Забытые герои войны
Шрифт:
— Вы, Карпов, поедете в Витебск. Там наши люди добыли схемы оборонительных полос противника. Принесите их сюда.
Начальник разведки говорил так, как будто чертежи надо было доставить из соседней комнаты, а не из города, лежащего по ту сторону фронта. Видимо, начальник разведки избрал этот тон для того, чтобы не испугать и не заронить с первой минутой сомнений. А под конец беседы он сообщил, что сейчас со мной будет лично говорить командующий фронтом Черняховский. Я, конечно, заволновался, значит, дело чрезвычайно сложное. Генерал вышел навстречу, пожал руку и кивнул на диван: «Садитесь». И сам сел рядом, начал говорить о задании:
— До Витебска километров двадцать. Мне рекомендовали тебя как удачливого
— Этой же ночью вы отправились за линию фронта, в тыл врага.
— Да, надо было торопиться. В разведуправлении меня переодели в форму немецкого ефрейтора, снабдили документами, и в два часа ночи я уже был на передовой. С помощью полковых разведчиков прополз под колючей проволокой. Впереди чернела траншея. Очень трудно заставить себя приблизиться к ней. Нужно обязательно попасть в промежуток между двумя часовыми. А где они? Разве увидишь в темноте? Борьба с самим длится несколько секунд.
Достал гранату, пополз к траншее. Приблизился, приподнялся на руках: не торчит ли каска? Никого. Неподалеку кто-то колет дрова. Вспышки ракет все дальше и дальше. Дополз до деревьев — встал. Рядом пролегала наезженная дорога. Она должна была вывести меня к шоссе на Витебск. Обогнул деревню, вышел к шоссе. Снял маскировочный халат, закопал у приметного дерева. По шоссе двигались машины, повозки, группы людей. Я остановил сани с гражданским возницей. Дядька принял меня за немецкого офицера. Довез до Витебска. Город еще спал. Я отыскал улицу и номер дома. Постучал в дверь. Женский голос спросил:
«Кто там?» Я назвал пароль, и меня впустили в квартиру. В глубине стоял мужчина. «Николай Маркович», — представился он. Надежда Васильевна, его жена, ушла на кухню что-то приготовить. Николай Маркович стал расспрашивать меня о Большой земле. Позавтракали. Меня свалил сон. Проснулся, когда уже стало смеркаться. Хозяева уже возвратились со службы. Пора и собираться «домой». Фотопленку с отснятыми чертежами зашили в воротник под петлицу. Прикинул: мне понадобится на возвращение домой часов семь. Перейти линию фронта лучше часа в три ночи, когда часовые умаются и не будут слоняться по обороне.
На прощание выпили по стопке самогона. Эта стопка неожиданно сыграла важную роль. Когда я переходил улицу, чтобы выйти на нужное направление, неожиданно из-за угла вынырнул парный патруль и остановил меня.
— Ваше состояние в этот момент? О чем подумали? Что предприняли?
— Ощущение было таким: от головы до ног прокатилась горячая волна, а обратно, от ног к голове, хлынула волна холодная. Чтобы не выдать себя произношением, я молча протянул документы. Патрульный придирчиво спросил:
— Почему ты здесь? Твой полк на передовой.
Я молчал, а патрульный все настойчивее домогался, почему я улизнул с передовой. Вокруг образовалось кольцо зевак, бежать бессмысленно… Патрульный наклонился ко мне, принюхался и заорал:
— Да он же пьян, скотина!
Не знаю, удача это или нет, но обстановка на какое-то время разрядилась. Раз пьян — в комендатуру. Хорошо то, что не обыскали, — пистолет при мне, и я намеревался дать ему ход. Как полагается пьяному, шел покачиваясь. Шел и думал: «Надо же что-то делать. Заведут в комендатуру, и всему конец». Поравнялись с разбитым двухэтажным домом. Внутри черно. Я выхватил пистолет и в упор расстрелял патрульных. Вскочив на подоконник, прыгнул внутрь дома, затем выскочил во двор… Перелезая через заборы, оказался на окраине улицы. Погони пока не слышно. Впереди торчал
По траншее ходил часовой. Самое правильное — без шума снять его. Но у меня не было сил. И лежать нельзя — замерзну. И все же, когда гитлеровец поравнялся со мной, я ударил его пистолетом по каске. Немец заорал, пришлось стрелять. Подбежал к заграждению, ухватившись за кол, перемахнул его, но тут же получил удар по голове — потерял сознание. А когда очнулся, слышу, позади кто-то работал лопатой и подкрадывался к моим ногам. Видимо, фашисты посчитали меня убитым и хотели втащить под проволоку на свою сторону. Я тут же вскочил и кинулся к кустам. Побежал параллельно линии фронта. Началась пальба. Огонь переместился в сторону наших позиций, значит, немцы потеряли меня из виду. Ударила и наша артиллерия. На моем пути оказалась речка. Я спустился на лед, но идти уже не мог, сказалось ранение в голову. Меня подобрали полковые разведчики. Командиру полка я передал воротник, оторвав его от куртки, и попросил доставить в штаб фронта.
— А вас отправили, надо полагать, в госпиталь?
— Да. Сделали операцию. Пуля, к счастью, не задела мозг. Меня навестил член Военного совета Бойко и сообщил, что по поручению командующего фронтом Черняховского я представлен к званию Героя Советского Союза. Позже я узнал, что Черняховский звонил в Москву и просил дать ход материалам на присвоение мне звания Героя Советского Союза».
Вне всяких сомнений, работа разведчика была одной из самых опасных на войне. Больше трех месяцев на передовой продержаться удавалось лишь единицам. Или убит, или ранен и покалечен…
«ГРИШКА-РЕЙХСТАГ»
Он родился в 1925 г. в деревне Черкасове Свердловской области в семье рабочих. Через 4 года его родители переехали в город Слободской Кировской области, где разместились в одном из спиртозаводских домов на берегу речки Пятерихи. В школу он пошел в 8 лет. Учился неохотно, зато «обеспечивал кормами домашнее хозяйство» и всей душой любил природу: знал вятские леса, грибные места, был отчаянным рыбаком. Часто пропадая на реке Вятке, спасал тонущих. С началом войны, в 16 лет, поступил на работу на «Красный якорь», выпускавший авиационную фанеру. В 42-м, когда пришла похоронка на отца, сразу же пошел в военкомат проситься на фронт. Но тогда его не взяли. До призыва успел получить права шофера, а в 17 уже охранял военные склады в Вахрушах. В 43-м с эшелоном лошадей добрался до фронта и в Великих Луках сначала стал стрелком, а затем и разведчиком.
Свою первую боевую награду, медаль «За отвагу», стрелок роты автоматчиков Григорий Булатов заслужил в бою 22–23 июня 1944 года, за высоту 223,4 «за то, что под непрерывным огнем противника вброд через реку своевременно доставлял боеприпасы на передний край». Вторую медаль «За отвагу» — еще через месяц: «за то, что он с группой разведчиков в ночь на 26.7.44 г. в районе деревни Черная захватил «языка», который дал ценные сведения». А в октябре Булатова представили к ордену Славы 3-й степени. В представлении, подписанном командиром 674-го стрелкового полка майором Арестовым, будет написано: «Тов. Булатов — участник всех наступательных боев, проведенных полком с 10.7.44 г., в боях действовал смело и решительно. В бою 20 сентября 1944 г., выполняя приказ командира, смело выдвинулся вперед и гранатным огнем уничтожил пулеметную точку противника вместе с расчетом».