Забытые

Сединкин Владимир

– Три шага назад! – приказал Блинов.

Туррр-рах!

В лица нам дохнуло жаром, и ослепляющая вспышка, превратившаяся в облачко из марева с поблёскивающими внутри молниями, уничтожила всё на расстоянии дюжины метров. Дерево просто не было. Даже земля оплавилась и почернела.

* * *

Слушайте, как же я зауважал профессию педагога. Совсем не задумывался раньше об этом. А теперь мои глаза просто открылись… и даже стало стыдно перед Маргаритой Викторовной, нашей школьной математичкой.

Нет,

ну, правда, как же на самом деле сложно быть учителем. Сколько терпения, чуткости и знаний нужно, чтобы раз за разом повторять очевидные вещи, улыбаться, похлопывать по плечу, хвалить этого болвана, а он, между прочим, совсем даже этого не ЗАСЛУЖИЛ!!!

Минин всего денёк со мной помучился, и заявив, что у него нервы сдают, уговорил Плаксина назначить его инструктором стрельбы для пилотов. СТРЕЛЬБЫ!!! А я что? Я остался единственным наставником работы на шагоходах. Хочется ругнуться даже здесь. Сдержусь, и так достаточно сквернословил.

В общем, море удовольствия, и, приходя домой, просто падаю на кровать, и отрубаюсь. Будто во мне какой тумблер отключают. Вот вчера даже ботинки с меня спящего сняла Ирка.

Все эти «включить-выключить», «следи за монитором», «голову плавней поворачивай», «проверяем показания», «огонь!» – меня уже бесят, а ведь я только начал свою преподавательскую карьеру. Уфф!

Сегодня выжатый словно лимон, загребая ногами пыль, я выходил из школы, и столкнулся с жизнерадостным Быковым, подъехавшим на грузовом минекаре к воротам.

– Мы за тобой.

– Кто это мы?

– Мы это мы, – улыбаясь и пожимая мне руку из грузового отделения выпрыгнул Блинов. – Вижу загружен. Слава Макаренко тебе покоя не даёт. Поехали с нами. Будем новые Андрюхины гранаты испытывать. Те самые, которые по старым чертежам собрали.

– С парием?

– И не только! – хлопнув ладошкой по двери машинки, многозначительно сказал оружейник.

Не поверите, но у меня даже второе дыхание открылось. Уже когда выворачивали со школьной стоянки в кузов, где мы сидели прижавшись друг к другу, запрыгнул Минин.

– А вы это куда?

– По делам! – раздраженно, словно ребёнок бросил я.

– Я с вами.

– Гранаты испытывать. За ворота.

– Ооо! Это я хорошо зашёл! – втиснувшись между мной и Костей, Толик, придерживал рукой свою ногу.

Вся злость на него у меня сразу прошла.

– Болит?

– Ноет, немножко, – махнул рукой товарищ. – Завтра к Анфисе иду, она обещала меня удивить.

– Надеюсь приятно.

– Вряд ли. Хотя я готов её отрезать и заменить на рабочий протез, – кивнул он подбородком на мою руку.

– Ну, это, приятель, ты зря, – мотнул головой Блинов. – Своя нога, это своя нога.

Мимо проносились маленькие аккуратные улочки и люди, спешащие по своим делам. Почти все они были в военных комбинезонах со знаками отличия.

– А почему

за ворота? Не опасно? – сменил тему Минин, подставляя руку потоку воздуха.

– Не опасно! – крикнул Быков. – Дроны проверили, противника рядом с крепостью нет. – Орда ещё в семи днях от нас. А вот почему за воротами, за стену… увидишь.

– Такие все загадочные, капец, – пошутил Толик, помахав рукой оставшейся позади Юльке.

А вот я подумал о том, что у нас осталась всего неделя.

* * *

– Матёро! Мощная штуковина! Беру парочку!

– Закатай губу обратно, – прервал его Костя. – По уставу запрещено брать гранаты в кабину шагохода.

– Это почему это ещё?

– Потому, – оборвал его подполковник (да, да Блинов получил подполковника) просунув пальцы за нагрудную пластину доспеха. – Вдруг сдетанируют. Да и зачем она тебе? Слишком мощная, не дай бог робота заденет.

– Понял теперь почему за стеной? – спросил Быков шалопая, что-то записывая в блокноте.

– Понял, понял. Не дурак! – потянулся Минин. – Так, а вот эта с чем? Блин, тяжёлая.

– Поставь пока на место, – заругался Андрей на Толика, заставив вернуть ему гранату. – Сначала ещё раз с парием испытаем. Костя, кидай!

Туррр-рах! – ещё одно дерево к чертям, ещё одно стеклянное озерце на поверхности.

Четвёрка гвардейцев Блинова, охранявшая нас, восхищённо зааплодировала, а Снегирёв из кабины показал большой палец.

– Отлично! Ну а теперь переходим к главному номеру нашей программы. Устанавливаем макеты и всю эту ерунду, которую мы с собой привезли.

Почти полчаса мы расставляли на земле манекены в старых доспехах, а затем Быков продемонстрировал нам вроде бы точно такую же гранату, какие мы взрывали ранее, но помеченную красной горизонтальной линией.

– Это чудо современной химии. Взрывчатка обыкновенная, использующаяся в наших пехотных гранатах, но внутри концентрированный раствор альфациклодекстрина и 4-метилпиридина в воде.

– У меня по химии тройка, – сморщил лоб Толик.

– У меня тоже, – поддержал его я.

– Эх, неучи! – рассмеялся в рыжую бороду оружейник. – В общем, состав, который твердеет при нагревании и снова плавится при охлаждении.

– И зачем это нам?

– В ходе взрыва происходит резкий подъём температуры и раствор превращается…

– В поражающие всё вокруг осколки, – закончил за Быкова Блинов.

– Верно. Садись, оценка пять. Да, размером с кулак.

– С кулак!? Серьёзно? – удивлению нашему не было придела. Гвардейцы подошли поближе, чтобы взглянуть на чудесную гранату, и даже Снегирёв открыл кабину шагохода и высунулся наружу.

– Радиус поражения осколками около шестидесяти метров.

Тяжёлый цилиндрик был отправлен Блиновым прямо в группу макетов и на всякий случай мы все легли.