Зачарованный мир
Шрифт:
Щуплый урод в черном балахоне съежился, словно под ударами бича, потом пробормотал едва слышно:
– Люди смертны… Чуть раньше, чуть позже – один конец. Зато в потустороннем мире их ожидало вечное блаженство садов преисподней.
– Люди хотят счастливой жизни в этом мире! – рявкнул сарханг. – И нечего, да, врать о величии вашего ублюдочного знания – единственной твоей целью была власть. Власть и богатство!
Черный Пророк прятал взгляд и не отвечал. Да и не нужны были его слова. Сумукдиар рассеянно перебрал лежавшие на столе бумаги, что были найдены при обыске капища. Один из свитков заинтересовал гирканца и дал новый поворот
– Вот, кстати, – сказал джадугяр. – Страшный, клянусь Ахурамаздой, список. Я вижу имена и адреса доброй сотни известных в Акабе людей. Здесь и купцы, и ученые, и аристократы, и чиновники, и военные. Для чего вы их переписали таким красивым почерком? Отвечай, шакал вонючий!
Глаза Абуфалоса забегали, и он проговорил, имитируя готовность помочь следствию:
– Это те добрые люди, которые помогали нашему движению. Они давали нам деньги, предоставляли убежища в трудные дни, они покупали для нас оружие и сообщали ценные сведения. По этому списку мы намеревались награждать после победы: кому должность, кому землю, кому дворянские титулы.
«Врет, – понял Сумук, – значит, тут какая-то важная для него тайна». Волшебник внезапно усилил давление говве-а-джаду и повторил вопрос. Завопив от боли, Черный Пророк принялся извиваться, словно ему во все отверстия глубоко воткнулись раскаленные прутья. Похоже, необходимость говорить правду вызывала у него адские страдания. Однако долго сопротивляться он не мог и проскулил, обливаясь слезами:
– Все это богатые люди, мы собирались ограбить их после победы…
– Ай, молодец, – обрадовался Шамши. – Вот теперь похоже на правду, да? Правильно, паша?
– Похоже. – Сумукдиар пожал плечами. – В конце концов, не это главное. Мне нужно знать: когда и по какой дороге двинет Тангри-Хан свою Орду?
– Как я могу отвечать?! – завизжал, скорчившись от новой волны мучений, Абуфалос. – Они сказали, что в надлежащий момент сообщат, когда надо будет открыть ворота и встретить сюэней. Пять дней назад ко мне в Черный Храм прилетел на крылатом звере гонец от самого Иштари…
Волшебнику наскучил сбивчивый лепет перепуганного ублюдка, и гирканец просто ворвался в мешанину его мыслей, рассудив, что подобным образом сумеет быстрее и вернее добраться до истины. И действительно, магическому взору гирканца предстал недавний разговор с посланцем сюэней, который наставлял: продавшиеся рыссам группировки акабской знати готовят, мол, вооруженное выступление, чтобы сорвать планы Владыки Тьмы, а потому надлежит упредить их, пока они не достигли соглашения и не стали действовать единым фронтом. Далее следовали конкретные указания: перебить виднейших носителей чародейского искусства и жрецов сил Света, запугать или уничтожить патриотов, аристократию, перетянуть на свою сторону колеблющихся. Тангри-Хан обещал поддержку, но не скоро – примерно к середине сентября когда сюэни, разгромив Бикестан, выйдут на восточный берег Гирканского моря.
Убедившись, что эти картины записаны на золотую пластинку, Сумук вставил в рамку новый квадратик благородного металла и двинулся в глубь воспоминаний Абуфалоса. Вскоре он добрался до весьма и весьма любопытного эпизода: в тигропольских хоромах Чорносвита сидели знакомые рожи. Кроме хозяина дворца здесь были князь Ефимбор, алхимик Андис, хастанский царек Шонц, канцлер Колхиды по имени Джавиад. Самого Абуфалоса видно, конечно, не было – ведь вся сцена обозревалась его взглядом. Однако сидели там еще два колоритнейших персонажа – по экзотичным гардеробам гирканец догадался, что были это бикестанский иктадар Кара-Буйнуз и жупан Дирча Мрак из
Потом в поле зрения неожиданно появилась чудовищная фигура: мускулистое мужское тело, но с отвисшими грудями старухи, увенчанное безобразной женской головой с торчащими лохмами седых волос, на руках и ногах из толстых корявых пальцев росли длинные кривые когти, а между пальцами, как на утиных лапах, были натянуты перепонки.
