Забытый город
Шрифт:
— Знакомый мотив. Я как-то слышал эту песню, в оригинале. Ее женщина поет, совсем по-другому. Воспоминания, — ответил Рик.
— Наверное, плохие воспоминания, — скорее утвердительно сказала Алиса.
— Нет, не очень. Даже хорошие в чем-то. Те музыканты мне понравились. Я их и на большом концерте слышал, и в маленьком кафе. Выступления абсолютно не отличались — казалось, захватывает полностью музыка. А здесь — пел он конечно хорошо, но не естественно. Сразу понятно — не его песня, не чувствует он ее, — сказал Рик и достал пистолет. Вынул магазин, протер ствол рукавом, ударом отправил обратно.
— Я
— Как все. Они привыкают, и ты привыкнешь. У тебя есть возможность отсюда выбраться? Есть возможность собрать столько золота для взятки пограничникам? — ответил Рик.
— Нет, но..
— И у меня нет. Поэтому я просто здесь живу. Жить можно везде. В деревушках рядом с базами Картеля, в промышленном районе. В Затопленном районе — даже к этому можно привыкнуть. К постоянным перестрелкам, к опасности. Только сначала кажется, что страшно, нельзя, невозможно. Проходит время — и ты привыкаешь.
Алиса огляделась. Небольшой бар был заполнен, пустовали только пару столиков. Сзади сидит компания из четырех парней — видно, что родились в городе. Обсуждают прошедшие выходные, мало чем отличающиеся от будней. «Сушняк был», «Взяли мы следующую», «Да мне на них», «Взял я ее и отвел наверх» — доносились обрывки фраз от столика.
Чуть дальше — почтенный старик, лицо морщинистое, бокал в руках дрожит.
— Думаешь, они все живут? — спросила Алиса.
— А что они могут делать еще?
— Мне кажется, будто со временем разум исчезает из людей. Живешь ты, думаешь — а тут раз, и все проходит. Даже сейчас — они все просто сидят, не слушают друг друга. Когда читают — просто бегают глазами по строчкам, но не понимают, о чем там речь. Не запоминают. Читают книгу, а видят там себя. Я сама становлюсь такой. И мне страшно.
— Тебе просто кажется. Сосредоточься. Сейчас тебе нужно будет смотреть по сторонам, а не в себя, — сказал Рик и поставил бокал на стол.
— Нам пора. Хватит напиваться! Я сказал один стакан, а не одна бутылка, — прикрикнул Рик на Стэтта и забрал у того из рук стакан. На донышке плескалось немного виски. Залпом смахнув виски, Рик поднялся, бросил на стол несколько монет и, не оглядываясь, вышел из заведения. Стэтт посмотрел на стакан и вздохнул:
— Вот всегда он так. Я же специально оставил, сигарету запить. Ведь нормальный мужик — но как на задании, так с ума сходит. И сразу занудой становится — жить, привыкнешь. Хоть бы ты не продолжала тему, не поддерживала его. Нашли вы друг друга, — сказал Стэтт и вытер щетину рукавом.
— Что с ним случилось? Кто это? — спросила Алиса, указывая на вычерченный портрет на салфетке.
— Рик у нас хорошо рисует только портрет жены. И не вздумай спрашивать, где она и что случилось. От таких вопросов наш друг теряет голову и в горячке может пристрелить кого-нибудь. Возможно, и тебя. Догоняй.
Стэтт выбежал из бара вслед за Риком. Алиса задержалась на секунду, забрала со столика салфетку с портретом и спрятала в нагрудной кармашек, и последовала примеру наемника.
Музыканты возились с инструментами, готовясь к следующему выступлению. Найти такую работу в Забытом городе — большая удача. Местная публика не проявляла интерес к музыке, как и к любому творчество вообще. Зато они знали, о чем пели — кому как не убийцам
Старк быстрым шагом влетел в дежурку — за стеклом сидел лейтенант, забросив ноги на стол. Увидев старшего по званию, парень оттолкнулся назад и вскочил, кресло отъехало назад и ударилось об стену. Старк посмотрел на место шлепка — штукатурка там порядком осыпалась. «Никакой дисциплины. Уже стены разбивают, засранцы», — подумал капитан.
Молодой лейтенант приложил выпрямленную руку к виску и сказал:
— Шеф, у нас еще один! Трентон привез с собой из Верхнего района.
— Что натворил?
— Бегал около школы, приставал к детям и требовал, чтобы они молились?
— Чего? — протянул Старк. Брови мужчины вытянулись, он в недоумении смотрел на лейтенанта.
— Мы сами в шоке, сэр. Сопротивление не оказывал, громко кричал при задержании. Трентон сначала думал, еще один старик, спятивший по детишкам. Этот, как его? Эксгибиционист?
— Откуда их взялось столько? И все праведники?
— Это уже пятый за неделю, сэр. Не знаю, что такое праведники, сэр, но все молятся. Старик сейчас в камере, сэр.
Старк козырнул и прошел к лестнице, ведущей в подвал. Полицейский участок устроили в здании, где раньше располагались офисы и магазины — большое, широкое трехэтажное здание, растянувшееся на границе Церковного и Верхнего районов. Старку здесь не нравилось — куда привычнее была полицейская база на территории Форта. Опаснее, конечно, приходилось всегда ходить с винтовкой — но на нежелание пострелять капитан никогда не жаловался.
«Что может быть лучше природы? Лес, небольшая речка, даже ручей. Постоянные стычки с боевиками наркоторговцев», — рассказывал он новичкам. В результате желание служить там отбивалось у молодежи напрочь, все писали заявки на службу в Верхнем районе. Здесь был и корыстный мотив — на базе в Форте сложилась компания, которая полностью устраивала Старка. Ветераны полицейской войны и несколько проверенных молодых устроили там настоящую базу для тренировок — отличный тир, хорошая полоса препятствий. Нападения боевиков, разумеется были, но редкие — скорее не серьезные попытки выжать полицию с территории Картеля, а просто хулиганистые выходки подвыпившей молодежи, почувствовавшей безнаказанность.
Старк не признавался друзьям, даже самому себе мог сказать это лишь в серьезном подпитие: «Форт для меня — последнее подтверждение силы. Нас выгнали отовсюду, мы ютимся как офисные крысы в торговом центре и охраняем богачей». Форт для Старка был последнем прибежищем, и отдать его означало потерять уважение к себе.
Но как старший офицер он был обязан раз в три дня дежурить в Верхнем районе — спокойно, без происшествий, есть время рассказать новичкам о работе. Ненавидел, честно говоря, такие дни — но без них не было и приятных дней. В моменты размышлений, которые обычно наступали после третьего стакана, Старк называл свою жизнь «ИньЯнем», что означала равновесие хорошего и плохого.