Забытые чувства
Шрифт:
Обычно.
Если Эдда чувствует себя как обычно, значит, в этом нет ничего хорошего. Так же как и в моем случае. Я не разговаривала с сестрой со вчерашнего вечера. Она была сама не своя после приема.
Бьянка опускает голову и начинает крутить кольца на своих пальцах.
– А ты как? – спрашиваю, сделав еще пару глотков кофе.
Сестра снова пожимает плечами, лицо ничего не выражает. Между нами повисает тишина. Где-то за окном раздается пение птиц. Я наблюдаю за тем, как солнечные лучи играют на ее рыжих
– Это нормально? – вдруг спрашивает она, вскинув голову. – Ничего не чувствовать? Я ничего не чувствую. Не то, чтобы я вообще питала хоть какие-либо чувства к нашему отцу раньше, но мне всегда казалось, что смерть должна быть болезненной. Он же все-таки был нашим отцом. Может, с нами что-то не так?
– Мы Эспасито. С нами с рождения что-то не так. – резко отвечаю я, и заметив промелькнувшее разочарование на ее лице добавляю. – Но это вовсе не значит, что мы сломаны. Карлос Эспасито не был отцом года. А мы такие, какие есть. И вообще, нормальность переоценивают.
Бьянка слегка усмехается и заметно расслабляется.
– Кстати, – вдруг вспоминает она. – Вчера ночью я сделала то, о чем ты меня просила.
Замешательство явно отражается на моем лице, потому что она поясняет:
– База Короны. У меня к ней полный доступ.
– Хорошо. Молодец.
Она улыбается и выпрямившись, направляется к выходу в более приподнятом настроении, чем несколько минут назад.
Я останавливаю ее в дверях:
– Бьянка.
Она оборачивается, вопросительно выгнув рыжую бровь.
– Сегодня мне может понадобиться твоя помощь. Держи оружие при себе.
Выражение ее лица становится серьезным, и она кивает:
– Я буду готова.
Она собирается уходить, и я снова окликаю ее:
– И Бьянка. – она склоняет голову набок. – Никакого розового на похоронах.
В ее карих глазах мелькает знакомое озорство, и она фыркает:
– Как скажешь.
Впервые со вчерашнего дня я остаюсь в полном одиночестве. Нужно подготовиться и рассчитать всевозможные проблемы, которые могут сегодня возникнуть…
Спустя пару часов я покидаю кабинет, окончательно решив, что буду использовать его только для встреч. Атмосфера там давящая, словно дух отца все еще обитает в том кресле. И не только там. Во всем особняке царит по истине гробовая тишина. Кажется, будто все затаили дыхание, а время остановилось.
Я поднимаюсь к себе и сразу же залезаю в приготовленную Агатой, ванную. Сутки без сна дают о себе знать. В висках болезненно пульсирует, глаза горят. Задержав дыхание, опускаюсь под воду. Так биение сердца становится громче. Оно все бьется и бьется…
Выстрел.
Кровь.
Теперь ты босс Короны, Доминика.
Я дам тебе власть. Людей. Возможность. Ты
Они разорвут тебя, если почувствуют кровь.
Ты Эспасито.
Эспасито.
Эспасито.
Легкие горят, и я резко сажусь в ванной, судорожно втянув ртом воздух. Зубы стучат друг от друга, конечности дрожат.
Черт.
Краем глаза замечаю движение, и тут же сжимаю кулаки, заставляя тело замереть. Эдда стоит, прислонившись к дверному косяку плечом. На ней белая футболка, а ладони перепачканы краской. Даже на шее видны синие и черные пятна.
– Надеюсь, ты не пыталась последовать примеру отца. – спрашивает она, склонив голову набок.
Я молча вылезаю из ванной и кутаюсь в черный махровый халат. Мельком бросаю взгляд на свое отражение. Губы посинели.
Merda (итал. «дерьмо»)
– Ты в порядке? – поворачиваюсь к сестре, затянув халат потуже.
Кажется, мой вопрос ее удивляет.
– Ты же не думаешь, что смерть отца могла как-то повлиять на меня?
– Я не об этом. – качаю головой. – Что произошло вчера?
Эдда заметно напрягается, черты лица заостряются.
– Это как-то связано со мной, да? – предполагаю я, пытаясь заглянуть в ее зеленые глаза.
Сестра вздыхает, убрав прядь черных волос за ухо и скрестив руки на груди.
– Я просто удивилась.
– Чему? Тому, что я влепила кому-то пощечину?
Она качает головой.
– Тому, что мне казалось, будто новая должность тебя не изменит. Это глупо, наверное, но я даже не задумывалась о том, кем тебе придется стать, чтобы удержать власть в своих руках. Это меня и удивило. Собственная наивность. Я ведь все еще помню, как ты раньше смеялась в кругу семьи. Не знаю, может, я надеялась, что вернувшись сюда, к нам, ты сможешь вернуть хотя часть прежней себя.
Я замираю, пытаясь…пытаясь понять.
– Ты поэтому приехала за мной в Лос-Анджелес? Чтобы вернуть…домой?
Она поджимает губы, криво улыбнувшись.
– Знаю, это больше не твой дом. Ты сама сказала. Но…
Она замолкает, выдохнув. Затем отталкивается от дверного косяка и делает пару шагов ко мне. Наши глаза встречаются, и в ее я вижу понимание.
– Тебе необязательно спускаться в ад в одиночестве, Ника. Я тоже Эспасито. И ты знаешь, на что я способна. Нам обоим есть, за что сражаться.