Зачем смерть давала шанс
Шрифт:
Когда мы прибыли в зону, я сразу предупредил руководство администрации, что бунт подавлять не моя стихия, а вот заложников я постараюсь освободить любой ценой. Руководство ИТК с моими доводами согласилось. Изучив ситуацию, я со своей группой вошел на территорию лагеря. Моей первой задачей было провести переговоры, нас этому обучали. Заключенные забаррикадировались в столовой. Я выстроил свою группу во фронт перед окнами столовой и на виду у зеков отдал свой автомат помощнику. Затем постучал в дверь, сказал, что я пришел один, без оружия, что хочу просто поговорить со старшим и узнать причину бунта. Вскоре дверь открылась только наполовину. Меня встретил здоровенный детина с пистолетом в руке. То, что творилось внутри столовой, думаю тебе описывать не надо, не зря ведь у тебя погоняло Буза.
– Да, могу себе представить, какой там творился бардак.
– Так вот, среди этого бардака в центре столовой за столом сидел Череп. Рядом с Черепом сидел молодой еще парень. Я сразу отметил, что этот парень довольно образован и умен.
– Да. Я знаю об этом. Знаю и то, что после тех событий его сюда на Канин перевели.
– Я тогда особенно не придавал этому значения. Всегда находился какой-нибудь умник, который предлагает штурм, это я слышал неоднократно. Так вот, с этим сотрудником КГБ я так и не увиделся. Из кабинета вышел Завертнев. Познакомившись со мной, он увел меня в другое крыло здания. Я много позже понял, для чего нужен был этот штурм, но об этом позже поговорим. Завертнев завел меня в чей-то кабинет и стал вводить меня в курс дела. Пока он говорил, меня не покидала мысль о штурме и потерях. Вот тогда я решил предотвратить кровопролитие. Я как старший по званию взял управление операцией на себя. Все это я честно сообщил Черепу и предупредил, что крови прольется очень много. Череп оказался умным человеком. Он понял, что там по ту сторону колючей проволоки, глубоко наплевать на заложников. Зато они положат всех присутствующих в этой столовой, а такой судьбы он не хотел своим парням. Поговорив немного с Юристом, он спросил меня, как можно избежать больших жертв. Я предложил ему план. Он сдает мне оружие, которое захватили, оставляет заложников в столовой, сам со мной выходит во двор. Я расставлю своих людей так, чтобы они являлись своего рода щитом, между заключенными и снайперами, сидевшими на вышках и крыше здания. Все остальные в колонну по одному, со скрещенными руками за головой, чтобы все видели, что оружия у них нет, идут по своим баракам. Я обещал, что мои ребята будут страховать идущих. Все шло хорошо. Ребята стояли шеренгой. Я вместе с Черепом шли впереди колонны, все остальные гуськом шли вслед за нами. Вдруг раздался выстрел. Мои ребята сразу определили, что стрелял снайпер с крыши здания. Череп увидев, что я ранен, подхватил меня на руки, и аккуратно положил на землю. Среди заключенных началась паника. Пока я был в сознании, то продолжал командовать. В первую очередь я попросил Черепа успокоить толпу. Своему помощнику приказал развернуться фронтом к военным, и, если прозвучит еще хоть один выстрел, тогда они имеют полное право применить оружие на поражение. Я в тот момент прекрасно отдавал себе отчет в том, что мои ребята, увидев раненым своего командира, были готовы уничтожить всех, у кого было оружие. Отдав последнее распоряжение, я потерял сознание. Ребята выполнили мой последний приказ.
Много позже мне рассказали, что мой помощник, приняв командование над отрядом, развернул шеренгу во фронт, и громко выкрикнул, обращаясь к военным.
– Мы не открыли ответный огонь только лишь потому, что это приказ командира. Наш командир ранен, теперь командую отрядом я. Предупреждаю, если с вашей стороны прозвучит еще один выстрел, я отдам приказ, и мы сотрем с лица земли весь ваш курятник. Вы все, от руководства до последнего солдата, ответите за кровь нашего командира.
И поверь мне на слово, они в случае еще одного выстрела, выполнили бы свое обещание, даже ценой собственной жизни. Это я тебе говорю без всякого хвастовства. Просто они так обучены.
– И что, военные испугались нескольких человек?
– Пойми, это ведь не простые солдатики срочной службы, и руководство знало об этом, и прекрасно
– Они что, так тренированы?
– Конечно. Каждый из них в совершенстве владеет любым видом оружия. В их руках, даже валяющаяся щепка под ногами, будет смертельным оружием для противника. Они хорошо владеют многими стилями единоборств. В любой сложной ситуации, могут в долю секунды оценить возможности и найти самый оптимальный выход. Этому способствует многолетняя практика и психология. Они не только изучают психологию, но проходят мощную психологическую обработку.
