался и процветал. Некогда существовавшие боги наших предков должны были оставить след в духовном наследии славян. Наглядным примером последнего являются те славянские боги, культ которых предшествовал эпохе утверждения христианства. Память об этих богах зафиксирована в письменных источниках, а также сохранилась и в народной обрядности и фольклоре. Анализу этого вопроса посвящено огромное количество научной литературы. В связи с этим А. Н. Афанасьев в своей блестящей работе «Поэтические воззрения славян на природу» писал: «При всеобщей грубости нравов и отсутствии образовательных начал, предки наши и не в состоянии были возвыситься до восприятия христианства во всей его чистоте. Мысль их, опутанная сетью мифических представлений, во всякое новое приобретение налагала свои обманчивые краски и во всяком новом образе силилась угадывать уже знакомые ей черты. Результатом этого было странное, исполненное противоречий, смешение естественной религии с откровенною: предания и мифы о древних богах переносятся на Спасителя, Богородицу и святых угодников; суеверные обряды и чары обставляются предметами, освященными в церкви… заговоры сливаются с христианскими молитвами, и рядом с воззваниями к стихийным силам природы народ призывает ангелов, апостолов и Пречистую Деву; языческие праздники приурочиваются к христианскому календарю; священников заставляют кататься по нивам – на плодородие почвы, выдергивать хлебные заломы, принимать не установленные церковными правилами приношения. Старинные моралисты называли наших предков людьми двоеверными, и нельзя не признаться, что эпитет этот верно и метко обозначал самую существенную сторону их нравственного характера» [14] .

Итак, мы обращаемся к анализу религиозных представлений славян, которые проживали в более отдаленные эпохи. Одна из сложностей подобной постановки вопроса заключается в определении того исторического рубежа, относительно которого можно применять термин славяне. Иными словами, необходимо обозначить, пусть весьма условно, то время, когда произошло вычленение славян из общей семьи индоевропейских народов. Наша точка зрения сводится к тому, что развитие индоевропейских, в частности славянских, языков, которое отражает историю возникновения различных народов, на этих языках говорящих, следует рассматривать не как историю вычленения того или иного языка из общей семьи, а как эволюционное существование древа языков. К самому древу мы и применяем термин протославяне. Наши изыскания мы проводим в живых языках, которые сохранили память об истории, подчас весьма глубокой. Живые языки могут поведать много интересного о забытых временах и религиозных представлениях, которые тогда царили. Конечно, использование термина славяне или протославяне в этом случае является весьма условным. Тем не менее оно обоснованно, поскольку речь идет об изысканиях, которые, как было сказано выше, проводятся в измерении живых славянских языков, поэтому имеют самое непосредственное отношение к духовному миру наших прародителей. При этом мы обращаем внимание также на те индоевропейские термины, семантика которых наиболее точно объясняется при помощи славянских языков. Наглядным примером является анализ культа прародительницы Евы. Казалось бы, что этот культ не имеет к славянам никакого отношения. Однако нами показано, что отголоски этих весьма архаичных представлений сохранены как в русском языке, так и в культе хеттской богини Хепат. Вышесказанное касается скорее вопросов методологии реконструкции религиозных представлений наших предков. На чем и остановимся.

Реконструкция религиозных представлений древних славян является довольно сложной задачей. Трудно рассуждать о том, чего, казалось бы, не существует. Методология подобной реконструкции включает в себя разные направления. Наиболее часто используемым методом в подобных работах до сих пор был анализ литературных памятников или письменных источников. Письменные источники, касающиеся религиозных представлений славян дохристианской эпохи, в основном сводятся к двум группам. Первая группа источников представляет свидетельства соседей славян об их жизни и религиозных представлениях, вторая – свод христианской литературы, направленной на критику язычества, по анализу которой частично воссоздается духовный мир наших предков. Работа с литературными памятниками предполагает их анализ, который может быть, а как правило, и является весьма субъективным. Причем речь идет о субъективизме как автора письменного памятника, так и исследователя. Большинство исследователей цитируют одни и те же памятники, оставаясь в своей работе заложниками идеологических ограничений древних авторов. Другим ограничением, которое содержат письменные источники, является их довольно позднее происхождение. История славян уходит в седую древность, от которой, увы, письменных памятников практически не осталось. В последнем случае роль письменных источников отодвигается на второй план. Они могут в данном случае лишь обозначить направление исследований, проводимых при изучении тех или иных религиозных представлений. Очевидно, что при реконструкции религиозного мировоззрения древних славян, наряду с анализом литературных источников, необходимо привлечение других методов исследования. Наиболее важным из них является сравнительное языкознание. Язык хранит память тысячелетий. Поэтому метод использования анализа языка при реконструкции религиозных представлений является одним из наиболее объективных и, надо отметить, одним из наиболее архаичных. По меткому выражению французского религиоведа Джона Шайда, правильная этимология сакрального термина есть изложение мифа, «сжатого до своей нулевой степени» [15] . Именно этим методом пользовались мыслители древности при анализе культа своих богов. Предполагалось, что в имени бога скрыта информация о его функциях. В греческом духовном наследии достаточно указать на диалог «Кратил» Платона, а в духовном наследии Древнего Рима – на трактаты «Божественные древности» антиквара Варрона и «О природе богов» Цицерона. Тот же Цицерон восхищенно отзывался о подобных работах своего современника – мыслителя Варрона. «В своем городе мы были странниками и блуждали точно заезжие гости. Твои книги, Варрон, как бы вернули нас домой, чтобы узнали, наконец, кто мы такие и где находимся». Исходя из вышесказанного, роль языкознания трудно переоценить при реконструкции религиозных представлений древних славян. При этом очень важная роль отводится сравнительному языкознанию, то есть компаративистике. Анализ другого языка очень часто помогает вскрыть те значения родных слов, о которых мы давно забыли. Иными словами, помогает существенно расширить семантическое поле живого славянского слова. Французский историк религии Жорж Дюмезиль пишет: «Сопоставляя наиболее древние религиозные феномены, засвидетельствованные у тех народов, которые с самого начала уже не чувствовали и не осознавали своего родства, но о которых нам известно – и именно из анализа их языков, – что образовались они вследствие рассеяния одного и того же доисторического народа, мы можем сделать достаточно обоснованные заключения относительно религии этого доисторического народа, а значит, и различных путей ее дальнейшей эволюции» [16] . Даже сравнение семантики слова в рамках славянской языковой группы уже помогает выявить те сакральные грани слова, на поиск которых нацелен исследователь. Например, при анализе культа бога Перуна нельзя не обратить внимания на то, что корень этого имени в греческом языке имеет значение пламени, а в некоторых западнославянских языках – молнии. При этом сами греки признают, что слово пир ими было заимствовано у фригийцев, то есть у тех же протославян. В хеттском языке этот корень связан с термином скала, которая в сакральной традиции является аллегорией власти. Таким образом, компаративистские методы в языкознании помогают заглянуть в седое прошлое. Как в религиозных терминах древних греков, так и в религиозных терминах древних римлян мы наблюдаем заимствования из славянских языков. Наглядным примером является имя бога Посейдона или Нептуна. Платон и Цицерон дают разную трактовку имени этого бога. На наш взгляд, неудовлетворительную. В случае рассмотрения этимологии этих имен в языковом поле славянских языков приходит понимание, что изначально речь идет о боге ураническом. Нептун является небом данным богом, Посейдон тем, кто сеет дон – дождь. Таким образом, язык помогает восстановить, казалось бы, навсегда забытый культ уранического бога, который существовал у славян. Важно отметить, что этимологический анализ имен древних богов проводится в рамках языкового поля славянских языков. Именно это позволяет назвать эти божества славянскими, несмотря на то, что память о них сохранили иные народы. Сам анализ языка может дать многое. Но этого, увы, недостаточно для понимания или объяснения воссоздаваемых религиозных представлений наших далеких предков. Выдвигаемые тезисы необходимо обосновывать в том числе при помощи философских концепций. Одним из значимых методов в религиоведении является психологический анализ. Основоположником этого метода является швейцарский психотерапевт Карл Густав Юнг. Им были введены в широкий научный оборот понятия архетипов. Архетип – психологический образ, который возникает в результате коллективных переживаний мировосприятия. Иными словами, архетип является врожденным типом понимания окружающего мира, который формируется обществом, его коллективной памятью. Юнг же ввел и развил учение о коллективном бессознательном, которое является суммой инстинктов членов общества и существующих архетипов. Человек, при построении внутренней картины мира, мало задумывается о том, что эта картина является единообразной и регулярно повторяющейся у разных членов общества. Наглядно последний тезис проявляется, в частности, при анализе архаичных культов Большой Матери. Для России этот культ актуален и сегодня. Поэтому пониманию архаичных культов помогает, прежде всего, анализ современной окружающей действительности. И сегодняшнее наше мировосприятие в немалой степени определяется этим фундаментальным архетипом. Поэтому при воссоздании забытого культа Большой Матери, который существовал у славян, достаточно некоторых реперных точек. Одной из последних может служить сохранность в Анатолии сакрального имени Деметра (или Дмитрия) – сына Большой Матери, которое звучит как Сандармет. Этимологический анализ этого имени показывает, что слово имеет славянское происхождение и переводится как сына, дарованного матерью. Привлечение компаративистики в сфере религиоведения позволяет понять, что речь идет о жертвоприношении сына, которое позволяет функционировать обществу. Подтверждением последнего служит этимологическая связь славянского слова матерь и романского слова матар (жертва). Большой Матерью называется та, которой приносят жертвы. Это одна из воссозданных сторон ныне забытого культа. Очень часто архетип в повседневной жизни проявляется на подсознательном уровне. Доверяя сыну школьнику бросить семенной картофель в лунку «на хороший урожай», мы невольно воспроизводим архетип того самого Сына Большой Матери, энергия молодости которого должна быть передана плодовитости земли. Вольно или невольно, мы также воспроизводим культ Большой Матери. От обращения к архетипу до обожествления этого архетипа один шаг. Иными словами, мы, не замечая того, обращаемся к тем самым забытым богам. Последнее означает, что боги хотя и являются забытыми, но никак не умершими. Они живут вместе с нами и сегодня. Именно архетип культа Большой Матери лежит в основе культа Христа, который проявляет себя на новом историческом этапе, в условиях новой окружающей действительности. В греческом духовном наследии этот архетип отражен в мифе о жертвоприношении Атисса. Таким образом, чужой сакральный опыт является зеркалом, в котором можно увидеть забытые лики славянских богов. Важно отметить, что психологический анализ в религиоведении существовал и до К. Г. Юнга. По большому счету многие размышления средневековых мистиков лежат в том числе в поле психологии. Из теории К. Г. Юнга следует важный вывод. Поскольку культ того или иного бога отражает фундаментальный архетип, а число этих фундаментальных архетипов ограничено, то и число богов, которые существовали у наших предков, также должно быть ограниченным и приблизительно соответствовать количеству основных архетипов. Возможно, поэтому число олимпийских богов ограничивается числом двенадцать [17] . Исходя из вышеизложенного, некоторые из архаичных культов богов следует рассматривать в контексте одного культа. Очень часто разные названия отражают разные аспекты одного и того же божества. В частности, нами показано, что культ верховного бога этрусков – Тина этимологически связано с русским словом день. Поэтому логично предположить, что этот культ связан с культом славянского бога – Световита. Скорее всего, речь идет об одном и том же боге, сведения о котором дошли до нас из разных эпох. В данном случае культ одного бога помогает восстановить образ другого бога. Помимо этого проясняются и забытые аспекты культа богов, которые имеют косвенное отношение к данному архетипу. В вышеприведенном примере это касается культа богини Дианы. Этимология показывает, что Диана с большой долей вероятности когда-то считалась супругой бога Тина. Ее имя, скорее всего, также этимологически связано с русским словом день. Однако Диана осталась в памяти как римская богиня, символизирующая Луну. Бинарная оппозиция день – ночь предполагает, что супругой бога света (дня) является ночь (луна). Именно поэтому, являясь супругой бога Тина, Диана символизирует ночь. Таким образом, культ богини Дианы в Риме являлся этрусским наследием. Об этом литературные памятники, увы, не упоминают. Теория архетипов позволяет лучше понять сущность культов богов Януса – Ивана и Дажьбога. Анализ первого культа открывает доселе неизвестные аспекты культа Дажьбога. Оба культа связаны с проявлением архетипа культурного героя, выступающего на определенной стадии исторического процесса в роли спасителя человечества. Необходимо учитывать, что архетип проявляет себя в контексте определенного исторического момента. Поэтому разные эпохи оставили свидетельства о разном понимании функций того или иного бога. Реконструкцию изначального культа необходимо проводить, придерживаясь этого важного постулата. В качестве примера приведем культ бога Гермеса. Гермес является греческим божеством. Он отражает религиозную концепцию древнегреческой цивилизации. Объяснение некоторых функциональных характеристик этого бога, а именно фаллической символики на гермах, возможно при помощи анализа культа забытого бога, который связан с протославянским измерением. О последнем наглядно свидетельствует факт почитания могильных поминальных столбов-герм в славянской культуре, а также этимологическая взаимосвязь названия герма и русского слова хер. Очень часто, несмотря на свою значимость, некоторые элементы старого культа нивелируются. В новом культе они занимают нишу знаний герметических. То есть тех знаний, которые доступны ограниченному числу посвященных адептов. Именно эти герметические аспекты образов живых богов являются другим важным инструментом реконструкции архаичных культов. В качестве примера приведем одну из герметических концепций, объясняющую эзотерический аспект факта распятия Христа. Согласно этой концепции, распятые вместе с Христом разбойники являются Солнцем и Луной. Таким образом, факт жертвоприношения бога необходим для восстановления утраченной целостности мироздания, которое некогда было разделено на мужское и женское начало, на Солнце и Луну. Эта утраченная целостность проявляется в славянской этимологической паре лунь – солунь (солнце). Таким образом, герметические представления позволяют объяснить славянскую этимологическую пару слов, а следовательно, и реконструировать религиозную концепцию, касающуюся данного предмета. Неоценимым подспорьем в реконструкции пантеона богов древних славян является мифология. Причем речь идет не только и не столько о мифологии славян, сколько о мифологии родственных славянам народов, в частности мифологии греков. Предмет этот хорошо исследован, поэтому содержит много ценной информации о природе забытых богов. Мифология связана с религиозными представлениями опосредствованно. Несмотря на это, в нашей работе мы обращаемся к этому вопросу. Тут первостепенная роль отводится вышеуказанной науке герменевтике, которая изучает эзотерический аспект мифа, покрытого глубокой тайной. Именно наука герменевтика является тем мостиком, который позволяет связать миф и культ. Другим методом реконструкции забытых религиозных представлений является изучение языческих обрядов, которые сохранились в повседневной жизни. Это не в последнюю очередь относится к календарным обрядам и обрядам сельскохозяйственного цикла. Любая живая обрядность по большому счету свидетельствует о существовании культа в настоящий момент, хотя этот культ и считается забытым. В этом контексте следует рассматривать так же народное творчество и фольклор. Многие аспекты устного народного творчества касаются сферы религиозных представлений. Многие сказочные персонажи когда-то были богами. Например, Кощей Бессмертный символизирует бога небытия, того же греческого бога Аида. Излюбленный герой русских сказок – Иван символизирует культурного героя, который был обожествлен в культе Дажьбога, а в римском пантеоне – в культе Юпитера. Необходимо упомянуть и такой важный метод реконструкции религиозных представлений древних славян, как археология или изучение материальных артефактов прошлого. Рассуждения о значимости культа богини Лады в жизни славян нашли блестящее подтверждение при открытии величественного святилища этой богини под Полтавой. Среди других значимых археологических открытий отметим святилище пантеона богов эпохи Владимира в Киеве, святилище бога Перуна в Великом Новгороде и т. д. Важно отметить, что религия есть система. Поэтому, говоря о религиозных представлениях древних славян, необходимо иметь в виду эту самую систему. Реконструкция религиозных представлений, по идее, должна быть привязана к конкретной исторической эпохе, а следовательно, к конкретной религиозной системе. Описание забытых славянских божеств может вылиться в хаотичное нагромождение разрозненных фактов, что называется с бору по сосенке, с миру по нитке. Во избежание последнего, разбирая то или иное божество, мы постарались дать его описание в контексте генеалогии этого божества. Несмотря на сложную, изменчивую морфологию культа того или иного бога, константой при подобном анализе являются все те же архетипы, которые проявляют себя в разных религиозных системах, в разные исторические периоды. Говоря простым языком, боги существуют всегда. Меняется лишь наше восприятие этих богов. Когда-то испанский философ Мигель де Унамуно по этому поводу весьма метко заметил, что «Бог создается или открывается в человеке. А человек создается в Боге» [18] . Конечно, реконструкция культов забытых славянских богов весьма условна. Можно обозначить лишь контуры забытого божества, назвав его идеей, архетипом и т. д. При этом вскрываются и те аспекты забытых культов, которые принято считать эзотерическими.

Отбросить наслоение тысячелетий и постараться взглянуть на богов ясным взглядом, увидеть то главное, неизменяемое, скрытое под разными именами и культами, понять универсальный смысл культа того или иного бога – вот главный посыл представляемой на суд читателя работы.

Итак, мы начнем со знакомства с богом Сативратом, поскольку он символизирует всех поглощающее время. Славянский бог Сативрат упоминается в трактате «Mater verborum». Этого славянского бога упоминает также Якоб Гримм в своей «Германской мифологии». В обоих трактатах бог Сативрат сравнивается с древнеримским богом Сатурном. Категория времени тесно связана с категорией памяти, в том числе памяти исторической. Поэтому анализ культа бога Сативрата позволяет понять весь механизм утверждения и исчезновения культов разных богов, зарождения и гибели цивилизаций. Об обожествлении категории времени славянами, откровенно говоря, мало что известно. Тем не менее существует довольно большая вероятность того, что такой бог у славян был. Об этом свидетельствует в том числе этимологический анализ имени Сативрат. В южнославянских языках словом сати называется время. Таким образом, категория времени присутствует в имени Сативрат. Последнее неопровержимо позволяет идентифицировать бога Сативрата именно как бога Времени. Несмотря на это, восстановление всех религиозных представлений наших предков, связанных с категорией времени, является довольно проблематичной задачей. Понять функции бога Сативрата можно, обратившись к анализу культов богов, которые выполняли аналогичные функции в других традициях. В частности, обратимся к образу бога Сатурна. Вспомним, что древнеримский бог Сатурн является аналогом греческого бога Крона, отца всемогущего Зевса. Плутарх [19] одним из первых обратил внимание на то, что имя Крон этимологически весьма близко греческому слову Хронос, которое обозначает время. Исходя из этого, образ как бога Крона, так и бога Сатурна должен символизировать это самое время. Что касается имени латинского бога Сатурна, то явной этимологической связи этого имени с термином время не прослеживается. Можно лишь провести параллель между именем Сатурн и латинским глаголом stare (быть, оставаться). В то же время нельзя не обратить внимания на явную этимологическую связь, которая существует между именем бога Сатурна и тем же славянским словом сати – час, время. Мы бы не хотели, опираясь лишь на этот факт, утверждать о славянских корнях культа Сатурна. Однако факт довольно примечательный. Скорее всего, культ бога Сатурна своими корнями уходит в наследие этрусской цивилизации. В этрусском пантеоне богов имелся бог с аналогичным именем – Сатре. Он упоминается в том числе на известной этрусской медной модели печени из Пьяченцы. Эта медная печень применялась этрусскими жрецами при гадании. Вся площадь модели поделена на сектора, каждый из которых принадлежит отдельному богу. Один этот артефакт является неоценимым подспорьем при реконструкции пантеона богов этрусков. Бог Сатре был одним из самых важных богов, поскольку он занимает центральное положение на этом колдовском инструменте. При всем при этом было бы неправильным приписывать богу Сатре функции верховного бога. Культ бога Сатре, судя по всему, носил ярко выраженный эзотерический контекст. Нельзя не обратить внимание на этимологическую связь, которая существует между именем бога Сатре и русским словом старый. Учитывая протославянский характер этрусской цивилизации, можно предположить, что бог Сатре был старым богом. Собственно, об этом упоминают как римская, так и греческая мифологии. Конфликт поколений – основная канва мифа о боге Сатурне. Сам образ бога Сатурна сложен и многогранен. Обратимся к анализу культа бога Сатурна. Как было сказано выше, подобный анализ позволит лучше понять функции славянского бога Сативрата. Эрвин Панофский в своей работе «Этюды по иконологии» [20] одну из глав посвящает анализу образов бога Сатурна в западноевропейском искусстве. Различные образы этого бога, запечатленные в искусстве, как нельзя лучше характеризуют все тонкости функциональных характеристик бога Сатурна. Одним из наиболее популярных атрибутов Сатурна является коса. С подобной косой, как правило, изображается старуха Смерть. Но Сатурн не является богом смерти. Нет. Его спутницами часто изображаются и справедливость, и память, и даже правосудие… Яркое напоминание о том, что правда, как правило, в итоге одерживает победу. Что касается аллегории памяти и ее взаимоотношений со временем, которым является Сатурн, то следует отметить, что у них непростые отношения. Категории Памяти и Времени тесно переплетены между собой. Сатурн является недругом Памяти. В то же время именно Сатурн является хранителем памяти. Иногда Сатурн изображается в виде голодного старца, который с большим воодушевлением пожирает мраморные статуи. Последнее является аллегорией того, что никто не устоит перед могуществом времени. Даже камень, и тот время превращает в прах. Как не вспомнить библейское «Нет памяти о прежнем. Да и том, что будет, не останется памяти» (Еккл.1-11). Аллегорией всех поглощающего времени так же является образ Сатурна, который пожирает своих детей – очередное поколение богов. Этот сюжет непосредственно касается предмета настоящей монографии. Время, которое не оставляет памяти ни о цивилизациях, ни о богах, которые владели умами жителей этих цивилизаций. Тема пожирания своих детей весьма загадочна. Сатурн не так зол, как кажется. Просто он принадлежит вечности, а не суетному бытию. Бог Сатурн обеспечивает преемственность поколений, символом которых являются те или иные боги. В последнем случае не исключены эксцессы. Возможно, поэтому иногда Сатурн кастрируется, как когда-то был кастрирован его отец Уран. Вот очередное изображение этого бога, на котором он предстает в образе заботливого садовника, ухаживающего за древом мироздания. Это древо выступает божественным аспектом государства. В государстве, в отличие от звериной стаи, обеспечивается связь с небесами. Поэтому древо, за которым ухаживает бог Сатурн, является дорогой в небеса. В этой связи отметим, что название славянского города Киев обозначает это самое сакральное древо, которое лелеет бог Сатурн. Тема попечителя государственности раскрывается в другом каноническом изображении Сатурна, на котором ему почему-то вздумалось нести непосильную ношу – держать каменный обелиск. Каменный обелиск является иным символом, который также олицетворяет связь с небесным измерением. Сакральная семантика этого образа предполагает, что Сатурн выступает в роли хранителя государственности. Михаил Майер в своих колдовских гимнах по этому поводу заметил: «Есть на вершине камень, монумент. Извергнут для Юпитера Сатурном» [21] . Отметим, что в сакральной традиции камень выступает одним из ярких аллегорий государственности. В связи с последним интересно вспомнить, что в польском языке понятие камень называется словом глав, которым в русском языке называется та же голова, мозговой