Монстр оглядел собравшихся клевретов тяжелым немигающим взглядом своих выпученных, без век, водянистых глаз и заговорил высоким хриплым голосом. Даже здесь и сейчас – спустя много времени и совсем в другом месте – нетрудно было ощутить, какой ужас наводило это исчадие на Ефимбора, Абуфалоса и прочих. Лишь Андис и, пожалуй, Чорносвит взирали и внимали с восторженным упоением.
Монстр поведал, что повелители Мрака уверены в решимости и преданности властителей восточных племен. Скоро, сказал он, непобедимое воинство сюэней пересечет последнюю полоску пустыни и вторгнется в земли рыссов, дабы принести диким народам ослепительную тьму подлинной истины. Еще он сказал, что пока не принято окончательного решения о том, по какому именно пути пойдет Орда, но, вероятнее всего, операционная линия будет самой простой: Бикестан – Парфия – Средиморье – Волчьегорск – Будиния – Царедар. Все зашептались, явно не обрадованные таким маршрутом. Вслух свои сомнения осмелился высказать, однако, только Чорносвит. Он промямлил: дескать, лучше бы сюэни после разгрома бикестанского войска сразу двинулись на север, форсировали Итиль, объединились с тигропольскими дружинами, а затем решительным броском ворвались в самое сердце рысских земель. «Не исключено, что так и получится, – равнодушно отвечало чудище. – Решать, понимаешь, будем не мы. Решать будут в Магрибе. Как хозяева прикажут, так и сделаем».
После этих общих сведений кошмарное создание принялось раздавать конкретные указания: подготовить мятежи в Белоярске, Бикестане, Акабе, Тигранакерте, Царедаре. На случай неудачи мятежников Ефимбору и Чорносвиту держать наготове дружины, чтоб силой военной скинуть со стола князей Ползуна, Пушка и Веромира. Еще он заверил, что Тангри-Хан направит лучших убийц с заданием избавить великую Тьму от Светобора, Хашбази, Салгонадада, Агафангела, Серапиона и прочих чародеев, готовых принять гнусную ересь так называемого Единого Духа.
Прочие образы в памяти Абуфалоса относились по большей части к предвкушению грандиозных попоек и оргий, в коих Черный Пророк намеревался проводить свое царствование. Ничего заслуживающего внимания в этом смрадном болоте Сумук не нашел, а потому, прекратив поиски, спросил:
– Что за тварь?
– Иштари, – прошептал Абуфалос. – Полумужчина-полуженщина. Страшный всесильный демон, главный джадугяр в свите Тангри-Хана.
– Оно вызывало вас к себе или прибыло куда-то в Древлеборск? – заинтересовался Шамши.
Подтверждая прежнюю догадку Сумукдиара, пленник ответил, что встреча проходила нынешней весной в Будинии, в тереме Чорносвита на окраине Тигрополя. Подумав немного, гирканский волшебник осведомился:
– Ты можешь сказать, насколько силен… то есть сильно это Иштари?
Ответ оказался слишком сложным для хилого умишка самозваного пророка. Гирканцу пришлось долго и нудно повторять наводящие вопросы, буквально по каплям выдавливая нужные сведения. В конце концов Сумук без особой уверенности сделал вывод, что Иштари по магическим способностям превосходит Тангри-Хана, хотя и уступает Хызру. Впрочем, лишившись волшебного жезла, Хызр сделался слабее, чем Иштари, тогда как Тангри-Хан, овладевши ваджрой, стал заметно сильнее.