Задиры (сборник)
Шрифт:
— Эй, парни, а как же работа? — кричит шутливо Клод.
Моментально их глаза загораются, оба смеются, обнажая зубы.
Клод успокоился и расслабился.
— Ну что, пошли? — говорит он Токарю, не желая, чтобы у того остался неприятный осадок.
Токарь сдвигает на затылок кепку, обнажая совершенно розовый лоб, топчется на месте со скучающим видом, будто ждет чего-то.
— Я понимаю, ты немного сдрейфил, — улыбается Клод, как бы извиняя.
— Я не сдрейфил, — возмущается Токарь.
Клод не настаивает и уходит к своему
— Секретарша хочет тебя видеть, — говорит Токарь. Он стоит у грузовика, накинув куртку на одно плечо.
Клод выключает зажигание.
— Зачем?
— Не знаю, кажется, какое-то недоразумение с документацией.
— Иду, — резковато бросает Клод.
Токарь с раздосадованным видом уходит, покачивая головой. У него большой живот, и поэтому он слегка расставляет ноги в стороны.
Клод идет мыть руки под краном во дворе. Он чувствует обиду на Токаря. Глупо, но себя не пересилишь. Распрямившись, он вытирает руки о штанины. Грузовика Мориса еще нет на месте. Морис должен был отвезти металлолом в Ангиен и, видимо, застрял где-то в пробке.
Взяв накладные, лежавшие в кабине, Клод направляется в административный корпус, который занимает главенствующее положение во дворе.
За широкими окнами видны головы склонившихся над работой машинисток. Они сами недурны, и в комнате у них мило. Здесь часто появляется и сам хозяин, чтобы понаблюдать за разворачивающимися грузовиками. Клод медленно поднимается по лестнице. Он не любит ходить сюда. Остановившись на ступеньках, приглаживает волосы рукой и оглядывается на решетку ворот: не появился ли Морис? Затем входит.
Мамаша Ложе резко поднимает голову:
— Кстати, я хотела вас видеть, — с угрозой говорит она.
— Знаю, — отвечает Клод, внутренне напрягаясь.
Мамаша Ложе обиженно надувает губы. Она невысокого роста, с одутловатым лицом, с седыми волосами, прилизанными на висках. Кто постарше, те рассказывают, что, когда она была молодая, патрон часто вызывал ее к себе отнюдь не по служебным делам, благодаря чему она и стала секретаршей. Клод положил накладные на край стола и ждет. Мамаша Ложе посмотрела на них с подозрением:
— Это сегодняшние?
— Да, — отвечает Клод.
— А вчерашние?
— Что вчерашние?
— Вы не приносили вчерашние, — говорит она, глядя Клоду в глаза.
— Вы спятили?
— Скажите, Майяр, нельзя ли быть повежливей?.. — Мамаша Ложе повышает тон.
— Повежливей? Что вы мне рассказываете про вчерашние накладные? Я положил их сюда, как обычно. Чего вам еще надо?
— Вы вчера не заходили сюда! — утверждает она с неприступным выражением лица.
— Это я не заходил сюда вчера?! — кричит Клод, выходя из себя. Он старался сохранять спокойствие, не обращать внимания на обвинение, но, несмотря на все усилия, голос дрожит.
— Нет, не заходили.
Клод точно помнит — вчера входил сюда, а следом шел Легран, который нечаянно толкнул его
— Со мной был Легран, когда я поднимался сюда, — говорит Клод, немного овладев собой. — Мы вошли вместе. Можете спросить у него.
Мамаша Ложе продолжает смотреть на него с яростью:
— Вы напрасно надеетесь, что я стану терять время и выслушивать ваших друзей, — говорит она презрительно и принимается что-то искать на столе. Затем замечает накладные Клода. Берет всю пачку и начинает сверять со своими документами, при этом кончики ее пальцев дрожат.
— Легран еще не вернулся, — Клод чувствует теперь себя сильнее, дождемся и спросим у него. — Мамаша Ложе не отвечает ему, Клод продолжает доказывать: — Мы положили их вместе на ваш стол.
— Нет! — Она резко ударяет по столу. — Этих накладных здесь никогда не было. Никто не приносил их в эту комнату. Я никогда здесь их не видела.
Машинистки за стеклянной перегородкой поднимают головы и с любопытством смотрят на Клода, думают, должно быть, что ему устроили разнос.
— Вы мне вообще осточертели!
Пораженная мамаша Ложе на мгновение замирает.
— Я не позволю вам так со мной разговаривать, — шипит она наконец. — Я позову хозяина.
— Давайте зовите. — Клод тут же осознает, что это конец. Но отступать поздно. — Прекрасно, я тоже хочу его видеть! И я ему постараюсь объяснить, что вы тут устроили.
— Очень хорошо! — произносит мамаша Ложе и стучит в дверь хозяина.
— Входите, — отвечает спокойный голос.
Она хочет закрыть за собой дверь, но Клод следует за ней, — мало ли что собирается она напеть хозяину.
Тот сидит за своим столом. У него полная фигура с выступающим вперед животом, серый костюм в полоску, из-под пиджака виден жилет. Хозяин переводит вопросительный взгляд с мамаши Ложе на Клода. Клод дает мамаше Ложе возможность начать первой.
— Вчера вечером, — начинает она дрожащим от волнения голосом, — Майяр не вернул мне накладные на поставки…
— Неправда, — перебивает он, — я положил их на ваш стол одновременно с Леграном. Можете проверить у него.
— Я уже просила вас разговаривать со мной повежливее.
— Дело не в вежливости, — говорит Клод, освоившись. — Я выполняю свою работу, выполняйте же вашу и не придирайтесь ко мне.
— Прошу вас, Майяр, ближе к делу, — внушительно заявляет хозяин, вступая в разговор. Он непринужденно сидит, удобно развалясь в своем кресле, не волнуется, полон уверенности в себе.
Клод вдруг почувствовал себя таким же несчастным и жалким, каких не счесть, и в памяти возник Токарь, шагающий к выходу тяжелой походкой обремененного лишним весом и многими годами человека. Клод сжимает кулаки. Но это нелепо, бесполезно. Он стоит перед хозяином, словно перед судьей, решать будет только хозяин, и никто другой. И этого захотел он сам, Клод настоял, чтобы идти сюда вместе с этой Ложе. Теперь его охватывает взрыв возмущения: