Зачем убивать дворецкого? Лакомый кусочек
Шрифт:
И тут в комнату ворвалась запропастившаяся было Кончетта, издавая массу громких восклицаний на иностранном языке. Вслед за ней внесли очередную партию чемоданов с одеждой. Лола совсем уже воспрянула духом, приказала все распаковать, приготовить ей ванну и немедленно отыскать какую-то из многочисленных пудрениц.
— Пожалуй, сейчас мы тут лишние, — благоговейным шепотом сказал Джеффри. — Как ты считаешь, дорогая, нам лучше уйти?
Да, Лола считала, что посетителям надо немедленно убраться; какой ужас, что чемоданы прибыли так поздно и у нее совершенно не осталось времени привести себя в порядок перед обедом.
Джеффри
На лестничной площадке Дайна прислонилась к дубовому шкафу и задумчиво посмотрела на своего спутника. На лоб его падал белокурый локон, лицо раскраснелось. Джеффри был красивый, большеглазый, несколько женоподобный юноша, при малейшем волнении губы его дрожали. Он питал пристрастие к тому стилю одежды, который в его окружении считался богемным, носил широкополые шляпы, спортивные свитера и плиссированные рубашки. Крепким здоровьем он никогда не отличался, в детстве страдал нервными припадками, пугавшими всех домочадцев. Отца он боялся, впрочем, с мужчинами, за исключением самых близких друзей, он вообще с трудом находил общий язык. Зато своей хрупкостью, возбудимостью и своеобразным изяществом манер он привлекал многих женщин, и немало мягкосердечных матрон покровительствовали ему.
Дайна, разумеется, такой слабости к Джеффри не испытывала, но по-своему жалела и относилась к нему со смесью снисходительности и строгости.
Джеффри порывисто повернулся к ней и срывающимся голосом заговорил:
— Не правда ли, она чудо? Правда, красавица? Видела ты что-нибудь очаровательнее ее взгляда?
— Никогда, — с издевкой поддакнула Дайна.
— Я знал, что ты оценишь Лолу! Понял, едва ты взглянула на нее. По ней сходят с ума сотни мужчин, а она согласилась стать моей женой! Дайна, мне даже не верится. С тех пор как она сказала «да», для меня изменился весь мир, я чувствую себя другим человеком.
— Не сомневаюсь, — кивнула Дайна.
— Согласись, она всем ради меня жертвует, — взволнованно сказал Джеффри. — Я имею в виду карьеру и прочее, она ведь, можно сказать, сама Терпсихора, так считают все, кто хоть немного разбирается в этом. Фэй говорит, она не нравится отцу, но это пустяк. Когда он поймет...
— Послушай, Джеффри, — перебила его Дайна, — предположим, так все оно и есть и Лола просто чудо, однако соберись с духом. Не возлагай на отца таких идиотских надежд, ты прекрасно знаешь, что он не оценит твоего выбора.
У юноши вытянулось лицо.
— Даже увидев ее? Я знал, что рассказывать ему бессмысленно, но другое дело — когда он увидит ее сам, поговорит с ней — да она его очарует! Лола может очаровать кого угодно.
— Только не Артура, — категорически отрезала Дайна. — Ему такие совершенно не нравятся. К тому же он уже очарован этой Холлидей.
— Кем? — рассеянно переспросил Джеффри.
— Блондинкой. Она сидела на веранде.
— Да? Не заметил. Я не сводил глаз с Лолы. Дайна, у нее такая манера опускать ресницы...
— Перестань сентиментальничать! — приказала Дайна. — У нее еще манера говорить не то, что нужно. Вот на эту манеру, смею тебя уверить, Артур как раз и обратит внимание.
— Да ты не понимаешь! — сказал Джеффри. — Она ведет себя совершенно естественно. Отчасти в этом и заключается ее очарование.
— Могу только сказать,
У Джеффри задрожала нижняя губа.
— Если отец попытается запретить... если он дурно поступит с Лолой... если он такая свинья — то все! Он тиранил меня с самого детства, но ему не удастся испортить мне всю оставшуюся жизнь, запретив жениться на Лоле... у него ничего не выйдет — пусть только попытается... я тогда выкину что-нибудь... отчаянное, так ему и скажи!
— Успокойся, — строго сказала Дайна. — Как думаешь, есть надежда убедить Лолу держаться скромнее? Момент уже упущен, но есть шанс, что твой отец может немного поостыть. Я главным образом беспокоюсь за Фэй. Знаешь, очень глупо с твоей стороны было везти Лолу сюда, все это отражается на твоей мачехе. Можешь ты поговорить с Лолой? Я пыталась сама, но у тебя это получится лучше. Объясни, что Артуру нравится, а что нет.
— Никак не могу, — ответил Джеффри. — Она ужасно обидится. И просто не поймет. Конечно, ты девушка, тебе, видимо, это непонятно, но Лола сводит всех мужчин с ума.
— Смотри, если она не изменит своего поведения, то сведет с ума Артура в прямом смысле слова, — строго предупредила Дайна и пошла к себе в комнату.
Глава третья
Во всей усадьбе Грейндж лишь одна дама не испытывала ни беспокойства, ни раздражения. Речь идет, разумеется, о мисс де Сильва. Да и та ощутила легкую досаду, обнаружив, что не только вынуждена пользоваться одной ванной с мисс Фосетт и мистером Гестом, но что там нет еще и душа. Этот факт лишний раз свидетельствовал о порочности сэра Артура как домовладельца.
После Лолы ванную занял Стивен Гест. Там оказалось полно пара, на полу стояли лужицы, пахло какими-то экзотическими духами. Стивену стало муторно; он не мог заставить себя влезть в ванну, пока этот запах не будет полностью смыт, а поскольку не привык, чтобы ему прислуживали, то взялся за эту неприятную задачу сам. Настроение его, и без того мрачное, ухудшилось еще больше.
Стивен любил Фэй вот уже два года, поначалу молча, издали, но с непоколебимым постоянством сдержанных натур. Других женщин, если не считать одного юношеского увлечения, в его жизни не было, и он твердо знал, что не будет. Хрупкая, беспомощная Фэй целиком завладела сердцем сурового мужчины, и он, не пытаясь облечь свои чувства в страстные слова, давно решил, что на свете не может — да и не должно быть такого, чего бы он ни сделал ради нее.
За годы, проведенные, по его собственному выражению, в самых суровых уголках земли, Стивен привык брать сильной рукой все, что нужно, но теперь он оказался опутанным сетью условностей. Ради своих целей Гест без колебания разорвал бы эту сеть, однако его останавливала Фэй, которая, подобно всем робким женщинам, трепетала перед условностями. Находиться в доме ее мужа, бесстрастно держаться при виде ее несчастий оказалось для Стивена серьезным испытанием воли, чего нельзя было сказать, глядя на неизменно спокойное выражение его лица. Приезжал Гест потому, что этого хотела Фэй. И даже в глубине души не упрекал ее в эгоизме, как не упрекал и самого себя за нечистые помыслы; согласись она, и он бы похитил ее из-под носа у мужа без малейших угрызений совести.