Задиры (сборник)

Коллектив авторов

Помимо этого, ФРГ позволяла нам безнаказанно ввозить сорок сигарет любых марок и безо всякой дискриминации.

— Что это такое?

— Колбаса.

— Колбасу запрещено!

— Запрещено?

— Да, запрещено.

У нас конфисковывалась колбаса, чтобы преградить путь заразе, которую мы везли с собой.

Узаконив въезд чемодана, принимались за его хозяина. Те, у кого не было контракта с Испанским эмиграционным институтом, ехали по большей части как туристы.

— Вы?

— Я турист.

Мы были стыдливыми туристами, ехавшими в один

конец, перекати-полем, без коньяка, без сигарет и без колбасы, на нас надвигалась тень сурового таможенника, который упивался своим могуществом.

— Деньги?

Мы показывали деньги.

— Мало!

Ну это как для кого. На свет божий извлекалось раскаленное клеймо, им шлепали по подушечке и оттискивали в паспорте фиолетовый пятисантиметровый приговор — «ТУРИСТ», а то и отказывали во въезде в рай.

— Нет деньги, нет турист!

Тогда в оправдание из весьма жидких бумажников извлекались щемящие душу фотографии.

— Брат во Франкфурте!!

— Сын в Гамбурге!

— Жена в Кёльне!

— Двоюродный брат в Мюнхене!

Сходило. Федеративная Республика Германия таких переваривала. Другие оставались внизу, среди чемоданов. Им был вынесен приговор не пересекать врата рая. Из окон неслись последние советы:

— Попробуйте поездом через Заарбрук!

— Ночью меньше придираются!

Прибытие

По Центральному вокзалу прогуливается дальний родственник Бисмарка — Железного канцлера. На голове у него внушительная меховая шапка. По шинели видно, что он склонен к излишествам в еде. Японский мегафон на шее надрывается от криков. Родственник Бисмарка понапрасну пытается выстроить свое войско в геометрическом порядке. Ему не позавидуешь, потому что в этот час добрые испанцы из очереди мало расположены к занятиям геометрией.

Четверть шестого утра. На Центральный вокзал прибывает поезд, обежавший пол-Европы. Возле него огромная толпа вновь приехавших, усталых, наверняка голодных, полусонных, позади у них дни и дни пути.

— Проснись, Марселино!

— Какая большая станция!

— До чего холодно!

В чемоданах кое-что из одежды, остатки провизии и множество надежд. Деревянный чемодан отправился в Германию со своим владельцем, как только оба отслужили в армии. В картонный чемодан на светло-серой подкладке в полоску надежно упрятаны и накрепко увязаны ремнями лишения и нужда. Отбился лишь жалкий кусок колбасы — беднягу задержали на границе.

Приехали только здоровые. Один парень не прошел медицинский осмотр. Других завернули из-за возраста — от молодых больше пользы. Они топчутся, окоченевшие, на сером бетоне вокзала, привыкая, что до них никому нет дела.

Дальний родственник Железного канцлера не переваривает раннее утро. Он без спешки оглядывает непослушное войско и с огорчением убеждается, что материала недостает.

— Не хватает одна деталь!

Ну и видок у этих только что высадившихся испанцев! Небритые, темноволосые, грязные после дороги. Большинство без пальто. Некоторые в спортивных тапочках… Их импортируют сотнями, когда

благоприятствует конъюнктура.

— Где сеньор Венансио Фуэртес Кабодевилья?

— Я тут, тут!

Этот отбился от группы — ему срочно понадобилось послать письмо, и он решил купить марку. Он с ходу пускается в объяснения:

— Да я хотел купить марку — послать письмо, что я добрался.

Дальний родственник Железного Бисмарка ставит против его фамилии последнюю пометку. И даже не глядит на него. Вроде бы удовлетворенно вздыхает. И вдруг весь кривится — рявкает в мегафон:

— Вы теперь находиться в Германии!

Бедняга Венансио Фуэртес Кабодевилья пока еще этого не понял.

Рекламация

Многоуважаемые сеньоры! Сообщаем, что мы получили ваше последнее извещение об отправке товара с приложением фактуры и подтверждаем прибытие посылки в 1492 испанца, которые, за исключением одного, оказавшегося при вскрытии вагона CZ001970 хромым, все того качества, к которому мы привыкли.

Позвольте, однако, обратить ваше внимание на одну деталь, а именно: посоветовать вам в следующий раз добиться большей однородности товара. Детали длиною менее 155 см затрудняют стандартизацию персонала и вынуждают наших клиентов к дополнительным расходам, в заметный ущерб рационализации производства, естественной во всякой индустриально развитой стране.

Относительно представления товара. Было бы неплохо перед упаковкой подвергать его предварительной химической обработке, например, обрызгивать туалетной водой, с тем чтобы по прибытии он производил бы впечатление большей свежести. Номер 1789 (вагон CZ001971) из последней партии получен в хорошем состоянии, но от него так разит чесноком, что мы все еще держим его на складе и уже начали сомневаться, сумеем ли выбросить на рынок в этом сезоне.

Пользуемся случаем, чтобы направить вам новый заказ, который необходимо разместить в кратчайший срок, если позволят условия. Посылаем также чек на сумму, составляющую ваши комиссионные, и затребованные вами экземпляры нашей пропагандистской брошюры «Из моря — зубатку, из Испании — рабочую лошадку».

Примите наш дружеский привет и самую сердечную благодарность за ваш плодотворный труд. И пр. и пр. Негреро и сыновья. Импортеры национальных товаров.

Трудовые будни

Первое, что спрашивает шеф по кадрам на гигантском заводе, это: «Что вы умеете делать?» — «Все!»

В этом индустриальном крае у добрых людей, привыкших сеять картофель и пожинать специалистов, вызывает известное удивление, что на свете не перевелись смуглые низкорослые человеческие существа, в довершение умеющие все делать.

Добрый испанец признался, что был подручным у каменщика. Переводчик, святая душа, опустил «подручный» и разом произвел его в специалисты.

Доброму испанцу выдали кусок мыла, синий комбинезон, кожаный фартук, резиновые сапоги, огромную шапку, которая надежно закрывала ему уши и даже часть носа, а также заставили расписаться за все это в квитанции.