Зачем коту копыта?
Шрифт:
– Таня, не утрируй.
– За такого мужчину вполне можно было бы подраться, – снова вздохнула Ветрова. И вдруг закричала жутчайшим голосом: – Эй, молодой человек! Вилли, обождите! Помогите старой, больной женщине! А ты, Настенька, что-то совсем забыла про своего дедушку-режиссера, которого горячишь ночью, дожидаясь, когда он снимет с главных ролей старую любовницу и поставит тебя, молодую и прыткую. Чего уставилась? Смотри, как бы на ветру ресницы не отклеились!
Настя прикусила губу.
– Ну ты, Таня…
– Что Таня? То, что я стерва, знает весь театр,
– Карга старая! То-то тебя перекосило… Чтоб ты сдохла! – злобно выпалила Настя и побежала по ступенькам вверх.
– Эдик, дорогой! Какая же из нее ведущая актриса? У нее нервы ни к черту! – обратилась Таня уже к режиссеру.
Вилли, а за ним и прибывшие артисты вошли в отель, который сразу поразил гостей дорогой отделкой. Кожаные диваны, ресепшен в темном дубе, скрытая подсветка, итальянская мозаика на полу и тяжелые бра из латуни по стенам. А посередине холла был установлен фонтанчик – писающий мальчик. Вилли положил вещи Груни в углу и двинулся к стойке, чтобы распределить номера. Русская труппа облепила его со всех сторон.
– А номера одинаковые? А на сколько человек? А ванная или душ? А какой вид из окна? А точно все условия одинаковые?
Одна Аграфена стояла отстраненно и не рвалась в бой.
Вилли, казалось, ничто не могло вывести из себя. Совершенно не повышая голоса, он всех усмирил:
– Для вас забронировано крыло с видом на Дунай на втором этаже. Номера одинаковые, рассчитанные на двоих. Расселяться можно вдвоем и по одному, если хотите – втроем, тогда принесут дополнительное спальное место.
Народ кинулся расхватывать ключи от номеров и делиться на пары. Тут-то и возникла непредвиденная ситуация – энное количество народа захотело жить отдельно. Например, сладкая троица Татьяна, Эдуард и Настенька. В итоге расселились все, кроме Аграфены и ведущего артиста Николая Еремеевича. Вилли повернулся к ним.
– Мы не являемся парой, – сразу же предупредила Груша. – Но я выросла в советских условиях, прошла лагеря, я имею в виду пионерские, и студенческие сборы, когда по двадцать человек в палатке, так что согласна на любые условия. То есть в быту я абсолютно неприхотлива.
– Я, конечно, тоже, – подал голос Николай Еремеевич. – Груня – человек мирный и порядочный, я готов делить с ней номер. Приставать не буду, давно не по этой части. Только боюсь, ей не понравится мое соседство – я храплю.
– Ширму можно поставить между кроватями… – неуверенно предложила Аграфена.
Вилли посмотрел на ключ у себя в руках с номером двадцать четыре и протянул его Николаю:
– Там кровать одна. Держите! А девушку я пристрою.
– Вы не обидите Груню? – забеспокоился Николай. – Она ведь у нас – душа театра! Если вы ей предложите номер хуже, то лучше я туда пойду.
– Я похож на мужчину, способного предложить женщине что-то худшее?
– Нет, сэр! – козырнул Николай Еремеевич, звякнул ключами и удалился.
Аграфена выждала время и осмелилась
– Все расселены? Я одна осталась?
– Одна.
– И куда меня?
– Отель очень популярен, – издалека начал Вилли.
– Я и не сомневаюсь. Он необыкновенно красивый и расположен в сказочном месте.
– Спасибо, я это тоже всегда отмечал. Мог бы жить в любой стране, в любом отеле, но привязан именно к нему. Хотя, конечно, Венгрия для меня – особая страна, считаю ее родиной.
– А я нигде не бывала… Моя родина – Россия… – переминалась с ноги на ногу Аграфена.
– Я чувствую себя неловко, потому и затягиваю то, что должно случиться, – признался Вилли.
– А что должно случиться? – заволновалась Груша.
– Я должен заселить вас.
– Я уж испугалась… – Она выдохнула. И догадалась: – Свободных номеров больше нет? Ничего страшного, я готова разместиться, где скажете, хоть в подвале. Мне все равно.
– Можно было бы поселить вас в любом отеле, но не думаю, что это хорошо – отрывать вас от своих. Знаете что, пошли! – Вилли подхватил ее вещи и поспешил по коридору.
Аграфена еле поспевала за ним. И вскоре они оказались в сногсшибательном номере, состоящем из двух просторных комнат, соединенных арочным перекрытием. В одной имелся отсек для одежды, так называемая гардеробная, и стояла большая кровать с зеркальной спинкой, что-то в виде трюмо. Отсюда вела дверь на балкон с какими-то экзотическими растениями в горшках. Вторая комната была заставлена дорогой мебелью – рабочий стол с компьютером, книжные шкафы, панель домашнего кинотеатра. Общий фон помещений светлый. На стенах висели подлинники очень неплохих пейзажей, с потолков свисали люстры из венецианского стекла. Сквозь огромные окна в комнаты потоками вливались солнечные лучи.
– Очень красиво! – ахнула Аграфена.
– Располагайтесь, где хотите.
Груня нерешительно прошлась по номеру.
– Все на втором этаже, а я здесь… Ой, а чьи тут вещи?
– Видите ли, это и есть мои апартаменты. Но поймите меня правильно: здесь две комнаты, места хватит нам обоим. Отель и правда забит битком… Честное слово, я не буду к вам приставать! Не в моих правилах добиваться женщины силой. Но если настаиваете, я на ночь могу уезжать домой. Пока вот так вот…
Аграфена не знала, что и сказать.
– Я не должна была остаться одна?
– Если честно, то нет. Я думал, что все расселятся. Но это не меняет моего предложения.
– А почему вы предложили здесь жить именно мне? – спросила Груня.
– Вы мне показались самой… – Вилли смутился.
– Адекватной? – добавила она.
– Можно и так сказать, – согласился Вилли.
– А по мне что-то заметно? – насторожилась художница.
– Я прямо чувствую волны настороженности. Но обещаю не мешать отдыхать.
– Я не боюсь, что вы станете посягать на мою честь, – честно ответила Груня, – но в таком решении есть что-то неправильное. Простите, Вилли, но я здесь не останусь. По большому счету вы могли бы предложить жить с вами какому-то мужчине…