центр. Это слово, как ни одно другое, свидетельствует о приобщенности славян к сакральной традиции. Согласно последней концепции, именно бог Сатурн до сих пор является незримым правителем мира. В частности, об этом любят порассуждать масоны и адепты тайных учений. Они же поэтому называют Сатурна черным, то есть незримым Солнцем – Sol Niger. Весьма интересно, что семитские народы и вовсе Сатурна называют Королем Света (арм. Луснтаг). Исходя из этимологического анализа, именно Сатурн является Верховным богом этих народов. С другой стороны, титул Черного (незримого) Солнца подразумевает, что бог Сатурн является аллегорией знаний и, естественно, мудрости. Ириней вскользь упоминает некую гностическую концепцию, согласно которой Мудрость София в образе голубки спустилась на воду и породила Сатурна [22] . Косвенно об этом свидетельствует этимологическое родство имен София и Сатурн [23] . Однако родство не означает тождественности. Сатурн и София являются разными аспектами изначальных универсалий, которые в результате интеллектуальных поисков переродились в разные, изначально родственные понятия, в итоге – божества. Неудивительно, что эти божества существовали скорее в мире идей, а не культа. Именно этим возможно объяснить полное нивелирование культа бога Времени в славянской духовной традиции. Родственность образов Сатурна и Мировой Мудрости Софии является возможной причиной весьма странного изваяния этого бога, который можно наблюдать в колдовском соборе города Римини в Италии. Старец с развевающейся бородой и с телом юной девы, соблазняющей своей наготой избранника. Весьма сильная материальная аллегория, в которой можно наблюдать изначальный синтез тех идей, которые персонифицированы в образах Сатурна и Софии. Тайна изначальной божественной целостности проявляет себя в этом магическом образе. Одни зовут его Сатурном, наиболее посвященные же – Софией. Подтверждением вышесказанного является свидетельство из алхимических трактатов. В частности, в «Комментарии на Сокровище Сокровищ Кристофля де Гамона» Анри де Линто можно встретить весьма загадочную фразу: «Поскольку Старик Сатурн осторожен и действует сокрыто, Философы в качестве стражницы приставляют к нему Священную Деву, которая и есть истинный субъект их тайного искусства и царского Ведения» [24] . Весьма примечательно, что бог Сатурн на этом изваянии одет во фригийский колпак. Видимо, посвященные адепты помнили о фригийских (протославянских) корнях этого бога. Мудрость мира доступна достойному и не предназначена для первого случайного. Возможно, поэтому иногда бог Сатурн изображен в виде правителя, который зажимает себе уста, дабы невзначай не проговориться о том, что не предназначено для всех. В частности, так бог Сатурн изображен в Паллаццо делла Раджионе в Падуе. Отметим, что в переводе на русский язык название дворца имеет значение Ума Палата, то есть сумма накопленных человечеством знаний. Другим распространенным сюжетом изображения бога Сатурна является его конфликт со своим сыном – богом Юпитером (или в греческой традиции – Зевсом). Время должно уступить дорогу новому поколению. Под новым поколением понимаются и новые идеи, и новое поколение богов, и новые цивилизации, которые материализуют эти идеи. Сатурн на этом этапе символизирует дух отрицания. Возможно, поэтому его все чаще идентифицируют как Сатану. Мы не будем касаться этой темы. Укажем лишь на то, что извечно существует вопрос взаимной дополняемости, а подчас и тождественности, противоположностей. Все вышеизложенное свидетельствует о чрезвычайно богатом содержании культа Старого бога, главным атрибутом которого является всех поглощающее время. Но этот культ принадлежит к другой, не славянской, традиции. Какое место занимал культ бога Времени в духовном измерении наших предков? Вот непростой вопрос, в котором следует разобраться.

Собственно, отголосками культа времени можно назвать все народные праздники календарного цикла. Это и Колядки, и Масленица, и праздник Ивана Купалы. И хотя эти праздники на первый взгляд связаны с иными символами, в частности с солярной символикой, фактор времени в них является определяющим. Несмотря на разную семантику, они связаны одним общим принципом. Все эти праздники отмечают некий рубеж. Будь то рубеж жизни природы или жизни человеческой общины. И хотя бог времени в этих праздниках не персонифицирован, он всегда незримо присутствует в них. Конечно, можно было бы утверждать, что обобщения мировоззренческих концепций у славян не достигли того уровня, при котором происходит обожествление категории времени. Однако исторические артефакты свидетельствуют об обратном. Достаточно указать на вышеупомянутого бога Сативрата. Имя это в переводе со славянского обозначает круг времени. Вряд ли германские авторы, которые упоминают о славянском боге Сативрате, утруждали бы себя выдумыванием чуждых им богов, вникая в тонкости славянской лексики. Культ бога Времени выделяется среди культов других богов. Он не носит публичный характер. Он отражает философские концепции избранных. Обнаружить этот культ не так просто. Богом времени подчас называют Коляду, чьим даром является календарь. Однако это не так. Это другой бог, который имеет солярное происхождение. Бог Сативрат незримо присутствует в некоторых народных обрядах, которые на первый взгляд никакого отношения к его культу не имеют. В качестве примера рассмотрим сакральную семантику обрядности праздника Ивана Купалы. Что это за праздник, никто толком и не скажет. И почему он называется Купала? Первое, о чем вспомнят – праздник Ивана Купалы проводится на день летнего равноденствия. Исходя из этого, его относят к праздникам солярного культа. Несмотря на это, в обрядности Иванова дня проявляются элементы культа другого бога, а именно – бога Времени. Лишь видимая атрибутика праздника Ивана Купалы посвящена богу Солнца. В то же время семантика таких элементов праздника, как символика вод, зажигание огней, поиск заветного цветка, рождение нового бога Ивана и наконец та же сексуальная составляющая праздника открывает другой аспект дня Ивана Купалы. Весь лейтмотив обрядности праздника сводится к уничтожению старого времени. Старое время вычеркивается из жизни, потому что стало обыденным. Оно переполнено опытом, от которого следовало бы избавиться. Это нужно для того, чтобы начать новую жизнь, более приближенную к заветному идеалу. Наверное, в начале времени была та эпоха, которая называлась золотым веком. Во время Купальской ночи, таким образом, делается попытка вернуть другое, девственное время. Вот в чем заключается главный смысл этого праздника. Атрибутами этого девственного, ничем не испорченного времени выступает в том числе символика вод. Самоназвание праздника – Купала подразумевает важность символа воды в этой обрядности. С одной стороны, вода выступает символом обновления мира, с другой – символом изначального времени. Изначальный акт творения мира проводится богом не без участия воды. Вспомним библейское «И Дух Божий носился над водою» (Быт. 1-2). Сливаясь с водами, участники праздника воспроизводят изначальную демиургическую активность Бога при сотворении мира. Тем самым вновь повторяется акт сотворения мира. Подспудно утверждается время изначальное, девственное, которое было в начале мира. Об этом же свидетельствует другой важный элемент праздника, который проявляется в стирании рамок сексуальных ограничений, которые присутствуют в обыденной жизни. По словам Мирча Элиадэ, оргия является ярким проявлением воли к уничтожению времени [25] . Она представляет собой регресс в сторону мрака, восстановление изначального хаоса. Дезинтегрированная форма предшествует любому творению, конечной целью которого является создание организованных и упорядоченных форм бытия. Дезинтегрированная форма существования находится в ином измерении времени. Это другое время и есть время изначальное, девственное. Именно поэтому сексуальный аспект праздника Ивана Купалы помимо прочего восстанавливает это изначальное время. Поиск заветного цветка в ночь на Ивана Купалу возможен лишь потому, что в эту ночь стирается грань между временем обыденным и временем сакральным, изначально божественным. У человека появляется возможность проникнуть измерение божественного измерения, где находится этот заветный цветок. Обретя цветок, он уподобится Богу, ибо получит некую сакральную власть. Регенерация времени во время праздника Ивана Купалы проводится также при помощи других обрядов. В частности, зажигании и скатывании колес. Зажигание колеса символизирует зажигание Солнца, которое произошло при творении космоса. Таким образом, воспроизводится изначальный акт творения мира, которому предшествовала вселенская тьма. Опять же вспомним Святое Писание: «И сказал Бог: да будет свет. И стал свет» (Быт.1-3). Предполагается, что акт создания мира сопровождается победой над тьмой, изначальным хаосом, бесформенностью. Описанный выше обряд Ивана Купалы имеет самое непосредственное отношение к культу бога времени Сативрата. Об этом свидетельствует весьма интересное и загадочное название Ноя в индуистской традиции. Индусами Ной называется Сатьяврата [26] . Очевидно, что речь идет об одном и том же сакральном имени. Истоки образа индуистского пророка Сатьяврата следует искать в древнейшем культе славянского бога времени Сативрата. Последнее для нас является весьма ценным свидетельством архаичности культа забытого славянского бога, но что более важно, приоткрывается весь масштаб таинств его утерянного культа. В свете вышеизложенного можно проанализировать и другие праздники годового цикла. В этих праздниках также можно обнаружить элементы обрядности, которая связана прежде всего с культом Времени. Тот же праздник Масленицы, который сопровождается сжиганием чучела, есть праздник отмены старого и утверждения нового времени. Сжигаемое чучело и есть символ этого старого времени, которое нужно уничтожить. Старое время уйдет вместе со старой памятью, со старым опытом. Таким образом, праздник Масленицы по праву можно назвать прежде всего праздником возрождения и обновления времени. К праздникам обновления времени следует отнести также праздники новогоднего цикла. Само название Новый год раскрывает семантику этих праздников. Подразумевается утверждение нового времени – нового года. Обряд украшения новогоднего дерева связан с почитанием изначального архетипа – мирового древа. Мировое древо также возвращает человека в измерение изначального времени, поскольку первоначально жизнь началась у его подножия. Собираясь у новогодней ели, мы невольно упраздняем старое время, провожаем его в мир небытия. А сами возвращаемся к истокам изначальности. К самому началу жизни, времени сотворения нового мира. В праздниках новогоднего цикла сохранился обряд колядования. Шествие ряженых изначально символизирует покойников. В очередной раз наблюдается стирание границ между различными измерениями. В очередной раз наблюдается отмена времени. Происходит смешение форм бытия, то есть возврат к изначальному хаосу. К той точке, которая предшествует началу бытия. Таким образом, главным сакральным содержанием календарных праздников является почитание культа бога Времени. Весь смысл этих праздников сводится к отрицанию времени обыденного и возвращения ко времени сакральному, которое находится в измерении божественного. Это обыденное время является в том числе временем существования той или иной цивилизации. Век существования любой цивилизации кончается, когда наступает полнота времени, атрибутом которой является преизбыток бытия. После этого начинается регенерация времени. Именно поэтому бог Времени у славян называется Сативратом, что в буквальном смысле означает возвращение времени. Естественно, что в последнем случае речь идет о времени сакральном, изначальном, божественном. Более понятным становится образ бога Сатурна, который пожирает своих отпрысков. Под последними следует понимать различные проявления времени профанного, символизируемого разными эпохами, культами различных богов. Именно славянский бог Сативрат, как ни один другой, является негласным свидетелем исчезнувших славянских цивилизаций, о которых стерлась память. Парадигма бога Сативрата предполагает, что происходит сознательное уничтожение старого времени. Сознательно из памяти вычеркивается прошлое. Именно поэтому у нас не осталось памяти о существовании древних славянских цивилизаций. Остался лишь намек. Да и то, бог Сатурн, он же Сативрат, прикладывает ладонь к устам, призывая хранить молчание тех, кто догадался о том, как оно было на самом деле. Убившему старое время незачем о нем вспоминать. Культ бога Сативрата связан с символикой времени сакрального и не касается времени обыденного, атрибутом которого является календарь. Календарь, в более широком смысле времяисчисления, связан с культом других богов [27] , важнейшими из которых являются Солнце и Луна [28] . Эти культы довольно архаичны. Казалось бы, они хорошо изучены. Но это лишь вершина айсберга. Язык открывает глубинные пласты этих культов, на которые практически не обращается должного внимания. Остановимся на этих аспектах солярного и лунного культа. Вспомним забытых богов.

В русских «Покаянных книгах» содержится канонический вопрос, направленный против язычников: «Не кланялись ли Небу, Земле, Солнцу, Луне, Звездам, Древу, Камню, Огню, Богом нарицая тех?» [29] . Из этого фрагмента древней рукописи явствует, что славяне язычники обожествляли Солнце и Луну. Культы Солнца и Луны являются наиболее архаичными и вне-временными. Они относятся к так называемым культам природных сил. Несмотря на это, уже в глубокой древности они были трансформированы в довольно сложные образы антропоморфных божеств, подчас имеющих ярко выраженный эзотерический контекст. На этот аспект духовного наследия древних славян не обращается должного внимания. Под солярным культом, как правило, подразумеваются многочисленные реликты ветхих обрядов, которые сохранились в повседневной жизни.

