Забывая прошлое лето
Шрифт:
Мы с Олей пару раз вместе носили посуду на кухню и с кухни и несколько раз обменивались шутками, сидя за столом.
Оля охотно вступала в разговоры со мной, но я не считала себя вправе считать такое внимание эксклюзивным, потому что вежливо и весело она общалась с каждым из здесь присутствующих – скорее всего, Оля была попросту хорошо воспитана.
На десерт подали торт, который поднял со дна моей души щемящие воспоминания: это был чернично-сметанный торт в форме муравейника бледно-фиолетового цвета, в какой обычно бывают окрашены книги о добрых феях. Такой же цвет получается, если смешать
Торт состоял из шоколадного бисквита, местами пропитанного сметанным кремом; отсеки муравейника были соединены сиропом с орешками, а по поверхности он был обмазан той самой чернично-сметанной сказочного цвета массой.
Такой торт был на Дне рождения Люды – девочки, которая приглашала меня к себе, когда я жила на даче у двоюродной бабушки. Я ездила туда 4 лета подряд; Люда жила по соседству, и я всё время на неё удивлялась. Она всегда была подстрижена довольно коротко, но на парня не походила; у неё были пухлые большие губы, и имя "Люда", как я всегда считала, было подобрано для неё очень удачно, потому что, чтобы произнести: "Лю-ю-юда", нужно было вытянуть губы в трубочку, и получалось лицо, весьма напоминающее её.
Также я считала очень удачно названной нашу соседку Ирину, потому что она всё время улыбалась, а, когда мы говорим: "Ирина", мы тоже автоматически начинаем улыбаться.
Вернёмся к Люде. Люда была меня на целых 5 лет старше, она часто ходила в джинсах и джинсовой куртке или в джинсовом комбинезоне, она была высокая, а День рождения её выпадал на лето. У меня, например, День рождения весной, у моих немногочисленных подруг – тоже весной или зимой, у родителей – весной и осенью, и мне до недавнего времени казалось чем-то невероятным родиться летом и праздновать День рождения на дачной веранде.
Итак, Люда, невероятно взрослая, в невероятной одежде, празднующая День рождения летом, всегда приглашала меня к себе на праздник и никогда не вредничала, хотя я была намного младше.
Люда хотела стать актрисой, и однажды на День рождения она показала взрослым театральную постановку "Красная Шапочка". Сама Люда играла бабушку, мой двоюродный брат – волка, Настя, сестра Люды, Красную Шапочку, Володя и Юля с соседнего участка – охотников; я же должна была под конец произнести слова автора – Люда говорила, что моя роль очень важная, потому что сразу после моих слов закрывается занавес.
Я свою миссию провалила тотально: во-первых, спектакль должен был стать сюрпризом для всех наших родителей, бабушек и дедушек, – я после первой же репетиции доложила обо всем двоюродной бабушке, на чём была замечена братом и получила от него нелицеприятный выговор с парой запрещенных в приличном обществе словечек.
Непосредственно на выступлении я перепугалась, и, появившись на сцене, испытала внезапный приступ амнезии: я не вспомнила ни единого слова автора, хотя повторяла свой текст ежедневно и начала готовиться за 2 недели до спектакля. Я долго стояла посреди так называемой сцены, смотрела вниз, ковыряла носком туфли пол, сцепляла руки в замок и расцепляла обратно. Когда за кулисами начала что-то нашёптывать Люда, стало окончательно ясно, что текст в мою голову возвращаться не намерен. Тогда я перевела взгляд на зрителей и многозначительно сказала: "Всё!".
Занавес
Это было нечто ужасное! По иронии судьбы я вспомнила забытые слова через минуту, но было уже поздно.
Больше я никогда не участвовала в театральных постановках, а на День рождения Люды я сходила потом ещё единожды, после чего двоюродная бабушка заболела, и мы перестали ездить к ней на лето.
Так вот, ко Дню рождения Люды мама пекла ей каждый год именно этот торт, чернично-сметанный! Он считался фирменным тортом тёти Наташи, и тут, представляете, точно такой же торт появляется у бабушки Оли в далёком Нефтекамске!
Может быть, рецепт этого торта знают всего 2 человека в мире?..
Мне было приятно вспомнить Люду, тётю Наташу, двоюродную бабушку, тихие летние каникулы среди разлитой по земле зелени, игры на деревянных верандах и террасах, ссоры с братом из-за мелочей и быстрые примирения.
Вот, какое важное значение в жизни человека может иметь чернично-сметанный торт.
Торт тёти Аллы был пресноват, но это не имело уже никакого значения: свою ностальгическую роль он исполнил на "отлично".
Вскоре на город спустился вечер.
Некоторые гости стали расходиться по домам, половина мест возле стола опустела, и у оставшихся появилась возможность подсесть к тем, с кем особенно хотелось поболтать.
Весьма оживлённо шла беседа между тётей Наей и дамой в фиолетовом платье; тётю Аллу всё пытался развлечь широкоплечий кавалер с усами. Оля взяла несколько тарелок со стола и предложила мне перенести ненужную посуду на кухню.
"Не скучно тебе среди старичков?" – с улыбкой спросила она у меня, когда мы вышли в коридор.
Я отвечала отрицательно. Мы убрали со стола всё, что только требовалось, и Оля предложила мне улизнуть с подходящего к концу торжества к ней в комнату, чтобы посмотреть фотографии.
Мы отпросились у тёти Аллы и пошли в небольшую каморку, принадлежавшую её воспитанной внучке.
Комнатка была обставлена, как любая спальня в старой квартире.
Оля сказала, что обожает бумажные фотографии, и заказывает печать электронных снимков, которые впоследствии ей присылают по почте.
У Оли накопилось много альбомов, в которых хранится много эпизодов её жизни – московской и нефтекамской.
Оля показывала мне фотографии; когда на фотографии были видны плакаты какой-то группы, мы заводили разговор о любимой музыке. Мы обсуждали наши классы: в Нефтекамске Оля обрела куда больше друзей, чем в московской школе. Вскользь Оля дала понять, что ей знакомо одиночество и ощущение невозможности подружиться ни с одним из ребят в своем классе.
Нам было интересно – мне так точно. Была уже половина десятого, когда к нам постучались тётя Ная с тётей Аллой и объявили о том, что праздничный вечер окончен.