Забытый человек
Шрифт:
Целую неделю Палыч волновался и грозился написать миллион жалоб «в соответствующие органы». Но постепенно обмяк и успокоился, а остальным дачникам намекнул: разведка донесла, что строительство согласовано, все и везде схвачено и строят там не коттеджный поселок, а что-то другое. Последний довод был решающим: больше всего обитателям «Облепихи» не хотелось обзаводиться новыми соседями.
А у Палыча, в конце концов, была трехэтажная дача, выросшая на неизвестно какие средства, и участок, таинственным образом увеличившийся с момента приобретения в полтора раза.
Цветы
– А какие лилии! А розы! И ландыши, ландыши до сих пор цветут, ты представляешь! – с требовательным напором говорила в свой допотопный мобильник Тамара Яковлевна из первой дачи. – Ты должна посмотреть! Глупости, возьми пару дней за свой счет. Скоро будет клубника, детям нужно! Глупости, глупости, ты не видела, как она цветет, ягод будет море…
Даже в этом райском цветнике Тамаре Яковлевне было скучно и одиноко. И собственные дети, и соседи осторожно уклонялись от близкого общения с пугающе энергичной старушкой. Поэтому всю свою жажду любить, отчитывать, командовать и указывать нужное направление Тамара Яковлевна обрушивала на сад и огород. Но тем летом и ее цветы, выпрямленные, подвязанные и прищипнутые, утратили свою прусскую стать и с бесстыдным буйством рвались на волю.
А Димочка, тридцатипятилетний лысоватый мужик, сохранивший из-за полной безобидности детское имя, очень удивился, впервые приехав на дачу в конце июня. Дача принадлежала семейству жены, в котором безотказный Димочка давно считался своим. А жена Юля этот летний сезон по всем признакам пропускала – лежала в больнице, огромная, вздутая, на сохранении. Собиралась рожать третьего. Старших мальчишек Димочкины родители увезли на месяц к морю.
Димочка зашел на участок и вместо привычного газона «под Европу», старательно подстригаемого чуть ли не ежедневно, увидел ковер из крупных маргариток, белых и розовых. Раньше тут никогда не было цветов – только два пиона у калитки, а дальше ровный газон.
– Может, от соседей переползли, мы не сажали, – объяснила теща, принимая подарки из города. – Я ему говорю – скоси ты их уже, а ему все «недосуг». – И медовый тещин голос мгновенно налился ядом. – Недосуг ему все…
– Заладила, – спокойно откликнулся тесть. – Красиво же. Ну выросли, и что их теперь – гильё-ти-нировать? – старательно выговорил он, а теща поджала губы – выпендривается, умнее хочет казаться, чем она, унижает…
Димочка с готовностью забормотал, что пусть, конечно, растут, красивые ведь, и живые цветочки, маргаритки кажется, но с газоном было красиво, цивилизованно очень, хотя и так тоже красиво.
– Да леший с ними, – махнул рукой тесть. – Юлька-то там как?
А тихая почти тридцатилетняя Яна нашла в своей клумбе неизвестно откуда взявшуюся маленькую розу с двумя бутонами. Нашла только потому, что шип впился ей в палец и оторвался, оставшись в мягкой, всегда чуть влажной подушечке.
Яна летом жила на родительской даче одна, вроде как присматривала за хозяйством. Копалась, сажала, ухаживала, а еще рисовала в альбоме что-то трогательно непрофессиональное и мастерила браслеты из камней и бисера. Родители предпочитали
Этим летом идиллия рухнула: старшая сестра в связи с долгожданными успехами в личной жизни решила закинуть к Яне своего сына, семилетнего Тасика (в свое время сестра долго подыскивала ему «исконно русское имя» и остановилась почему-то на исконно греческом Тарасе). Перспектива провести лето с племянником мнительную Яну неприятно взволновала. Во-первых, своих детей у нее не было и общаться с ними она не умела. Во-вторых, племянник мог потеряться в лесу, утонуть в речке, упасть с велосипеда прямо на камень, подраться с другими мальчишками, подцепить грипп или клеща – и вся ответственность легла бы на Яну. В-третьих, ребенку надо варить каши и супы, а она не очень-то умела готовить…
Яна встревоженно мямлила все это, стараясь не смотреть на хмурую сестру, но та не оставила ей никаких шансов – Тасику нужен свежий воздух, и точка, дача общая, а готовить – ничего, научишься.
Теперь Тасик катался на велосипеде, с которого мог упасть, в компании мальчишек, с которыми мог подраться, а Яна озабоченно смотрела то на незваную розу, то на пострадавший палец. Надо бы выдернуть, зачем она тут, только нарушает композицию клумбы, с которой Яна столько возилась, чтобы было красиво. И розы ей совсем не нравились – капризные, коварные цветы с развратным запахом.
Яна потянулась к розе и тут же пожалела ее – маленькая, тонкая, растет, старается. Защипало ранку на пальце. Пришлось искать аптечку и мазать палец йодом, а то вдруг инфекция, нарыв, заражение крови…
Соседка Людмила, перемурлыкиваясь по телефону с забавным пожилым поклонником, который звал ее Люсиль, проводила Яну взглядом и подумала, что ведь хорошая девочка, только уж очень застенчивая, так нельзя, никто замуж не позовет. Надо познакомить ее с тем приятелем сына, Женя кажется. Тоже застенчивый, в очках.
Людмила была так благодушно настроена потому, что сегодня утром распустились подсолнухи, выросшие сами по себе возле ее дачи. Продолжая бормотать в трубку незначительные нежности, она сорвала один тяжелый цветок и пошла на веранду – искать банку, в которую его можно поставить.
И клубники в тот год было необъяснимое количество. По единственной улице дачного поселка, изгибавшейся у леса в виде буквы «Г», гоняли на велосипедах диатезные от обилия ягод дети. Их мамы, бабушки и прабабушки в это время варили, перетирали с сахаром и закатывали, пекли пироги и даже вялили клубнику на солнце – супруга Палыча Изольда Марковна утверждала, что так делают в Испании.
Из леса землянику и чернику приносили банками, а грибы – ведрами, хотя настоящий грибной сезон еще вроде бы и не настал.
– Бабушка сегодня тридцать два белых принесла, – рассказывала маленькая и серьезная Даша, печально глядя на муравья, который пытался утащить крохотный кусочек печенья. – И кувшинки. В канаве за калиткой кувшинки выросли. Как блюдечки…
– А мы больше за грибами не ходим, – важно сказал Миша, обладатель новенького велосипеда с многочисленными скоростями. – Мама говорит – неинтересно. Искать не надо, сами лезут. У нас десять банок соленых, три наволочки сушеных, замороженные еще и…