Задушевный разговор
Шрифт:
Иолай. Ты видела и ничего не сделала, чтобы остановить её?
Старуха. Если уж богине Гере чего вздумается, то она, поверь мне, не будет спрашивать позволения у простой деревенской девушки. К тому же у Геры не было злого умысла. Она запустила в колыбель змей, чтобы те язычками прочистили ушки младенцам, как это случилось… к примеру… с Тиресием. Без прочищения ушей змеями Алкид не сумел бы понимать язык птиц и зверей… Однако, как только змеи прочистили язычками ушки малютке Алкиду, он схватил их и задушил. Тем самым лишив своего брата возможности понимать
Иолай. Значит, ты оправдываешь царственную хозяйку Олимпа, старуха?
Старуха. Оставим это.
Иолай. Но младенец Геракл задушил двух больших змей…
Старуха (нервно). Разбудив при этом Ификла, его отца и свою мать. Какой поднялся переполох!.. Женщины-няньки, увидев змей, завизжали, Алкмена упала без чувств, Амфитрион – с обнажённым… (хихикнула) мечом на пороге комнаты.
Иолай. Злые языки говорили потом, что гадов в колыбель подбросил он. Якобы для того, чтобы узнать, кто из близнецов его сын. И после случившегося сомнений у него не осталось.
Старуха. Он пинал коленом рабов, орал, чтобы дали больше света. Рабы зажгли масляные светильники и послушно держали их у колыбели, потирая ушибленные чёрные нубийские задницы.
Иолай. Тебя, похоже, это забавляет.
Старуха. Тогда я была моложе! С годами страшное становится смешным.
Иолай. Да, время не пощадило тебя, старуха.
Старуха. Мне грех жаловаться на время. Оно отмерило мне большой жизненный путь. Да и тебя, я вижу, тоже не обидело.
Иолай. Грех жаловаться, это правда.
Старуха. Итак, вернёмся к Алкиду и Ификлу, Иолай. (Деловито.) Поражённый силой Алкида, Амфитрион призвал прорицателя Тиресия.
Иолай. Ты его уже упоминала, повествуя мне о прочищении ушек у детей с помощью змей.
Старуха. А… да… да… да!.. Так вот, Амфитрион призвал прорицателя Тиресия, уши которого вылизал змей Эрихтоний, дабы он мог понимать язык вещих птиц.
Иолай (зло). Что всё же сделал Амфитрион?
Старуха. Он призвал прорицателя Тиресия и вопросил его о судьбе сына самого. (Указывает вверх.) Слепой старец поведал, сколько всего совершит Алкид…
Иолай. …И предсказал, что к концу жизни он достигнет бессмертия… Это я и без тебя знаю, старуха.
Старуха. А… да… да… (Указывает на Аристомаха.) Этот юноша писал что-то похожее под твою диктовку.
Иолай. Что ты ещё знаешь, чего не знаю я, старуха?!
Старуха. Ты многого не знаешь, Иолай. Человек, который играет в кости, увлечён игрой. А тот, кто наблюдает за игрой со стороны, объективнее судит о происходящем. Я смотрела со стороны.
Иолай. А я, значит, играл?!
Старуха. И ты был увлечён игрой. Ты был в самой гуще игр, битв и событий. У тебя не было времени и возможности рассмотреть все малюсенькие
Иолай. Его тоже учили писать, читать, петь, танцевать, играть на кифаре, борьбе, стрельбе из лука.
Старуха. Амфитрион не мог допустить, чтобы его сын был хуже образован, чем сын самого Зевса. Он сам научил сыновей управлять колесницей, проходить самые крутые повороты. Кастор обучал братьев владению оружием, учил приёмам, тактике боя в пешем и конном строю, а также основам стратегии. Автолик, один из сыновей Гермеса, учил мальчиков кулачному бою. Сам Аполлон обучал их стрельбе из лука…
Иолай. Это говорит о том, какие славные учителя были у Геракла.
Старуха. И у его брата… Ну и что получилось? (Берёт оставленную рабыней кифару, проводит по струнам.) Этот музыкальный инструмент тебе ни о чём не говорит? А ведь всё началось именно с него…
Иолай (угрюмо). Юный Алкид случайно убивает Лина, учителя музыки и литературы, убивает ударом кифары.
Старуха. Поправлю: не случайно, а преднамеренно.
Иолай. Он сделал это в порыве гнева.
Старуха. Хорошо, хорошо… Алкид в порыве гнева убивает учителя Лина, брата Орфея. Ничего себе прилежный ученичок!.. Впрочем… в руках умельца и щепка становится оружием.
Иолай. Лин ударил Алкида за то, что тот плохо приготовил урок.
Старуха. Скажем точнее… За то, что тот не желал учиться игре на этом прекрасном инструменте. Ты всё знаешь, Иолай. Ответь мне, чего не мог простить твой отец своему брату Алкиду до конца своих дней?
Иолай (долго молчит). Не знаю. Ификл любил Геракла и прощал ему всё.
Старуха (дразнится как ребёнок). А вот и нет… Он так и не смог простить брату убийства… (пауза) своего учителя музыки и литературы Лина.
Иолай. Откуда ты знаешь?
Старуха. Ификл учился лучше Алкида. Он божественно играл на кифаре. Вот отчего ты слушаешь её целыми днями. Отец играл тебе на ней у твоей колыбели. Он восхищал современников стройностью стиха, он написал девять комедий для театра Диониса. В юности, во время игрищ, он в танце прыгал через спины разъярённых быков, поражая храбростью и ловкостью своих сверстниц. Твой дядя мог похвастаться таким багажом достоинств?! Ификл не хуже Алкида стрелял из лука, не хуже владел мечом и копьём. Он был мастером борьбы и кулачного боя, был великолепным наездником, и никто во всей Греции не мог искуснее его управлять колесницей. Этот талант он передал тебе, Иолай!