Загадать желание

Кай Ольга

Люди отца отправились за лекарем и нашли в соседнем селении парнишку-колдуна с охранной грамотой, но когда вернулись – было уже поздно. Мама все так же спокойно улыбалась – едва теплая и неподвижная, с разметанными по подушке черными волосами. А молодой лекарь тронул ее за руку и, трясясь то ли от холода, то ли от страха, сказал, что не сможет помочь. Колдуна не обидели и даже заплатили за беспокойство – знали, что никому не под силу вернуть человека с того света.

Воевода заперся в комнате с умершей и просидел с ней всю ночь. Прощался. Леону же прощаться с матерью довелось утром, слепяще-ярким после бессонной ночи, – под чужими взглядами, слушая

размеренную речь священника. Незнакомые бабы плакали в голос, и хотелось закричать, чтобы все замолчали, чтобы убрались прочь…

Из своих не плакал никто.

На следующий день после похорон воевода отдал сыну тонкую серебряную цепочку, которую его жена носила, не снимая.

– Пусть теперь у тебя будет, – сказал.

Позже, месяц спустя, воевода вспомнил о парнишке-лекаре, велел съездить за ним да пригласить в Раславу, но когда Леон с дядькой Яковом прибыли в поселок, колдуна уже не было на этом свете.

Немало требовалось сил, чтобы поддерживать порядок в приграничном воеводстве: то из столицы указ придет о новых налогах, то разбойники на восточном тракте купцов ограбят, то иштранские головорезы, нарушив южный кордон, устроят набег да село сожгут. А вскоре появилась в Раславских землях новая беда – колдовские ловушки. Чужаки ставили их на дорогах и тропах, а то и просто посреди леса. Как – никто не знал, но стоило попасть человеку в заколдованный круг – и падал он замертво. С этой напастью церковники бороться не смогли, обратились к властям за помощью. Воевода раславских колдунов собрал да порасспрашивал, и стало известно, что убирать эти ловушки могут только сами же колдуны. Но дело это даже для них нелегкое, опасное. И соглашались не все – тот, кто ловушки ставил, наверняка успел силой чужой напитаться, и как узнает, кто его работу портит – жди беды. Но смельчаки нашлись, и, стоило воеводе передать известие о новой ловушке – ехали помогать. Да возвращались не всегда. Поговаривали, что так хозяева ловушек мстят.

В окрестности Раславы колдунов было не так уж мало, и люди, чтобы не ждать помощи из города, обращались к чужакам, предлагая щедрую плату – со всего поселка гроши собирали. Но, бывало, жадность брала верх и над здравомыслием, и над благодарностью. Заметил народ, что после того, как чужую ловушку одолеют, колдуны слабеют и чародейством своим не всегда могут воспользоваться. И стали отказывать в плате. А несколько раз доходили до воеводы слухи, что в таком-то селе колдуна попросту камнями забили. Отговаривались, что он, мол, сперва помог, а потом угрожать стал, да только ясно было: денег на оплату пожалели. А церковники местные такое поведение оправдывали: мол, пускай зло само себя уничтожает, а мы подсобим. И звали чужаков не только на ловушки, а и с нечистью бороться, водяных да лесовиков изводить. Скоро лесного и водного народа осталось совсем мало. Как и колдунов.

Шли годы, Леон взрослел. После смерти матери он все чаще занимался делами отца, все больше помогал. И воевода нередко брал его с собой, когда ездил по окрестностям. Однажды зимой случилось им заехать в Лучистое – большое богатое село, уютно расположенное в долине на живописном берегу Лесты. Прибыли вечером. Укрытые снегом домики с золотыми квадратами окон казались нарядными и гостеприимными. Староста сам принимал дорогих гостей, накрыл богатый стол в своей светлице, наказав дочери за столом прислуживать, кушанья подавать да сына воеводского вниманием не обделять. Раньше Леон не знал бы, куда деться от смущения, теперь же привык. Не один из отцовских друзей и просто знакомых

желал заполучить его в зятья, да и девушки красивого парня не обходили лаской.

У старосты дочка была пригожая – есть, куда взгляд положить. Только вот душу, сердце не зацепила, а потому Леон сосредоточился на разговоре. Он видел, как дядька Яков что-то сказал отцу тихонько и усмехнулся, явно предвкушая нечто интересное. Воевода же словно и не услышал, продолжал беседовать о делах, и лишь после, когда все было обговорено, и староста, расслабившись, велел жене сладкое на стол поставить, сказал вдруг:

– Говорят, вы колдуна поймали.

Староста аж поперхнулся:

– Кто говорит?

– Да люди говорят, – воевода задумчиво покрутил левый ус, – и что этот колдун сейчас у тебя на заднем дворе в сарае сидит.

– Сидит, – обреченно подтвердил староста. – Душегуб проклятый. Надо было его на месте прикончить, так нет – решили разобраться, что к чему. Пожалели. А он ведь детишек малых не пожалел. Вон, у Куличенковых сынок утонул, и у Ивашевых. Других еле вытащить успели.

– Жалко детишек, да если утонули – какое тут колдовство? Это уж родителей спросить надобно, что недоглядели.

– Не скажи, воевода, – покачал головой хозяин. – На речке лед твердый был. Мой брат вчера через реку к кумовьям в Онисимовку ходил, да и рыбаки с утра сидели. А после колдун этот на берегу появился. Детишек к себе подманил, о чем говорил – неведомо, а только они после как зачарованные на реку выбрались да провалились все. Наши-то скоро на помощь бросились – ребят вытаскивать, жаль, не всех вовремя успели…

– А ты уверен, что это действительно колдовство было?

– А иначе как? И с чего б тогда колдун убежать пытался? Мы к нему сперва по-хорошему, за разъяснением, что да как случилось, рядом де был, всё видел, а он от нас – драпать. И в лес. Едва догнали.

Отец с дядькой Яковом переглянулись, словно советуясь.

– Говоришь, вы хотели разобраться, что к чему? – воевода хмыкнул. – Вот и разберемся. Вели-ка его привести.

Пленник оказался не намного Леона старше – невысокий, плечистый, темноволосый. На скуле багровеет след от удара, бровь разбита. Руки связаны за спиной. Стал, широко поставив ноги, оглядел без особого интереса всех, собравшихся в просторной передней. Глаза его в теплом свечном свете казались черными.

– Это ты, значит, колдун? – Алексей Леопольдович вышел вперед, скрестив руки на груди.

Незнакомец ответил ему наглым взглядом в глаза.

– А ты, значит, раславский воевода?

– Верно, – тот кивнул, ничуть не рассердившись. – Что же ты, колдун, чародейством своим не защитился, не сбежал?

Чужак промолчал.

– Может, он и не колдун вовсе? – предположил Яков. – Так, путник чужеземный…

– Колдун он! Точно, колдун! – заверил староста. – Узнали его. Этим летом в Онисимовке ловушка была. Так вот этого самого колдуна они звали ее прибирать.

– И что? Прибрал?

– Прибрал как будто, – староста пожал плечами и, словно оправдываясь, добавил: – Хорошие деньги за это получил.

– Понятно… – басовито протянул дядька Яков. И к пленнику: – Был в Онисимовке?

А тот:

– Был.

– Ловушку прибрал?

– Прибрал.

– Оплату получил?

– Получил, – взгляд чужака с каждым вопросом становился все тяжелее, все темнее.

– А сюда зачем пришел?

– Ни за чем. Мимо проходил.

– Как же, мимо! – возмущенно воскликнул староста. – А зачем ребятишкам голову заморочил? Зачем на верную гибель отправил?