Задача с одним бриллиантом
Шрифт:
– Ксюша, что именно тебя беспокоит? – мягко спросила я.
– Юля, вы не посчитаете меня сумасшедшей?
– Нет, Ксюша.
«Знала бы ты, что мне доводилось видеть и слышать за годы работы криминальным репортером!»
– Понимаете, мы вчера со Славой видели призрака. Или кого-то… Он сам сказал, что он наш ангел-хранитель.
«Бомж? Который позвонил и фактически спас жизнь хотя бы Ксении?»
– Еще он что-то говорил? – спросила я невозмутимо.
– Чтобы мы домой шли. Нечего ночью делать на кладбище. Говорил, что покойники иногда встают.
«Это явно чтобы вы ушли».
– Но говорил с акцентом.
– С каким?
– По-моему, это англичанин. Я в школе учила английский и французский, а теперь мама отправила меня на итальянское отделение.
– А ты кем хочешь стать? – спросила я.
– Врачом. И Слава хочет. У него денег нет, чтобы в институт поступить. Он в училище пошел и санитаром работает. У него мама медсестра. В свое время не смогла выучиться на врача. А отец был военным врачом, погиб, когда Славе двенадцать лет было. Еще две сестренки-близняшки у него. Слава помогает маме, как может. То листовки раздает, то в каких-то промоакциях участвует. Я вместе с ним работала, чтобы ему помочь заработать.
Да уж, помог маме. Но хоть еще дети остались.
– А как его мама к тебе относится?
– Плохо. И моя к Славе плохо. У Славы всегда были теплые отношения с мамой. Они никогда раньше не ругались. А из-за меня стали. Он говорил, что дома просто невозможно находиться.
Но меня интересовали не отношения Ксении и Славы с мамами, а ночной посетитель кладбища.
– Во что он был одет?
Ксения задумалась.
– Не помню, – сказала она. – Лопату помню, а одежду нет. Во что-то темное. Длинный черный плащ? Длинное черное пальто? Да, шляпа была, надвинутая на глаза.
Что англичанин (или не англичанин) собирался копать ночью на кладбище?! И разве призраки ходят в черном? По-моему, как раз в белом. Хотя я не специалист в этом вопросе.
– Ты его узнаешь, если еще раз увидишь?
– А я его лица не видела, – произнесла Ксения. – Мы посчитали невежливым направлять фонарик ему в лицо. И он был без фонарика. Или не доставал его. Этакий черный человек. Но голос узнаю.
– Откуда он появился?
– Не знаю, – сказала Ксения. – И как ушел, тоже не знаю. Мы на него… не очень обратили внимание. Я просто сейчас вспомнила. Вы у Славы спросите. Может, он больше помнит. Я на акцент обратила внимание. Я знаю, как англичане по-русски говорят.
Я не стала говорить, что у Славы больше ничего спросить нельзя.
Вместо этого я пожелала Ксении здоровья.
– Теперь я хочу жить! – улыбнулась Ксения. – Может, и мама теперь не будет против Славы. Поймет, на что мы готовы ради любви.
Я вышла из палаты, отправила туда Сан Саныча. Врач уже ушел. Мама Ксении поджидала меня в коридоре, она протянула мне бумажку с адресом, на который попросила прислать запись.
– Спасибо, Юля, – сказала мне мама Ксении усталым голосом.
Я ничего не ответила.
– А откуда вы узнали про Ксюшу со Славой? Или вы по другим делам поехали ночью на кладбище? Ксюшу случайно
– Бомж позвонил. От него же узнали и про двух предыдущих.
Мама Ксении задумчиво кивнула. Мы с Пашкой больницу покинули.
Но ведь звонить мог и не бомж, а «призрак». Люди же редко представляются, когда звонят в наш холдинг с подобными сообщениями.
Глава 6
Следующей в нашем списке в этот день была мама Константина Валерьевича Серегина, убитого на могиле дяди двоюродным братом, она же – сестра усопшего старика Миллера. Может, расскажет что-то интересное про историю семьи?
И с какого боку тут таинственный англичанин? Да еще и ночью на кладбище с лопатой? Убитый Серегиным Рудольф Николаевич в последнее время утверждал, что им интересуется английская разведка и один агент уже вышел на связь. И дело в каком-то бриллианте. Но не в могиле же старика Миллера искать бриллиант? Хотя Рудольф его куриной кровью собирался поливать, а Серегин «в дорогу» ботинки докладывать. Может, в этой семье все с соответствующим диагнозом?
Что собирался делать ночью на кладбище англичанин или не англичанин? Хотя не факт, что его интересовала именно могила Миллера. Там и других много.
Екатерина Рудольфовна дверь нам с Пашкой открыла и внутрь впустила. Это была пожилая дама с укладкой и маникюром. Нас встретила в мягких домашних брюках и легком свитере. Пригласила в комнату, предложила чаю. Я согласилась, Пашка отказался.
– Я вам расскажу все, что знаю, с одним условием: чтобы эта вакханалия прекратилась.
Я не поняла, что она имела в виду под словом «вакханалия», но ответила, что это не только от меня зависит. И Екатерина Рудольфовна еще не знала про Ксюшу со Славой… Я рассказала. Как я могу остановить людей, с которыми не знакома?
– Они точно сами совершили или пытались совершить самоубийство?
– Точно. Мы только что из больницы. Вы считаете, что их могли убить?
Екатерина Рудольфовна кивнула.
– За что? Эти парень с девушкой имеют какое-то отношение к вашей семье?
– Нет. Но они выбрали для самоубийства могилу, которую хотели вскрыть мои сын и племянник и, возможно, захотят другие. Их убили не люди. Их убила особая сила.
Так, еще одна…
– Зачем вскрывать могилу вашего брата? Кому-либо? – спросила я невозмутимо.
– Сейчас я сделаю заявление, – объявила Екатерина Рудольфовна вместо ответа на мой вопрос. – Вы его запишите, потом перешлите мне копию. Я готова заплатить за то, чтобы оно пошло в эфир.
– Я не беру взяток.
– Не вам. Я знаю вашу репутацию, Юля. Поэтому и разговариваю с вами сейчас. Если бы вы сами ко мне не приехали, я бы вас нашла. Платить я готова официально вашему каналу. Например, по рекламным расценкам.
– Это дорого.
– Игра стоит свеч.
– Про что вы хотите сказать? Возможно, я просто покажу ваше заявление в своей программе. Но окончательное решение принимаю не я.