Забытый мир
Шрифт:
Планетолет яростно тряхнуло — снаряды крейсеров рвались в непосредственной близости. А в следующий момент все они услышали сверлящий рев — это газовый шнур достиг драги, и по силовым трубопроводам потек ручей парообразных элементов.
Заработали фильтры Марнхейма, а затем отработанный газ с «выжатыми» из него атомами меди резкими выхлопами пошел обратно, строго вдоль магнитного луча в точку отбора.
— Идея сработала! — воскликнул Джонни. — Только бы не возник водоворот…
7.
Вдруг «Феникс» подбросило так, что в мгновение экипаж оказался на полу.
— Паропроводы! — истошно закричал Лоссер.
Взрыв снаряда не повредил обшивки планетолета, но две всасывающие трубы сорвало с места, а через образовавшиеся трещины со свистом вырывался цветной пар.
— Перекрыть! — и Джонни бросился в отсек охладителя.
Пока Карлин включал задвижку аварийного устройства, позади его раздался сдавленный крик. Карлин повернулся.
Лопнула еще одна труба, и Джонни, который оказался рядом, был сбит с ног струей перегретого пара.
Харб бросился к брату и оттащил его в сторону, а Карлин «отрезал» всю секцию поврежденного охладителя.
Харб вынес Джонни из трюма и положил его под струю свежего кислорода. Грудь и шея Джонни были как одна сплошная рана. Лицо — черно-красная маска.
Снова «Феникс» подбросило, тряхнуло…
— Остановите драгу! — приказал Карлин. — Мы уже доказали, что процесс безопасен. Но сейчас… ведь Джонни умирает!
Харб ринулся в рубку управления.
— Контрольным крейсерам! Вызывает «Феникс»! Мы капитулируем! Прекратить обстрел! Подготовьте врача!
Двигатели взревели, «Феникс» задрожал, вырываясь из могучих объятий солнечного притяжения, уходя с орбиты.
Весь экипаж собрался около Джонни. Он лежал, прерывисто дыша. Его лицо кривилось от боли.
— Джонни, слышишь, мы это сделали! Ты это сделал,— шептал Лоссер. — Скоро к Солнцу направятся корабли, много кораблей! Они будут добывать медь для нашей Земли!
Лицо Джонни передергивалось от боли. А когда затихла, вместе с ней ушла и жизнь…
Карлин почувствовал вдруг страшную усталость. Он видел, как уходил из жизни человек, ставший ему дорогим.
— Умер! — Карлин вошел в рубку управления.
Плечи Харба обвисли, но он не повернулся. «Феникс» уже приближался к крейсерам Контроля.
..Суд разместился в небольшом зале главного корпуса космопорта. Здесь не было адвокатов и присяжных заседателей. Лишь трое судей за столом внимательно слушали Карлина и его товарищей.
До этого все они в течение четырех дней были на обследовании у психолога, который составил для суда спецкарты на каждого из них. Теперь суд подходил к концу.
Главный судья читал:
— В нашем судебном разбирательстве
— Оправдать на том основании, что все окончилось благополучно, мы не можем,— продолжал он. — Иначе и другие будут считать, что в исключительных обстоятельствах можно переступить закон. И тем не менее суд сожалеет, что должен наказать вас.
Карлин знал: так и должно быть. Но теперь ему было уже все безразлично. Он просто устал.
— Согласно законам Контрольного Консульства вы приговариваетесь к двум годам тюремного заключения с содержанием в тюрьме на Ригеле, а также лишаетесь прав космонавтов на этот же срок.
Судья остановился, а затем добавил:
— Однако по усмотрению суда срок тюремного заключения и лишения прав снижается до одного года!
Он вышел из-за стола и подошел к осужденным:
— Мы поздравляем людей Земли с великим открытием!
Когда они вышли из зала суда, то увидели площадь, заполненную народом. Их появление было встречено гулом приветствий.
Харб улыбался и раскланивался по сторонам, пробираясь сквозь толпу туда, где стояли Марн и старый Грамп. Карлина окружили восторженные люди, хлопали по плечу, трясли руки, а один старик, схватив его за рукав, прокричал:
— Мы, земляне, показали всем, что именно мы — открыватели космоса!
— «Мы, земляне?» — Карлина вдруг оставило радостное возбуждение. Он… разве он тоже считает себя землянином?
К нему подошла Марн.
— Не думай о Джонни, Карлин! Женщины Земли давно привыкли, что их мужчины не всегда возвращаются из космоса.
К ним присоединился Флоринг.
— Идемте, я хочу вам кое-что показать, — сказал офицер.
Он повел их к возвышавшемуся Монументу Пионерам Космоса.
Они подошли. Карлин взглянул на пьедестал, и его глаза затуманились. Впервые за столетие в конце списка появилось новое имя:
«Джон Ленд».
Глаза Марн сияли, и Харб тоже, казалось, испытывал гордость. Лишь старый Грамп печально проговорил:
— Разве имя на камне заменит мне моего мальчика?
В этот вечер они сидели в полной тишине в своем старом доме.
За столом, казалось, кого-то не хватало, и они время от времени невольно поглядывали на дверь.
Карлин был возбужден.
— Вы знаете, когда врач до суда просмотрел наши спецкарты, — заговорил он, — то обнаружил там, что моя психика теперь уже снова стала нормальной, как у всех.
— Значит, ты в этом путешествии еще и выздоровел? — воскликнул Харб. — Вот уж не думал, что вся эта встряска пойдет тебе на пользу!