Последнее в немалой степени относится и к духовному наследию других индоевропейских народов. Румынский религиовед М. Элиаде в этой связи пишет: «…то содержание солярной иерофании, которое является прозрачным и легкодоступным, есть по большей части лишь своеобразный осадок, результат долгого процесса рационалистической эрозии, сохранившийся посредством языка, обычая, культурной традиции» [30] . Данная глава посвящается забытым эзотерическим вопросам солярного культа, который существовал у древних славян. Эта эзотерическая составляющая солярного культа была представлена разными богами. Мы обращаемся к этому вопросу потому, что в славянских языках сохранилась память об этих религиозных представлениях и об этих забытых богах. Эти древние боги олицетворяли категорию не столько Солнца, сколько категорию Света. На первый взгляд может показаться, что речь идет об одном и том же предмете. Это абсолютно не так. Боги Солярные и боги Света отражают совершенно разные религиозные концепции, хотя их культы и имеют общие корни. Как будет показано ниже, символика Света лежит в области эзотерических категорий. Она более сложна по сравнению с теми вопросами, которые отражены в солярном культе. Логично предположить, что культ богов Света характерен для тех обществ, где наблюдаются более сложные религиозно-мировоззренческие концепции по сравнению с обществами, где почитается солярный культ в его архаичном виде. При этом следует подчеркнуть, что в народной среде солярная обрядность продолжала существовать наряду с богами Света. Боги Света окончательно так и не вытеснили старых солярных богов. Более того, именно реликты архаичных обрядов солярного культа продолжают жить по сей день в душе простого человека. В то время как вопросы эзотерические со временем ушли в тень. О них позабыли, поскольку они сложны и отвечают интеллектуальным потребностям лишь избранных. Богом Света, которого почитали древние славяне, был Световит [31] . Его упоминает немецкий историк Гельмольд. Он пишет: «Не одна вагрская земля, но все славянские области признают Световита своим верховным богом». Семантика имени этого бога связана с категорией Света. Именно этим необходимо руководствоваться при реконструкции забытого культа этого бога. Культ славянского бога Световита свидетельствует о том, что солярный культ на каком-то рубеже духовной жизни наших предков был заменен культом Света. Мало кто задается вопросом: в чем заключались причины подобной замены? Наша точка зрения сводится к тому, что в солярном культе были выделены те вопросы, которые касались мистики света, то есть они по своей природе были эзотерическими. Иными словами, речь в данном случае идет не столько о свете физическом, сколько о свете мистическом. Разделение этих культов произошло довольно давно. К такому выводу приводит знакомство с наиболее древними пластами духовного наследия индоевропейских народов, о котором можно судить, в частности, по древнеиндийским трактатам. Обращает на себя внимание название одного из древнеиндийских трактатов «Шветашватара Упанишада» [32] . Название этого древнего трактата нам ясно и без перевода. Трудно не заметить, что древнеиндийское слово швет является иной транскрипцией русского слова свет. То есть эта упанишада посвящена вопросам Обожествления Света или, точнее, божественного воплощения в Свете. Поэтому этот трактат можно назвать культовой книгой приверженцев религии Света [33] . Знакомство с ним, по идее, должно прояснить вычеркнутые из памяти аспекты культа забытого славянского бога Световита. При чтении древнеиндийского текста подспудно осознаешь, что он представляет из себя компиляцию множества источников, которые на протяжении веков наслаивались один на другой. В самом трактате указывается, «что мудрый Шветашватара (то есть бог, явившийся в виде манифестации Света) поведал высшую тайну о высшем и чистом Брахмане в старые времена» (Ibid6.21-22). Для древних индусов этот трактат был весьма ветх. Его источники теряются в векторе времени. Поэтому при анализе текста рационально вычленение наиболее архаичных пластов этого трактата. В гимнах «Шветашватара Упанишады» можно проследить зарождение идеи вычленения категории Света из солярного культа. «Этот пуруша – великий властитель. Незапятнано это достижение – владыка, непреходящий Свет» (Ibid.3.12). В гимнах указывается, что, хотя бог Света так же желанен, как и Солнце, которое сияет, освещая все страны, «образ его незрим, никто не видит его глазом» (Ibid. 4.20). Это чрезвычайно важно, поскольку речь идет о невидимом божестве. То есть том божестве, который принадлежит сфере духа, а не физическому измерению. «Не виден облик огня, скрытого в своем источнике» (Ibid.1.13). «Там не светит ни Солнце, ни Луна, ни Звезды. Не светят там и молнии. Откуда там может быть этот огонь? Все светит лишь вслед за ним, светящим. Весь этот мир отсвечивает его светом» (Ibid.6.14). «Владыка поддерживает все это сочетание проявленного и непроявленного» (Ibid.1.8). Почитание небесного Света является косвенным признанием наличия этого Света в человеке. Ибо изначально творение мыслилось как манифестация Света. Свет, являясь аллегорией небесной свободы, антагоничен темному материальному миру. Обрести эту небесную свободу, то есть приблизиться к божеству Света, возможно в результате мистического опыта, неустанной и долгой работы, которую должен проделать адепт. Обретение мистического света означает преодоление этого профанного мира, достижения иного уровня существования. Именно тогда адепт наполнится космическим Светом, «подобно тому, как загрязненное пылью зеркало вновь заблестит, когда оно очищено» (Ibid.2.14). Гимны «Шветашватара Упанишады» указывают, что бог Света доступен лишь тем, кто может проявить божественный Свет в самом человеке. Лишь тогда, «словно наделенный светильником», адепт увидит Бога. «Лишь тем мудрецам, которые видят его в самих себе, суждено вечное счастье, не иным» (Ibid.6.12). Лишь «великому духом сияют истины». Истинное познание бытия возможно лишь через опыт приобщения к сверхъестественному Свету. Ибо «он – Корень самопознания и подвижничества» (Ibid.1.16). Последнее возможно потому, что «Свет, который находится в высших мирах, сокрыт также и в человеке». Различные техники медитации помогают осознать единство этого внутреннего света и Света Божественного. «С обузданным разумом, мы во власти Савитара. Ради силы для достижения неба» (Ibid.2.2). Таким образом, роль бога Света в процессе духовного становления Человека никогда не умалялась. Несколько раз в гимнах повторяется молитва-заклинание, обращенная к богу: «Да наделит он нас способностью ясного постижения» (Ibid.3.4). Интересно обратить внимание на те гимны «Шветашватара Упанишады», из которых следует, что именно божество Света помогает преодолеть мрак небытия, достичь единения с божеством: «Я знаю этого пурушу, великого, цвета Солнца, находящегося по ту сторону Мрака. Лишь познав Его, идет человек за пределы смерти; нет иного пути, которым можно было бы следовать» (Ibid.3.8). Таким образом, бог Савитар (то есть даритель света) является наставником как на пути внутреннего озарения человека, так и после того рубежа, когда Я человека возвращается к изначальному свету мироздания, то есть после физической смерти. В этой связи интересно вспомнить историю рождения Христа. Перед самым рождением пещера, в которой нашло приют святое Семейство, внезапно озаряется ярким светом. Этот Свет вскоре гаснет, как только рождается Христос. Казалось бы, все должно быть наоборот. Рождение Спасителя должно принести Свет в Мир. Факт проявления Света до рождения является наглядным напоминанием о существовании этого другого, невидимого и мистического Света вселенной, о котором шла речь выше. Отголоском этих воззрений в русском языке является слова сова. Этимологически оно связано с этим духовным светом, который не виден во мраке приевшейся обыденности. Именно поэтому сова является символом богини мудрости Афины, которая у древних славян, скорее всего, назвалась матерь Сва, то есть мистический свет мироздания [34] . Именно в этом смысле необходимо понимать плач славянских жрецов, утверждающих, что Матерь Сва стала невидимой для людей. То есть ее культ имеет эзотерический привкус. Отголоском этих же древних воззрений является сохранность в итальянском языке слова savio – мудрец, которое также этимологически происходит от русского слова свет (духовный, незримый). Признание Света в качестве творящей силы, в конце концов, приводит и к признанию за ним функций верховного божества. Именно тогда со всей очевидностью наблюдается теофания верховного божества в виде категории Света. Он такой же «безначальный, бесконечный. Всеобщий творец, многообразный. Единый, который объемлет вселенную, освобождается от всех уз» (Ibid.5.13). «Он всеобщее лоно, которое дает созреть собственной природе» (Ibid.5.5), «Он – все делающий, знающий собственный источник, мудрый, творец времени, всеведующий, причина уз, хранитель этого мира, сознающий начала» (Ibid.6.16-17), «Не видно никого равного ему и превосходящего его» (Ibid6.8). Возможно, именно поэтому славянский бог Световит, то есть бог Света, являлся верховным богом всех славян. Мы имеем очередное свидетельство чрезвычайной ветхости культов славянских богов, которые своими корнями уходят в арийское прошлое индоевропейских народов. Включал ли культ бога Световита ту эзотерическую составляющую, о которой говорилось выше, вопрос открытый. И вряд ли когда-нибудь будет дан однозначный ответ на этот вопрос. По крайней мере, мы постарались выяснить истоки культа этого забытого бога. Постарались понять, почему он занимал такое важное место в духовной жизни наших предков. В конце концов, мы частично воссоздали облик этого забытого бога. Диада противоположностей свет – тьма является одной из фундаментальных в мировоззрении славянина. Русский человек всегда подспудно связывал себя с народом света. Своих духовных авторитетов он называл словом святые. Святыми были те, кто символизировал свет мироздания. Ими были те, кто стал Светом как на мистическом, так и на физическом уровне. Достаточно вспомнить образ русского святого Серафима Саровского, сиянием которого поражались его ученики. Мы не будем затрагивать необъятный вопрос, касающийся проявления символики Света в православии. Укажем лишь, что история этого вопроса весьма ветха и, возможно, ее истоки следует искать в культе забытых славянских богов.

