Задание
Шрифт:
— Григорий, а почему тебе не пойти в вокально-инструментальный ансамбль?
— В плохой ВИА не хочу, а в хороший не берут. Упаднические, мол, песни, доморощенность, плохо учусь…
— В «Плазму» пошел бы?
— Группа суперкласса. А что?
Загоревшиеся глаза перестали быть печальными. Леденцов понял, что реальность уплывает из-под его ног. Но остановиться уже не было сил.
— У меня там дружок…
— И он устроит?
— С твоими-то способностями? Непременно.
— А когда?
— Завтра ему звякну.
Грэг,
— Борис, ты… того… опасайся Шиндоргу.
— Почему?
— Со временем усечешь.
Но Леденцов, кажется, усек, вспомнив полумрак, дрожавшую от нетерпения челку и жаждущий блеск шила. Артист показал на дом, на три горевших окна, видимо, его квартиры:
И в доме нет успокоенья,Луна давно в окно зовет.Сулит продлить мои мученья,Грозит — во сне ко мне придет.Опасный свет ее ложитсяНа пол, на стены, на часы.И к горлу моему стремится…Как эти руки холодны!13
Петельников остановился у самой двери парадного. Не взяв куртки, вышел он из машины на осенний ветер в белоснежном свитере тончайшей вязки из шерсти горной козы, в отглаженных кремовых брюках и туфлях из бесшумной мягкой кожи. Старший оперуполномоченный уголовного розыска полагал одежду неотъемлемой частью своей сущности, как, впрочем, и квартирный интерьер с бытом. Он был убежден, что неряха не может хорошо работать, легкомысленный никогда не станет истинным другом, недалекий не сумеет полюбить… Ибо натура нерасщепима.
Петельников прошелся по лестнице в поисках квартиры под номером 1а. Таковой не было. Его надоумило спуститься по ведущим вниз ступенькам. Квартира под номером 1а оказалась подвалом. Он открыл толстенную шумозащитную дверь и вошел…
Музыка остановила. Современный непререкаемый ритм старался схватить человеческое тело и двигать им, подчинять и командовать. Петельникову, привыкшему к классике, захотелось сопротивляться. Но под навязчивым ритмом текла вроде бы неброская мелодия — за ней нужно было следить, за утекающей, за зовущей куда-то далеко, может быть, в космос. И тогда музыка захватывала душу, ритм не замечался и хотелось просто слушать и слушать.
Оркестр умолк. Человек восемь ребят молча смотрели на вошедшего.
— А почему, собственно, «Плазма»? — спросил Петельников.
— Мы горим высоким накалом, — мрачно объяснил молодой человек в очках и с бородкой.
— И сжигаем других, — добавил кто-то.
— А вы с проверкой? — спросил бородатый, — видимо, руководитель.
— Я с просьбой.
Музыканты
— Неплохо устроились, — заключил Петельников, разглядывая обшитые деревянными панелями стены, мягкие кресла, кофейный столик и яркие светильники.
— Все своими руками, — бросил один из музыкантов небрежно.
— И кресла?
— Все, кроме инструментов. Тут был кошачий подвал.
И оперативник сразу понял, что он полюбит эту группу, потому что ему нравились люди, делающие собственными руками мебель, музыку и свои судьбы.
— А вы, извините, кто? — спросил бородатый руководитель.
— Я из уголовного розыска, капитан Петельников. — Он предъявил удостоверение.
— Вроде бы музыку мы не воруем…
Ребята улыбались. Что-то в них было общее, как у родственников. Он разгадал: молодая серьезность. Все в одинаковых темных комбинезонах, как рабочие где-нибудь в гараже или на стройке; обязательно усы, или бородка, или то и другое, да еще и очки. Правильно, ибо плазма — штука горячая и серьезная.
— Какая у вас просьба? — спросил руководитель, самый из них солидный.
— Устроить в вашу группу одного паренька…
Теперь музыканты рассмеялись и глянули на оперативника, как на крайнего простака.
— Товарищи, вы не поняли. Не за родственника прошу, не за приятеля…
Он рассказал про Шатер и про Грэга. Музыканты молчали. Юноша, игравший на ударнике, достал платок и вытер мокрый лоб.
— Знаете, к нам очередь стоит.
Ребят словно прорвало:
— С консерваторским образованием не берем…
— «Плазма» вот-вот перейдет в профессионалы…
— Какой-то бард-самоучка…
— Пусть идет в кружок при жилконторе…
— Мы как музыканты…
— А я пришел к вам не как к музыкантам! — перебил Петельников голосом, который по мощи не уступил бы синтезатору.
— А как к кому? — спросил тот, которого он перебил.
— Как к гражданам! Что бы вы сделали, если бы под окнами вашего подвала стали бить человека?
— Выбежали бы, — хмуро сказал руководитель, уже понимая ход мысли оперативника.
— С электрогитарами, — улыбнулся молодой человек, походивший минимум на доцента.
— Товарищи, так ведь бьют! Нужно выбегать! С электрогитарами! Никто не просит, чтобы он с вами выступал. В конце концов, можете вы сделаться коллективным наставником?
— У вас, наверное, подобных «артистов» много? — спросил музыкант, походивший на доцента.
— Следующего обещаю свести в симфонический оркестр.
Все засмеялись. Петельников вздохнул: пожалуй, первый раунд за ним. Впрочем, подобных раундов предстоит много, ибо неизвестно, что и кому сейчас обещает в Шатре Леденцов. Не пришлось бы идти в хореографическое училище и пристраивать в балерины Ирку-губу.