Зачеркнуть прошлое
Шрифт:
— Как вам это платье? На сегодня подойдет? — предложила Хетти, все больше увлекаясь ролью наперсницы и советчицы.
Джессика придирчиво оглядела роскошный наряд в руках горничной. Низкий вырез, дорогая отделка, кринолин…
— Нет, сдается мне, для сегодняшнего вечера лучше подходит вот это, — ответила молодая женщина и указала на платье изумрудно-зеленого шелка с длинными рукавами и широкой юбкой.
— Оно красивое, но слишком уж чопорное… Совершенно не сексапильное, — запротестовала было Хетти и тут же вспыхнула. — О, простите, — пролепетала она. — Я слишком забылась… мне
— Нет-нет, я ценю твою откровенность, — мягко сказала Джессика. — И ты абсолютно права: платье совсем не сексапильное, именно поэтому я его и надену.
Пора спускаться вниз, в Охотничью гостиную, подумала молодая женщина, сверяясь с часами. Перед тем как отправиться к Мюиру, им предстояло провести некоторое время в обществе родственников и близких друзей семьи Макаллен — дабы Рэндалл мог официально представить им свою невесту.
Массивное кольцо на левой руке по-прежнему казалось слишком тяжелым и непривычным. Бог весть кто сообщил Рэндаллу размеры его избранницы в том, что касается одежды и драгоценностей, — Хетти горячо отрицала свое участие в заговоре, — но и наряды, и кольцо подошли идеально.
Изумрудно-зеленое платье безупречно облегало стройную фигуру, юбка мягкими складками спадала до полу, а ряд сборок сзади каким-то волшебным; образом придавал движениям молодой женщины сладострастную томность. Тоже мне, не сексапильное платье, с досадой думала Джессика. Отдельно от меня, на вешалке, оно выглядело совсем иначе.
Ради торжественного случая Джессика уложила волосы в высокую прическу, которая выгодно дополняла платье и открывала взгляду очаровательные изумрудные сережки — подарок отца на совершеннолетие.
Вышколенный лакей распахнул перед ней двери гостиной — и в комнате на мгновение воцарилась тишина.
Там собралось человек сорок, однако Джессика видела только двоих. Первый — Рэндалл; он стоял лицом к ней, совершенно неотразимый в смокинге и галстуке-бабочке. Сердце молодой женщины беспомощно дрогнуло и затрепыхалось в груди пойманной птичкой. Вторая — баронесса, одетая в тяжелое черное атласное платье, очень строгое, прямого покроя; на пальцах, на запястьях, на груди и шее у нее искрились россыпи бриллиантов. Но даже холодный блеск камней не дотягивал до того ледяного взгляда, каким леди Юфимия одарила вошедшую Джессику.
Как ни печально, первым ее побуждением было броситься под защиту Рэндалла. Она даже непроизвольно сделала несколько шагов в его сторону, затем, опомнившись, остановилась. Тогда Рэндалл сам шагнул к ней, протягивая руку.
— Джесс. — Молодой женщине пришлось лишний раз напомнить себе, что теплота и ласка, звучащие в его голосе, предназначаются не ей.
Рэндалл взял невесту под руку и повел к гостям. Джессика понимала, что сейчас ее представят тем, кто входил в ближайшее окружение отца Рэндалла, а может, и его деда. Эти представительные, чопорные, старомодно разодетые джентльмены по праву гордились своими заслугами перед графством и своими почтенными летами, а жены их подозрительно напоминали Джессике ее школьную директрису. Перед будущей графиней Марри промелькнуло несколько лиц помоложе, однако она заметила, что старики держатся
— Джесс, моя тетя, вдовствующая баронесса Арбакл… ну, ее-то тебе представлять не нужно, —говорил между тем Рэндалл.
Лицо баронессы излучало ненависть. И Джессика, вызывающе вздернув подбородок, процедила сквозь зубы:
— Действительно, не нужно.
Подчеркнуто игнорируя молодую женщину, леди Юфимия обратилась к Рэндаллу:
— Рэнди, мальчик мой, я не могу позволить, чтобы…
Не дав баронессе договорить, Джессика положила руку на плечо жениха и, наклонившись совсем близко, прошептала:
— О, Рэндалл, милый, прости, что я не успела толком поблагодарить тебя за твой чудесный подарок! — И, влюбленно глядя на него, прильнула к нему, удовлетворенно отметив, как зло сверкнули глаза баронессы. — Право же, ты слишком щедр, милый, — заворковала она. — Это роскошное платье и все прочие наряды — я от них просто млею и таю!
Джессика почувствовала, как рука Рэндалла ощутимо напряглась под ее ладонью. Тогда она ласково провела пальцами по его чуть шершавому подбородку и нежно поцеловала в щеку. Краем глаза она заметила, как шокированы подобными вольностями старики… Впрочем, Рэндалл, по всей видимости, потрясен был не меньше. Возможно, ей не стоило так себя вести, однако до чего же отрадно видеть, как бурно вздымается затянутая в корсет грудь возмущенной баронессы!
— Чуть позже я поблагодарю тебя как следует… ночью… — томно протянула Джессика, одаривая Рэндалла обожающим взглядом.
Тот вопросительно свел брови, но ничего не сказал. Леди же Юфимия в приступе бессильной ярости принялась кусать губы…
Когда Джессика была уже представлена всем собравшимся, Рэндалл улучил минуту и отвел ее в сторону.
— Что это ты затеяла? — осведомился он.
— О чем ты? — недоуменно переспросила Джессика.
— Хватит притворяться! Ты отлично знаешь, о чем я.
Молодая женщина пожала плечами и снова “входя в образ” жеманно промурлыкала:
— Я всего лишь хотела поблагодарить тебя за наряды…
— Рэндалл, я понимаю, что сейчас не время, но мне хотелось бы поговорить с тобой о той злополучной “группе протеста”, которая явилась испортить тебе праздник…
С этими словами к ним подошел один из гостей помоложе и слегка поклонился Джессике, извиняясь за то, что помешал их разговору. Впрочем, молодая женщина была только рада этому. Притворяться и изображать из себя невесть что было не в ее духе.
— Я слышал, что те же самые люди готовят забастовку на кирпичном заводе в Элгине, и на консервной фабрике в Гармуте, и на фабрике по производству тартана под Бургхедом… Дескать, если встанут предприятия столь крупные, власти с ними поневоле будут считаться… Местные патриоты полагают — якобы на основании неопровержимых доказательств, — что иноземные мафиози охотно вкладывают деньги в нашу экономику, и твердо намерены положить этому конец…
Джессика с интересом прислушивалась к разговору. В детстве графство Марри казалось ей этаким патриархальным мирком, который сохранился чуть ли не в первозданном виде со времен средневековья. А, оказывается, бурные страсти кипят и здесь…