Зачистка под ноль
Шрифт:
– Хорошо, – согласился Гельфанд. Ему было глубоко наплевать на все эти ритуалы.
Потом проводник уединился и долго с лупой в руке колдовал над мандалами сути. Над всеми тремя.
Европейцы нервничали. Даже Ричарда пробрало. Величественные предзакатные горы, порывистый жестокий ветер; костер, куда осатаневшие дикари бросают вековые реликвии; трупы монахов – и проводник, погрузившийся в изучение старинных артефактов. Это была какая-то ирреальная фантасмагория!
– Ну что там? – спросил Гельфанд.
И получил ответ:
– Теперь я знаю путь.
На вертолете их перебросили к началу этого самого пути. И вот теперь они идут по нему через
Тин отрешенно глядел на бурлящую реку, едва не убившую его. Пустота в груди не рассасывалась. Зато подсохла на жарком высокогорном солнце хламида. Он напялил ее, потом вернулся на свое место и стал меланхолично жевать сублимированный вегетарианский продукт из каких-то овощей и трав, обладающий высокой энергетичностью и использующийся в войсках в Азии, где полным-полно вегетарианцев.
К нему подсели европейцы, успевшие подкрепиться и обсудить свои проблемы, а также провести сеанс связи со своими хозяевами по спутниковому аппарату.
– Как вы себя чувствуете? – спросил профессор Тайлер.
– Я смогу продолжать путь, – заверил Тин.
– Вы выглядите неважно, – отметил Тайлер, нисколько не покривив душой, – действительно, проводник сильно осунулся.
– Я здоров.
– Значит, мучает совесть. Эта такая вредная бацилла, которая иногда может пожрать здоровый организм, – усмехнулся Гельфанд.
– Совесть – это призрак, – изрек Тин.
– Химера, – усмехнулся Тайлер, припомнив нацистские высказывания о химере совести.
– Совесть – это сомнения. А я все делаю правильно. Почему я должен сомневаться?
– Ну да, – кивнул Гельфанд. – Что-то я вас, восточных людей, не понимаю. Все хочу спросить – вот зачем ты потребовал казни монахов?
Профессор Тайлер неодобрительно посмотрел на своего соратника, как будто тот сказал какую-то бестактность. Существуют постыдные факты из биографии, о которых лучше забыть и жить самообманом, будто всего этого не было – а если и было, то только как результат рокового стечения обстоятельств. Таково врожденное свойство интеллигента – прятать голову в песок или обряжать любые преступления в красивые одеяния помпезных и бесполезных слов. Расстреляли монахов? Каких монахов? Ах, тех самых… Такова неизбежность исторического процесса. И вообще они дикие язычники, чуждые гуманизма западного общества. Так что если и были монахи, то уничтожили их из вполне гуманных соображений. Но Гельфанд был лишен даже намека на тактичность и резал правду-матку в глаза, наблюдая за реакцией проводника.
– Чтобы они не видели моего позора, – просто ответил Тин.
– Но он остается с тобой. – Кажется, Гельфанд испытывал некое садистское удовольствие от этого разговора.
– Я с ним справлюсь.
– Я тебя понимаю, – усмехнулся Гельфанд. – Главный закон – вовремя убирай свидетелей.
– Давайте сменим тему разговора, – не выдержал профессор Тайлер.
– Хорошо, – покладисто согласился Гельфанд. – Тогда остается главная тема – сколько нам еще идти до хранилища?
– Вы знаете, почему Запад обречен? – спросил монах.
– Почему? – недоуменно посмотрел на него блондин.
– Вы слишком спешите. А кто слишком спешит, быстрее приходит к финишу.
– Чтобы начать новую гонку, – сказал профессор Тайлер.
– А начать новую гонку иногда очень трудно, – задумчиво произнес Тин, а потом успокаивающе добавил: – Осталось совсем немного. И я надеюсь, что вы сдержите обещание.
– Конечно, – заверил Гельфанд.
– Я не верю вам, потому что ложь – это воздух, которым вы дышите…
– Ну,
– Ну конечно. Просто, имея силу, нетрудно самому трактовать свои обязательства.
– Я обещал жизнь и свободу – вы ее получите, – отрезал блондин.
– И вывезите меня из этой страны. Мне кажется, я вам еще понадоблюсь, и в отношении меня у вас планы. Вы ступили на тропу скрытого знания, и вам нужен такой проводник, как я.
– Интересные монахи обитают в отдаленных монастырях, – покачал головой Гельфанд.
– Там обитает мудрость. И я овладел лишь ее частичкой.
– Мы сработаемся и дальше. Но сейчас главное, чтобы я увидел Ключ основы.
– Он будет ваш, – смиренно произнес монах. – Если боги решат так…
Глава 29
Вербовочный момент
Дела у «Справедливого пути» шли чем дальше, тем хуже. Позавчера враги накрыли отряд старшего командира Пуна – две трети боевиков полегли сразу, значительное количество попало в плен, спастись удалось немногим. Перед этим ВВС отбомбились по лагерю около высокогорного нейтрального городка Самбуя. Самолеты с ювелирной точностью вышли на цель, будто им кто-то подсвечивал с земли. Самое худшее было то, что в этом лагере были горюче-смазочные материалы и запчасти для «Ми-8» – и все сгорело в пламени, было разметано взрывами. Хорошо, самого вертолета и его пилота Хтая Ко там не было – его машина находилась на базе у горных отрогов. А если бы он был там и бомбы прошлись по нему и такой любимой им винтокрылой машине? От мыслей об этом летчика пробивала мелкая дрожь. Правда, там был второй пилот, и теперь он ранен. Ну и ладно – Хтай Ко никогда его не любил. А с машиной он и один справится…
Хмуро уставясь в потолок, Хтай Ко лежал в качающемся гамаке в отведенной ему хижине и предавался размышлениям о своей нелегкой судьбе и о совершенно покрытом туманом будущем.
Еще не так давно большинство боевиков «Справедливого пути», а вместе с ними и пилот, возлагали большие надежды на образовавшийся Альянс обновления. Сколько времени идеологи повстанцев твердили, что власть короля и его клики ветхая! Что вся громоздкая политическая и военная структура Суньямы – это такой огромный вол, с виду массивный и страшный, но на самом деле сделанный из бумаги и внутри пустой; достаточно пнуть его посильнее или поджечь – и ему придет конец… И после объединения, пускай и временного, с гвардией Тшаны Суньяма просто обязана развалиться на части, и тогда можно будет устроить пир на ее осколках… Но почему-то получалось все с точностью до наоборот. Потерпев вначале ряд сокрушительных поражений, силовые структуры Суньямы мобилизовались и теперь наносят очень болезненные точные удары. Потери у «Справедливого пути» уже немалые и растут с каждым днем. Приходится отдавать захваченное. Лагеря и базы уничтожаются, моральный дух падает.
Но не только это глодало пилота. Он только начинал выходить из состояния ступора, в котором пребывал последние дни. Его просто добило уничтожение монастыря на Золотой гряде, куда он забросил группу боевиков и сопровождаемых ими двоих европейцев. Эти двое были гостями самого генерала Вэя, притом гостями дорогими; другим он не дал бы в пользование свою любимую игрушку – старый надежный русский вертолет «Ми-8». Задание не выглядело сперва ни сложным, ни опасным, ни экстраординарным. Всего-то дел – забросить пассажиров в отдаленный горный район. Кто ж знал, что там начнется такое!