– Это что за обработка такая?
– Очень просто. С бойцами работают хорошие психологи. Хорошо знающие психологию бойцы легко могут предугадать действия противника, а поняв намерение противника, значит, что уже на половину ты его победил. Еще могу сказать, что они немного зомбированы. Но не все, только те, кто легко поддается гипнозу, но это, как ты понимаешь, за малым исключением.
– Это как же можно зомбировать человека?
– А это просто работа под гипнозом. Человек, подвергшийся зомбированию, даже не подозревает об этом. В повседневной жизни он чувствует себя нормально, как и мы с тобой. Женится, заводит детей, воспитывает их, заводит друзей, в общем все, как у простых людей. Все проявляется в экстремальных ситуациях, когда он начинает понимать, что у него нет другого выбора. В таких случаях боец теряет чувство жалости или чувство вины за убийство. Это проявляется в нем как рефлекс у дрессированного животного. Он защищает не только себя, но и родину, и родных, и друзей и все, что ему очень дорого в этой жизни. Он осознает, что именно для этого создан и живет, что это его долг перед обществом. Убивая, как ему кажется своих врагов, он не испытывает ни страха, ни жалости, ни чувства сострадания. В таких случаях он становится просто машиной для убийства, и поверь, при этом очень эффективной.
– Не могу поверить, что у таких монстров ты был инструктором. Я, сейчас слушая тебя, подумал, если они еще курсанты, как ты говоришь, то на что способен ты сам.
– Поверь мне, что способен я на многое. А называю их курсантами, потому, что в то время они проходили обучение под моим руководством. Могу добавить, что за плечами этих курсантов ни одна боевая операция, в том числе и участие в боевых операциях за рубежом. Как ты понимаешь, среди них не было зеленых пацанов. Все они имели воинские звания, и ни самые низкие. Среди моих курсантов попадались и полковники. Теперь ты понимаешь, что среди курсантов были хорошо обученные бойцы, понюхавшие пороху.
– И все же, на что способен ты сам?
– Я уже сказал тебе, что способен на многое. Не надо вынуждать меня демонстрировать свои способности. Я не стану этого делать. Могу сказать, что убить человека, какой бы он ни был здоровьем или комплекцией, я могу, не прикасаясь к нему на расстоянии до двух метров, только силой своего духа, или внутренней энергией, если так тебе будет понятнее.
– Ты это сейчас серьезно говоришь, или это шутка такая?
– Такими вещами я стараюсь не шутить. В повседневной жизни стараюсь избегать лжи. Я считаю, что чем больше ты обманываешь окружающих, тем труднее будет тебе самому в будущем. Не отрицаю, что в некоторых ситуациях ложь иногда просто необходима, но я стараюсь избегать таких ситуаций, просто могу уйти от ответа или промолчать. Поэтому, то что я тебе сказал, сущая правда, но прошу тебя, посторонним знать об этом не обязательно. Говоря тебе это, я почти не рискую, просто в такое несведущий человек вряд ль тебе поверит, да еще посмеется над твоей выдумкой. Еще на будущее хочу тебя предупредить, проверять меня на вшивость не надо. А что бы ты хоть немного мне поверил, я кое-что продемонстрирую. В данную минуту ты страдаешь от боли в правом боку. Боль у тебя продолжается в течение двадцати минут. Тебе сильно хочется лечь на диван, но ты стесняешься это сделать, боясь показаться в моих глазах слабым человеком. Еще, ты знаешь, что я не курю, и чтобы соответствовать собеседнику сам не куришь и мучаешься от этого. Еще, ты не любишь чай с молоком, но, тем не менее пьешь его и делаешь вид, что это тебе приятно. Я могу еще продолжать, но думаю, что пока хватит. Теперь попробуй ты сказать мне, в чем я не прав.
– Ты что, ясновидящий?
– Нет, простой психоанализ и наблюдение за объектом, помноженные на общий анализ, в данном конкретном случае.
– Теперь я начинаю немного понимать, о чем ты говоришь, и видит бог, могу поверить во все, что мне ты сейчас скажешь.
– Вот и прекрасно. А на будущее попрошу тебя, если увидишь или услышишь от меня что-нибудь в таком роде, не удивляйся. Нам еще долго вместе сидеть, может всякое произойти. Но это так, к слову. Теперь давай-ка ложись на диван и можешь закурить. Я тем временем налью нам по кружке чая, и расскажу тебе о смерти твоего брата. Не надо смотреть на меня безумными глазами, я прекрасно знаю, что Череп твой брат. Так вот, о смерти Степана я знаю очень мало и то, только то, что мне говорил Зуб, с которым я оказался в одной камере в Подольске. Рассказал мне он потому, что узнал меня, и потому что Юрист разыскивал меня. Зуб знал об этом, потому и не стал скрывать.