Забытый Мемуар
Шрифт:
Как легко жить сволочам!!!
А я ведь два месяца упрашивал Захарова, чтоб Дергиенко не ехал со мной. И когда он тут ничего не делал, я знал, что так и должно быть, я ЭТО знал еще два месяца назад. Но вот чего я мог даже предположить, так это такую подлость. Спасибо Захарову.
7. Забыл еще один факт.
28.06 я звонил домой из Березово, часа за три до отправления. Мама была дома. Я у ней спросил, сколько же она мне дала денег (думал, что она скажет, что ошиблась впопыхах, и вместо десятитысячных дала однотысячные). Но она, наоборот, с полной уверенностью сказала, что дала пятьдесят тысяч. Я в грубой интонации
P.S. Ну и последнее.
Вечером, перед его отбытием (*то есть Дергиенко) (то есть фактически часов за шесть), я застал Дергиенко в нашей каюте в темноте, без света. Он буквально отпрыгнул от Шуркиного закодированного дипломата, куда я после пропажи банок перепрятал дневник. Теперь уже ясно до конца - ему нужен был дневник, ведь фактически - это компромат против него. Но не получилось толи опыта мало, толи дипломат импортный.
Поправка к п.5
Это заметил (то есть мою ошибку, Шурик, так как был свидетелем происшедшего). Деньги я пересчитал не в Омске (там было некогда, и негде, мы не были в безлюдных местах), а только в Ханты-Мансийске, причем когда ехали на левом автобусе от пристани в аэропорт. Мы сидели на самом заднем сидении, и тут я начал шарить все карманы. Тогда я ему и сказал, что, видимо, мать впопыхах утром ошиблась. А про то, что у меня есть пятьдесят тысяч, я ему сказал еще в Толмачево.
(*Вот теперь самое интересное, что не вошло в дневник. Я ночью сразу же об этом сказал Мухину, спросив, как можно написать заявление и передать его в Искитим, для разбирательства. Валерий нахмурился, и ничего не сказал. Я решил в ближайшем пункте остановки позвонить своему "другу", Пархомсу, чтобы проконсультироваться с ним по этому поводу, надеясь на его помощь. Что было дальше - читайте сами.)
4.07.93.
Заснул в семь (*видимо, писал и вспоминал все о деньгах), но в 12 проснулся от стука - "Патрис" швартовался к Октябрьскому. Но позвонить мне не дали: он только спустил на пристань 8 пассажиров и сразу отошел.
(*В Октябрьском очень крутой и обрывистый берег. Высота - примерно метров двадцать. К поселку ведет длинная деревянная лестница. Судя по всему, именно эту лестницу ремонтировала маленькая девочка, как описывает Мегре в одной из книг. Я ходил по этой лестнице. Не помню я поломанной ступеньки... Ладно, это так, мимолетное воспоминание.
Не сумев позвонить, я опять пошел к Мухину, в его каюту. Мы ее звали каюта капитана. Там была только Инна Привалова. Я спросил о Мухине. Она ответила:
– Что случилось?
– Да, так, проблемы у меня.
– Сядь, расскажи.
Я сел, и стал пересказывать все то, что Вы уже прочитали. Инна сидела, не двигаясь, замерев. Словно не дышала. Ее глаза, синие и чистые, без черных точек, как на фото книг Мегре, смотрели вниз. Ничего необычного в них не было. Странным тогда казалось то, что я, словно говорю сам себе, а Инна думает о чем-то своем.
Я закончил рассказ. Инна молчала, не двигаясь. Наконец она, словно очнулась, слегка вздохнула. Хоть убейте, я не помню, что она мне ответила. Такое чувство, словно я просто рассказал и ушел. Могу только предположить: она сказала, что все разрешится. Да, что-то вроде этого она мне тогда
Весь день как вареный. Мухин просмотрел весь видеоматериал и одобрил (по фильму). Единственное - нужно переснять бар, так как столы были поверх скатертей накрыты клеенками. Смотрится, действительно, по-деревенски. Вечером, в семь часов, посреди Малой Оби, встали на якорь часов до двенадцати. На верхней палубе ансамбль хантов-манси дал маленький концерт. Ведь сегодня праздник - день речного флота.
Отсняли с шлюпки-моторки виды "Патриса". Шикарные кадры. Теперь ждем, когда освободится бар, пьем чай.
Вечером, во втором часу ночи, досняли бар. Легли, как обычно, в четыре - уже выработалась привычка.
(*Именно в этот день и загорали Инна с Леной. Я об этом написал в "Разборе полетов". Помню совершенно точно - "Патрис" шел на полном ходу. Значит, шли мы из Октябрьского в Березово. Примерно в обед. Были шикарные виды природы, и мы решили это снять. Блин, русский вариант "Титаника"! Тем более, что Александр снимал колокол теплохода, на нем видна надпись "Патрис Лумумба", 1964. В этот самый момент Инна и Лена загорали в семи метрах от места съемки. А с капитанской рубки смотрел Валерий.)
5.07.93.
Проснулся в одиннадцать. Стоим в Березово. Подошел к Мухину. Он говорит, что Гонтаровский будет в три.
Сходил позвонил домой. Мама точно вспомнила, что дала мне пять тысяч, то есть пять новеньких однотысячных купюр вместо десятитысячных. Не повезло Дергиенко, зато у меня гора с плеч. Бедолага, он просто обменял новенькие, образца 1993 года, купюры на старые большие лопухи, образца 1992 года!!!
А ведь там была одна десятитысячная купюра лично моя, которую я получил за ремонт факса перед самым отлетом. Честно говоря, жалко, что об этом рассказал Мухину, теперь чувствую себя в неловком положении.
(*А теперь можно сказать - хорошо, что рассказал. Иначе бы не смог так откровенно и спокойно поговорить с Инной... То есть с Анной.. Пожалуй, это был один единственный раз такого общения с ней.)
Но зато теперь я точно знаю, что это за человек Дергиенко.
Плюнув на все, в два часа пошел сам в этот проклятый дом Советов. Гонтаровский будет только 12 июля!!! Пошел искать хоть кого-нибудь. И нашел, на свое счастье, того, кого надо.
Это оказался первый зам. главы администрации, то есть Телегина, Амиров Гаджи Амирович. Объяснил ему ситуацию. Он все понял, ничего не возражал и сказал нести договор, он найдет, кому подписать.
С Шуриком рванули на корабль. У Мухина в наличии есть импортная электронная машинка. Да еще на этой жаре, почти со стопроцентной влажностью, да в этой двухнедельной суматохе, пришлось три раза его перепечатывать. К шести, вместе с Шуриком, кое-как успели. Прилетели в Дом (*Советов), но Амиров сказал, что печать можно будет поставить только завтра. Так что все равно нужно появиться еще раз.
Пошел позвонить домой. Наконец-то застал Люду (*блин, даже не верится, что когда-то я так называл бывшую жену...), и она сказала, что между алмаатинцами (*учредители "Летучего корабля") и Захаровым произошел какой-то инцидент. Вернулся на корабль. Часов в восемь встали на рейд напротив пристани. Вечером подошел к Мухину и договорились на семь утра провести съемку для тестовой информации.