Вспоминая бога Световита, невольно в памяти всплывает образ другого забытого бога, а именно этрусского бога Тина. В поздней трактовке Тина называют богом небес. Носителям русского языка этимологию имени бога Тина логично связать со словом день [35] . Его функции, скорее всего, были аналогичными функциями западнославянского бога Световита. Такой вывод следует из этимологического анализа имени бога Тина. В именах Тин и Световит наблюдается семантическая синонимия. Бог Тин выступает персонификацией солнечной энергии, которая обожествляется. Иными словами, бог Тин так же, как и бог Световит, персонифицирует божественный свет. Бог Тин (он же День) символизирует Свет живого Солнца. В то же время следует отметить, что в отличие от культа славянского бога Световита, в культе этрусского бога Тина в большей степени проглядывается солярная составляющая. С небесами этот культ связан косвенно. На этот вывод наталкивает анализ культа иных этрусских богов, в частности культа бога Аплу. Образы всех богов переплетены в паутине причинно-следственных взаимосвязей. Через функции одного бога проясняется суть функций бога другого. Бога Тина называют верховным богом этрусков. Согласно нашей точке зрения, этого бога можно назвать богом Яви. Вспомним, что мир Яви славянами называется Белым Светом. В этом контексте функции этрусского бога Тина частично пересекаются с функциями бога Рода. Об этом, в частности, свидетельствует сохранившийся в Анатолии глагол тьнэл (родить) [36] . Этот глагол является однокоренным как имени бога Тина, так и русскому слову день. Рождение рассматривается как акт появления на свет. Таким образом, в архаичных диалектах мы наблюдаем семантическую тождественность слов свет и день. Другим важным свидетельством солярного характера культа этрусского бога Тина является русское слово деньги. Это русское слово было известно в Древнем Риме лат. dengae), и, скорее всего, его римляне унаследовали от этрусков. Изначально русским термин деньги является потому, что этимологически связан с русским словом день (свет). Аналогичная этимологическая связь наблюдается между латинским словом oro (золото) и семитским словом or (евр. свет, арм. день). Таким образом, с большой долей вероятности можно утверждать, что культ этрусского бога Тина, являясь солярным, объяснял и сакральность термина деньги. Деньги, как солярный символ, дают жизнь миру. В этом и заключается их сакральность. Является довольно парадоксальным и странным, что при описании пантеона богов этрусков солярному культу отводится второстепенная роль. Это явное противоречие с былой действительностью. Об этом свидетельствует хотя бы то обстоятельство, что название первого города, который отстроили этруски в Тоскане, несет солярную семантику. Об этом пишет в своей хронике Джованни Виллани [37] . Нынешнее название города – Фьезоле, который является пригородом Флоренции. Последнее неопровержимо свидетельствует о почитании солярного культа этрусками. Таким образом, истоки культов богов Тина, Световита и Савитара имеют общие корни. Изначально в них обожествлена категория Света. Хотя естественно, что эти культы имеют так же существенные различия. Можно предположить, что солярный культ у этрусков был многоплановым. Изучение этого вопроса приводит к выводу о существовании в этрусском пантеоне нескольких солярных божеств. Если бог Тин олицетворял Солнце живое, атрибутом которого является животворный божественный свет, то Солнцем мертвым у этрусков был, скорее всего, бог Аплу.

Анализируя солярные термины славянских языков, прежде всего обратимся к названию термина восток, который в чешском языке называется словом выход. Надо полагать, что слово запад у наших далеких предков называлось словом вход. Пара слов вход и выход обретает аспект сакральности в том случае, когда речь заходит о жизни Солнца. Ответ на вопрос, что это за вход и что это за выход, может прояснить забытые оттенки солярного культа. Очевидно, что слово выход в значении восток имеет отношение к Солнцу. Предполагается, что Солнце на востоке утром откуда-то выходит. Соответственно вечером на западе Солнце куда-то входит. Невольно всплывают ассоциации с представлениями древних египтян, касающимися этого же вопроса [38] . Согласно мировоззрению жрецов Древнего Египта, утром Солнце начинает свой небесный путь на солнечной ладье с востока на запад. В ночное время солнечная ладья входит из мира яви в мир небытия и совершает там возвратный путь в мире теней. Подобный миф существует в греческой мифологии. Согласно греческому духовному наследию, Солнце ежедневно выходит на востоке из реки Океан и совершает на солнечной колеснице свой путь по небосводу на запад к вратам солнца. Гомеров гимн так описывает это явление. «Свет же свой дарит равно бессмертным и смертным, // правя упряжкой лихой. Полыхают жаркие очи // из-под златого забрала, лучистым пламенным блеском // стан сверкает, блистают, с пресветлых висков ниспадая, кудри густые, ланит красоту окружая сверканьем, // зримую издали. Дивная риза, зыблема ветром, // ярко сияет, и резвые кони влекут колесницу. // Златояремной упряжки своей он бег замедляет // в самой выси небес, недвижимо ставши, а после // гонит возница святой к Океану по небу коней» [39] . За этими вратами царят мрак и ночь. Тут Солнце садится в челн и по той же реке Океан, которая опоясывает землю, возвращается в точку своего восхода. Скорее всего, слово вход в значении запад в славянских языках является реликтом подобных воззрений, которые существовали у славян в глубокой древности. Одно слово выход в значении восток свидетельствует о том, что, согласно древнему мировоззрению славян, Солнце существует в разных измерениях. Логично предположить, что этими измерениями является измерение проявленное – день и измерение не проявленное – ночь. Сами слова день и ночь в славянских языках являются этимологически родственными. Слово ночь (итал. notte) является обратным прочтением слова день (тень). Анатолийское наследие оставило нам важное свидетельство, возможно, проливающее свет на сакральный смысл символики входа и выхода. Анализ духовного наследия анатолийских цивилизаций, касающихся солярного культа, приводит нас к теллурическому аспекту этого культа. Колдовски звучит словосочетание закат солнца в анатолийских диалектах – вход в мать [40] . Это словосочетание является реликтом эзотерического аспекта солярного культа, который некогда был известен в древней Анатолии. Этот эзотерический аспект солярного культа связывает культ солярный с культом теллурическим. К славянскому духовному наследию эти представления имеют самое непосредственное отношение, поскольку проявляются в славянских языках в этимологической паре слов: Солнце – соль. Изначально однокоренные слова Солнце и соль отражают сакральность разных миров – мира уранического и мира теллурического. В то же время эти слова связывают разные миры в рамках одного общего забытого культа или религиозных представлений. Понять, что это были за представления, помогает наследие герметической традиции. Герметическая традиция рассматривает концепцию ежедневной смерти Солнца. Эта смерть наступает на закате. Тогда, когда Солнце, по представлению древних жрецов, входит в тело Матери Земли. Земля при этом рассматривается в качестве Матери Солнца. Она же утром даст этому Солнцу новую жизнь. В этой концепции мы имеем аллегорию победы вселенского материнского, то есть женского, начала над началом героическим, мужским, солярным. Нет более наглядного свидетельства этого трагичного противоборства, чем очевидный ежедневный факт гибели Солнца на закате. Говоря словами Менли Холла, «Солнце исчезает во мраке ночи для скитания по низшим мирам. Позднее оно триумфально возникает из объятий тьмы» [41] . Герметическое наследие оставило нам миф об инцесте солярного принца Габриция и его матери. К. Г. Юнг в работе «Психология и алхимия» [42] , рассматривая древнейшие архетипы, одним из них называет архетип отношений матери и сына. Этот архетип помогает понять глобальный процесс функциональной дезинтеграции мужского начала в начале женском. Независимо от того, кем представлено это женское начало – невестой ли, женой, любовницей или матерью, оно по своему космическому призванию является началом материнским, растворяющим в себе начало мужское [43] . Дезинтеграция целостности героя вписывается в канву более глобального мифа о смерти и дезинтеграции Солнца в том же материнском начале. Именно поэтому гибель Солнца отмечена рубежом, который называется «входом в мать». При этом совершенно неважно, кем эта мать является – землей или морем [44] . Важно понять, что речь идет прежде всего о духовном принципе, а не о материальном мире. Мать в данном случае отражает мир небытия, где погибает солярное начало. В алхимическом трактате «Rosarium» так описана смерть солярного героя. «Тогда Бейя села на Габриуса и заключила его в свою матку. Так что ему больше ничего не стало видно. Бейя обняла Габриуса с такой любовью, что растворила его в себе полностью и разделила его на бесконечно малые части. Сквозь самих себя они растворяются, через самих себя они собираются. Они, будучи двумя, становятся одним» [45] . Вышеизложенное помогает понять сакральную подоплеку родственности русских слов Солнце и соль. Соль является тем же Солнцем. Только речь идет о том Солнце, которое было поглощено материнским чревом и разделено в нем на бесчисленные части. При этом более правильно говорить о Солнце дезинтегрированном, а не умершем. В свете вышеизложенного нелишне вспомнить, что слово сын в арийских языках этимологически связано со словом Солнце. В германских языках и вовсе эти слова являются омонимами. Христианский мистицизм сохранил вышеизложенную герметическую концепцию. Сакральность понятия соль подчеркивается в напутствии Христа, который тот дает своим ученикам: «Вы – соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? (Мтф., 5-13); «Ибо всякий огнем осолится, и всякая жертва солью осолится. Соль – добрая вещь. Но ежели соль не солона будет, чем вы ее поправите? Имейте в себе соль, и мир имейте между собою» (Мрк.,9-49). Из последнего следует, что соль рассматривается в качестве аллегории некоей духовности, некоего стержня, иными словами, солярности. Эти воззрения развиваются в христианстве так же в концепции сакральных обрядов посвящения. Вступление в общину предполагает смерть старого Я посвящаемого. В общине рождается новая личность, брат или сестра во Христе. Община в данном случае выступает аллегорией того же женского начала, которое, прежде чем родить, должно поглотить и дезинтегрировать. «Тогда спрашивает Никодим – один из князей иудейских: «Как может человек родиться, будучи зрелым? Как может вторично войти в утробу Матери своей и родиться вновь?» (Ин., 3-4).

Все вышеизложенное наводит на мысль о том, что в глубокой архаике Солнце должно было быть представлено в том числе и тем аспектом, который относится к миру небытия. И этим солярным богом, как было отмечено выше, по всей видимости, был этрусский бог Аплу. Весьма меткую характеристику этому богу дает Карой Кереньи в работе «Бессмертие и культ Аполлона. К пониманию диалога Платона Федон». К. Кереньи пишет: «В Италии Аполлон – бог темный, несущий смерть. Даже всеведущая улыбка Аполлона Вейского, так называемая «этрусская улыбка» – волчья улыбка. Тот, кто связан с волками, неотделим от всё поглощающей тьмы», «Темные птицы ворон и ворона вместе с волком являются его священными животными, выразителями его сущности… Черная тень смерти падает на образ Аполлона в образе ворона и волка» [46] . Возможно, поэтому некоторые исследователи этрусского бога Аплу, того же Аполлона, называют хтоническим божеством. Наша точка зрения сводится к тому, что бог Аплу изначально является божеством солярным. Однако он символизирует то Солнце, которое пережило метаморфозу превращения из материального символа в символ духовный. Хтоническим бога Аплу можно назвать лишь потому, что эта метаморфоза происходит в недрах Матери Земли. Однако не это является главной функциональной характеристикой бога Аплу. Главной функциональной характеристикой этого бога, как будет показано ниже, является его принадлежность сфере духа. О силе парадигмы этого древнего бога можно судить по высказываниям апологетов нового учения – христианства, которые спешат низвергнуть старые авторитеты: «Царем над собою она имела ангела бездны, Имя ему по-еврейски Аводдон, а по-гречески Аполлион» (Откр., 9-11). Скорее всего, этрусский бог Аплу является анатолийским наследием. Культ этого бога прослеживается в пантеоне хеттских богов. Там он назывался Апулуном. Понять функциональную парадигму хеттского бога Апулуна помогает вышеизложенный анализ культа солярного божества, которое претерпевает символическую гибель. Возможно, поэтому хеттского бога Апулуна называют стражем разных миров. Таким образом, сохранившаяся в русском языке родственность слов Солнце и соль является реликтом довольно сложного солярного культа, который включал в себя эзотерическую составляющую. Сохранность в чешском языке слова выход в значении восток также является реликтом этого забытого культа. В этом культе прослеживается метаморфоза солярного начала. В разных измерениях это начало имеет разные названия. В мире яви оно представлено этрусским богом Тином (русск. день) или западнославянским богом Световитом. В мире небытия, под которым понимается сфера духа, солярное начало трансформируется в Опаленного бога, бога Аплу в Этрурии, в бога Апулуна в Анатолии. Аплу является Солнцем духовным, незримым. Одним из архаичных материальных символов этого бога является соль. Концепция метаморфозы солярного начала прослеживается в учении христианства. Прежде всего в обрядах посвящения. Посвящаемый адепт претерпевает символическую смерть, которая предшествует новому рождению. Реликты этих аспектов древнего солярного культа прослеживаются также в символике масонства. В учении масонства мастер имеет солярные черты. Подобно Солнцу, которое является источником света и тепла, мастер оживляет и согревает братьев в их работе. Однако наивысшим проявлением солярного культа следует считать институт царя и царства.