Заданное значение судьбы
Шрифт:
Расправа длилась недолго - через несколько секунд в гостиной не осталось не только живых людей, но и трупов. Глава заговора пережил своих сообщников на пару мгновений - он успел даже рассмотреть одного из нападавших. И человека, так и оставшегося сидеть за столом, поразило выражение его лица. Во взгляде индиго было брезгливое спокойствие, как будто он смотрел на неприятное насекомое, которое можно раздавить без всяких угрызений совести.
А потом перед глазами бывшего хозяина жизни, привыкшего точно так же смотреть на мелких и не стоящих внимания людишек, копошившихся у его ног, вспыхнул
Снаружи выл холодный ветер, и горы содрогались от лавин, но здесь, в пещерном храме, было тепло и тихо - даже тонкие струйки дыма, сочившиеся из ароматных палочек, не колебались от движения воздуха. И неподвижны были фигуры бритоголовых монахов в буро-жёлтом, стоявших безмолвным полукольцом за спиной сидевшего на циновке старика с лицом деревянного Будды. И так же неподвижны были несколько людей в белых штанах и длинных белых рубахах навыпуск - тёплую одежду они оставили у входа в храм, - замерших перед стариком в ожидании его слов. Обмен приветствиями состоялся, и теперь по ритуалу должен был говорить настоятель - глава Созерцателей. Молчание затягивалось, но никто не торопился его нарушить, показав тем самым свою слабость и неумение владеть собой.
Наконец старик шевельнулся и проговорил, почти не разжимая губ:
– Кто вы, и что привело вас сюда?
Вопрос не имел смысла - гости уже представились, и к тому же Созерцатель читал их мысли, - однако старший из пришедших, рослый молодой смуглолицый мужчина со статью прирождённого воина, терпеливо повторил:
– Мы посланцы Учителя ас-Масуда и дети его. Ифриты - так нас зовут в подлунном мире. А меня зовут Тимур.
– Тимур?
– переспросил настоятель с оттенком лёгкого удивления.
– Интересное имя.
– Тимур, - невозмутимо подтвердил ифрит.
– А моих спутников зовут…
– Среди вас женщина, - перебил его старик.
– Это необычно для твоего народа.
– Лейла-Гюрза не просто прекрасная пэри - она воин не хуже любого мужчины.
– Ифриты… Мы слышали о вас. Вы люди-индиго?
– Так зовут нас наши враги - нам не нравится это имя. А как твоё имя, почтенный?
– У Созерцателей нет имён, - бесстрастно произнёс настоятель, - этой мелочью мы пренебрегаем. Так что же привело вас сюда, ифриты, дети Учителя ас-Масуда?
– Повелением халифа Селим-уль-Захр-ибн-Дауда и аятоллы Джелаля ас-Масуда мы хотим знать…
– Люди-индиго повинуются без размышлений?
– в голосе старика явственно звучала ирония.
– Повеления Учителя и халифа, - на лице Тимура не дрогнул ни один мускул, - это наше желание и воля Всевышнего! Мы хотим знать, с кем вы, горные монахи? Враги вы или друзья? Признаете ли вы нашу власть или осмелитесь нам противиться?
– Мы вам не враги и не друзья, - холодно ответил Созерцатель, - мы сами по себе. Нам нет дела до ваших глупых игр в мировое господство - странно, что в эти игры по чужим правилам играют люди-индиго, называющие себя ифритами. Мы не признаём ничью власть, и у нас достаточно возможностей остаться вне любой власти. Сомневаешься? Тогда пусть любой из пришедших с тобой - например, эта девушка-воин, - попробует хотя бы оцарапать мне кожу. Не бойся, мои люди
Тимур явно не ожидал прямого вызова, но отступать было уже поздно. Он посмотрел на Лейлу, еле заметно кивнул, и та в ответ чуть опустила ресницы в знак понимания. Затем она шагнула вперёд, внимательно приглядываясь к настоятелю, сидевшему в позе лотоса.
– Не бойся, - подбодрил её старик, - бей в полную силу. Покажи, на что способна настоящая пэри.
В следующее мгновение все поняли, почему у этой чернобровой красавицы с нежным ликом было такое прозвище. Лейла резко выбросила вперёд правую руку, и с её маленькой ладони сорвалось длинное и гибкое змеиное тело. Мгновенно материализованная змея ничем не отличалась от настоящей, разве что оснащена была нейротоксином вместо обычного яда. Гюрза летела прямо в деревянное лицо монаха, распахнув пасть с кривыми иглами зубов.
Настоятель не шелохнулся, но в воздухе возникло синеватое стальное лезвие, тут же превратившееся в сияющий круг. Змея не долетела - на каменный пол посыпались тонко нарубленные куски змеиного тела, аккуратно отсечённая голова упала у самых ног старика. Лейла отдёрнула руку, морщась от боли.
– Убедился?
– спокойно спросил Созерцатель.
– Или хочешь ещё? Вызови любого из моих учеников на поединок, ифрит, и ты узнаешь, что умеет рядовой горный монах.
Тимур молчал, потрясённый увиденным, и настоятель произнёс жёстким тоном:
– Вы сказали - я услышал. Уходите. И передайте вашему аятолле и вашему халифу: Созерцатели были сами по себе, и останутся сами по себе. Сюда уже приходил тот, кто стал теперь лордом-протектором, и я сказал ему то же самое. И ещё, ифрит, - вы так и останетесь послушными куклами в руках властолюбцев, грезящих о былом величии? Вы, люди-индиго! Иди, Тимур, и подумай над моими словами.
Когда ифриты покинули пещерный храм, сопровождаемые молчаливым эскортом в жёлто-буром, один из учеников почтительно наклонился к настоятелю:
– Горные дороги опасны, - сказал он негромко.
– Со склонов сходят снежные лавины, и камнепады не редкость. Эти ифриты могут не вернуться домой.
– Нет, - старик с лицом деревянного Будды отрицательно покачал головой, - пусть идут. Первыми мы не будем проливать кровь. К тому же они тоже кое-что умеют - я не хочу потерять никого из моих учеников. Пусть уходят, - повторил он, помолчав, и добавил, - и ты тоже собирайся в путь. Будет война - в Поднебесной должны об этом знать. Магия магией, но если у Нового Халифата появится Меч Демонов…
– Ты думаешь, мудрые слова, сказанные тобою этому ифриту, растрачены впустую?
– Они фанатики, пришедшие из прошлого, - настоятель тяжело вздохнул.
– Хотел бы я знать, как этому ас-Масуду удалось настолько подчинить себе волю людей-индиго. Правда, он воспитывал их в духе слепой веры, изолировав от внешнего мира… Возможно, сам Тимур и задумается над моими словами, но у аятоллы есть тысячи и миллионы других покорных слуг, свято верящих в своё предназначение. Призраки прошлого алчут крови - иди, готовься в дорогу. Время мира на этой планете истекает - грядёт время войны.