Задача – выжить
Шрифт:
– Куда это они? – спросил стоящий рядом Шамиль.
– А хрен их знает… – ответил незнакомый Андрею парень.
– Эй, гляди!
К кораблям приближалось два ракетных катера, оставляя после себя белую полосу бурлящей воды, видную даже отсюда.
«Москва» еще не набрал достаточной скорости и был похож на увальня-слона, вокруг которого кружились надоедливые мошки-катера.
– Что там происходит? – непонятно откуда появился Сашка.
– Не знаю. Ни фига не видно.
Через КПП вышел и Бондаренко, но останавливаться не стал – прошел к своему
Павел Степанович приставил окуляры к глазам, настроил фокус и начал рассматривать, что происходит на рейде Севастопольской бухты.
– Катера украинские, перекрывают выход «Москве» и «Сметливому»… Ох, блин!
Вдалеке раздался треск артиллерийской установки.
– Что случилось? – гаркнули все разом, переводя взгляд с моря на Бондаренко.
– Да они по крейсеру огонь открыли!!!
– Ох, ни фига себе за хлебушком сходила! – охнул Череп.
– Хотя нет. Стреляли мимо. Или это так стреляли… на полшишечки, типа предупредительного.
– Что там?! – нетерпеливо крутился вокруг Павла Степановича Сашка.
Высокий и широкоплечий Бондаренко с этим биноклем был похож на капитана дальнего плавания, вокруг которого крутился мелкий юнга в исполнении Черепа.
– Ох, блин! – снова вырвалось у Степаныча после очередного «тра-та-та» со стороны моря. Он резко опустил бинокль и застыл, глядя, как над катером поднимается столб дыма, а сам катер стремительно уходит в глубины главной базы Черноморского флота. Второй катер, выполняя маневр, попытался огрызнуться – снова загрохотало, а Бондаренко опять приник к окулярам бинокля, желая рассмотреть происходящее в деталях.
Катер выходил во второй раз, когда над бухтой снова разнесся треск артустановки и прозвучал громкий взрыв.
– Они что там все, с ума посходили?!! – не поверил своим глазам Андрей. В голове просто не укладывалось, что россияне способны затопить украинские катера в их же бухте. – Это же можно приравнять к нападению. Ой, не к добру все это…
Скоротечный бой закончился. Второй катер, практически разрезанный пополам, скрылся в водах буквально за несколько секунд.
«Москва» и «Сметливый», набирая скорость, уходили в открытое море.
– Звонили из штаба. – В образовавшейся тишине голос подошедшего Рябошеева прозвучал как гром среди ясного неба. – Вышел приказ командующего ВМС, который распространяется и на нас, и на ментов: блокировать российские военные соединения, не пускать россиян за ворота их частей. При обнаружении российского военнослужащего за пределами части его следует арестовать и препроводить в комендатуру.
– Они там что, охренели? Какая «на фиг» комендатура? У нас писец на подходе, зомби людей жрут, твари непонятные появились, а они решили хренами помериться! – возмутился Доронин. – Это же практически объявление войны!
– Ничего не могу поделать, – развел руками прапорщик-вэвэшник.
– Ну а операция в силе? – задал интересовавший его
– В силе, в силе. Так что полчаса на сборы, и айда.
На обширную территорию университета, бывшего в советские времена Севастопольским военно-морским училищем, выпускающим подводников-атомщиков, въехали не через центральные ворота, как вчера планировали Андрей с Павлом Степановичем во время разбойной вылазки, а через верхний контрольно-пропускной пункт, что находился метрах в пятистах от реактора, если следовать по дороге, никуда не сворачивая.
Колонну возглавлял БТР, резво летящий по прямой дороге, следом за ним шел автобус с бойцами, ну а замыкали колонну Павел Степанович, Андрей и Череп. Только теперь они уже двигались на машине Бондаренко – она была вместительней «ниссана» – все же восемь посадочных мест против пяти.
Бронетранспортер на полном ходу снес хлипкие ворота КПП и влетел на территорию, чуть сбавив скорость, чтобы не проскочить нужный поворот.
– Теперь внимательнее… – прохрипела рация, которую выдал местный кладовщик. – Первым делом зачищаем химкорпус. Спасатели, – это уже обращались к ним: – вы остаетесь на улице, крутите бошками, чтобы ни одна тварь не подобралась к нам с тыла.
– Принял, – нажав клавишу передачи, ответил Бондаренко. – А что это за химкорпус? – поинтересовался он уже у Сашки, который в нетерпении крутил головой, как флюгер.
– Да вон! – махнул Череповец в сторону четырехэтажного серого здания, декорированного коричневыми вертикальными полосами. Оно возвышалось ниже и чуть правее от дороги, по которой сейчас двигалась колонна.
Территория университета в летнее время походила на гигантский парк. Огромное здание в классическом стиле, раскинувшееся на вершине холма, по форме чем-то напоминающее чайку с распростертыми в полете крыльями, окружали высокие деревья в том числе и редкие голубые ели.
Но это – в непосредственной близости от главного корпуса.
Здесь же, на периферии, основную массу зеленых насаждений представляли миндаль, алыча, кустарники айланта, листья которого отличаются очень резким и неприятным запахом, если их потереть в руках, и софоры японские. Конечно, сейчас зеленые насаждения таковыми не были – стояла ранняя весна. Но миндаль и алыча вовсю цвели, несмотря на прошедший ночью буран, следы которого к утру исчезли. Сейчас же снег лежал только в тени или же между бугорками засохшей рыжей травы.
Колонна спустилась вниз по дороге, потом, повернув на развилке направо, поднялась к химкорпусу.
– А че он так называется? – снова задал вопрос Андрей, когда авто остановилось.
Череп пожал плечами:
– Без понятия. Но сейчас в этом здании располагаются два факультета – химики и экологи. Может, из-за этого?
– Все может быть.
– Так, Чип и Дэйл! – спрыгнул с брони Рябошеев, перехватывая автомат поудобнее. – Вы обойдите здание по кругу, проверьте, нет ли кого, и возьмите на себя лестницу и дорогу, по которой сюда приехали. Склоны тут довольно крутые – вряд ли мертвяки по ним поднимутся.