Зачарованное сердце
Шрифт:
Поразмыслив на досуге, Микаэла решила, что у отца наверняка есть причины быть сдержанным с этой женщиной.
Приглашения на бал стоили Синтии головной боли. Роберт настаивал, чтобы Микаэла была представлена жителям графства именно на балу.
— Она будет выглядеть наилучшим образом, — заметил он. — Кроме того, я хочу, чтобы они увидели Бетч-Вейл.
— Ни один из этих людей не навещал вас еще, мистер Шелфорд. Думаю, вы не понимаете. Они будут удивлены приглашению на званый
— Нет, если вы их попросите.
И Синтия вынуждена была согласиться. Роберт ясно дал понять, что именно она станет хозяйкой вечера. Ей пришлось писать письма, размышляя, что скажут знакомые, когда обнаружат, что она приглашает друзей в свой старый дом, чтобы познакомить их с новым владельцем и его дочерью. Ее тайные страхи высказала Сара.
— Они скажут, что ты с ним заигрываешь, моя дорогая! — заявила она. — Но зачем беспокоиться? Конечно же они все явятся, чтобы взглянуть на него хотя бы из любопытства!
— Надеюсь, они ничего подобного не скажут, — возразила Синтия с раздражением, быть может, излишним оттого, что Сара говорила правду.
— Ну, если они этого не скажут, — пожала плечами подруга, — значит, они сильно отличаются от прочих жителей Земли!
Почему она поставила себя в такое положение? — гадала Синтия. Казалось, Роберт Шелфорд околдовал ее, опутал какой-то паутиной.
Она прекрасно понимала его желание: Микаэлу нужно поддержать, ее нужно сопровождать. Но почему именно она должна этим заниматься?
Но когда Синтия увидела вновь Бетч-Вейл, она была готова простить Роберту Шелфорду почти все — настолько поместье стало прекрасным. Такое могли сделать только большие деньги.
Бетч-Вейл стал именно таким, каким она мечтала его видеть, представляя себя и Питера его владельцами. Вот только они никогда бы не смогли себе позволить так его отреставрировать.
Довольно странно, но встреча с родным домом оказалась не такой болезненной, как она ожидала. Роберт Шелфорд не казался уже захватчиком, и, вопреки всем ее страхам, воспоминания о Питере больше не преследовали ее.
Она оказалась занята по горло. Нужно было так много обсудить и так много сделать. И получилось так, что ей пришлось почти постоянно находиться в Бетч-Вейле.
Она долго сражалась за свое спокойствие и уединение, но потерпела поражение и теперь чувствовала, что ей уже безразлично, что будет с ней дальше.
Роберт не ограничивал ее ни в чем.
— Тратьте сколько хотите, — сказал он. — Отдавайте любые приказания. Я прошу только, чтобы был полный успех. — Он посмотрел на Микаэлу: — Она должна не упустить свой шанс!
И на его лице появилось выражение, которое Синтия не поняла. У Микаэлы,
Синтия догадывалась, что существовала какая-то тайна в прошлом девушки. Сама она говорила о нем так, что создавалось впечатление, будто оно было у нее скучным и несчастным, о матери же упоминала сдержанно, осторожно выбирая слова.
Роберт никогда не упоминал жену, и Синтия объясняла это несчастливой женитьбой.
За два дня до бала Микаэла, описывая в деталях платье, которое она собиралась надеть, небрежно спросила:
— А что будет на вас, мисс Морроу?
— Я еще не думала об этом, — призналась Синтия. — У меня есть несколько старых вечерних платьев. Они лежат где-то упакованные. Нужно не забыть достать их завтра.
Они сидели в большой библиотеке. Синтия в сотый раз проверяла списки приглашенных. Роберт, стоявший у окна, внезапно повернулся и подошел к столу.
— Вы хотите сказать, что не приготовили ничего специально для такого особого случая? — спросил он.
Синтия подняла на него глаза и засмеялась.
— У меня не было времени подумать об этом, — ответила она. — Но разве имеет значение, во что буду одета я? Все будут смотреть на Микаэлу.
— Иногда я сомневаюсь, женщина ли вы вообще!
Роберт произнес последнюю фразу тихо, глубоко заглядывая ей в глаза, и Синтия, испытав странную неловкость, поспешно отвернулась.
— Я не опозорю вас! — произнесла она, и ее голос прозвучал необычно даже для ее собственных ушей.
— Вы никогда бы этого не сделали, — не повышая тона, сказал Роберт.
Микаэла, потеряв интерес к разговору, который больше не касался ее самой, вышла в сад. Синтия понимала, что находится наедине с Робертом, не отрывавшим от нее взгляда.
— Не могу понять, почему не ответили Даунширсы, — смущенно пробормотала она. — Дорис сказала миссис Хассли, что будет, но не дала формального согласия. — Синтия говорила все это лишь для того, чтобы не молчать.
— Что с вами? — спросил Роберт.
— Я не хотела бы обсуждать мою персону, — сказала она. Ее голос был еле-еле слышен, как будто слова доставляли ей муку.
— Почему? — Вопрос прозвучал почти резко. И поскольку ответа на него не последовало, Роберт задал новый вопрос: — Вы полагаете, будто я не знаю, что вы несчастны?
— Остается лишь сожалеть об этом, — просто ответила она.
— Только не вам, — почти грубо возразил Роберт. — Вы так прекрасны, так очаровательны, что это кажется невероятным!