Загадай число
Шрифт:
Родригес старался не выдать своего разочарования, но Гурни его все равно распознал. Хардвик выдержал театральную паузу и продолжил:
— На внешней стороне двери в ванную нашли слово. Всего одно слово. «REDRUM».
— Что?! — закричал Родригес, которому на этот раз не удалось скрыть недоверие.
— «REDRUM», — повторил Хардвик по слогам, с таким видом, точно это был важный ключ к отгадке всего.
— Это как в фильме, что ли? — переспросил Блатт, который молчал все время с тех пор, как чуть не упал со стула.
— Постойте, постойте, —
— Оно не было написано на виду, — отозвался Хардвик. — Он написал его так же, как невидимые послания полиции на записках Марка Меллери. Помните? ТУПЫЕ ЗЛЫЕ КОПЫ.
Капитан молча уставился на него и не ответил.
— Я читала про это в деле, — сказала Холденфилд. — Что он написал эти слова на оборотных сторонах записок, используя жир собственных пальцев как чернила. Это вообще возможно?
— Никаких проблем, — ответил Хардвик. — Вообще-то отпечатки пальцев именно из этого жира и состоят. Он просто использовал это знание. Может, для начала потер пальцами лоб, чтобы они стали пожирнее. В общем, в тот раз это сработало, и в «Рододендроне» он снова это провернул.
— Но «REDRUM» же было в фильме, — не унимался Блатт.
— В фильме? В каком фильме? Почему мы вообще говорим о фильмах? — Родригес снова нервно заморгал.
— «Сияние», — кивнула Холденфилд, у которой эта ситуация вызвала заметный восторг. — Это известная сцена. Мальчик пишет слово «REDRUM» на двери в спальню матери.
— «REDRUM» — это «murder» [3] наоборот, — с гордостью сообщил Блатт.
— Господи, какая красота! — воскликнула Холденфилд.
— Я могу рассчитывать, что весь этот энтузиазм означает, что убийцу арестуют в течение двадцати четырех часов? — ядовито поинтересовался Родригес.
Гурни проигнорировал его и обратился к Холденфилд:
— Любопытная отсылка к «Сиянию».
Ее глаза блестели от возбуждения.
3
Убийство (англ.).
— Идеальное слово из идеального фильма.
Клайн, который долгое время наблюдал за разговором, как болельщик за игрой любимой команды, наконец заговорил:
— Так, друзья, пора ввести меня в курс дела. О чем вы тут секретничаете? Что у вас там идеальное?
Холденфилд посмотрела на Гурни:
— Расскажите ему про слово, а я расскажу про фильм.
— Слово написано задом наперед. Вот и весь секрет. Эту игру он ведет с самого начала дела. Сперва он оставил следы задом наперед, а затем написал слово «убийство» задом наперед. Он тем самым сообщает нам, что мы думаем в неправильном направлении. ТУПЫЕ. ЗЛЫЕ. КОПЫ.
Клайн посмотрел на Холденфилд:
— Вы с этим согласны?
—
— А что с фильмом?
— Ах да, фильм. Я постараюсь быть лаконичной, как детектив Гурни. — Она подумала несколько секунд, затем заговорила, будто тщательно выбирая слова: — Это фильм про семью, в которой мать и сына терроризирует безумный отец. Отец — алкоголик, который в запоях агрессивен.
Родригес потряс головой:
— Вы что, хотите сказать, что наш убийца — какой-то безумный агрессивный папаша-алкоголик?
— Нет, нет. Не папаша. Сын.
— Сын?! — Лицо Родригеса буквально свело от скептицизма.
Она продолжила голосом мистера Роджерса:
— Мне кажется, убийца сообщает нам, что у него был такой же отец, как в «Сиянии». Возможно, он таким образом себя оправдывает.
— Рассказывает о себе?! — Родригес, казалось, готов был сплюнуть от возмущения.
— Каждый человек стремится рассказать о себе в собственных терминах, капитан. Наверняка вы постоянно сталкиваетесь с этим в работе. Я — точно сталкиваюсь. Все находят какие-то объяснения своему поведению, даже совершенно нелогичному. Каждый человек хочет быть оправданным — возможно, безумцы даже пуще остальных.
После этого наблюдения в комнате воцарилась тишина, которую в итоге нарушил Блатт:
— У меня вопрос. Вы психиатр, да?
— Я психолог-криминалист. — Ведущий детской передачи снова превратился в Сигурни Уивер.
— Ладно, не важно. Короче, вы знаете, как работает мозг. И вот мой вопрос. Этот мужик знал, какое число загадывает другой человек. Откуда?
— Он не знал.
— Еще как знал.
— Он сделал вид, что знал. Вы, видимо, имеете в виду два случая с цифрами 658 и 19, описанные в деле. Но он ничего не угадывал. Это попросту невозможно — заранее знать, какое число загадает другой человек в произвольной ситуации. Следовательно, он не знал.
— Но он же как-то это провернул, — настаивал Блатт.
— Есть как минимум одно объяснение, — заговорил Гурни. Он описал сценарий, который пришел ему на ум, когда Мадлен позвонила ему по мобильному от почтового ящика — как убийца мог воспользоваться портативным принтером в машине, чтобы напечатать письмо с цифрой 19, которую Марк Меллери перед этим сообщил ему по телефону.
Холденфилд была под впечатлением.
Блатт сдулся. Гурни подумал, что это верный знак, что где-то в этом неповоротливом уме и перекачанном теле живет романтик, влюбленный во все странное и необъяснимое. Впрочем, он сдулся лишь на мгновение.
— А как же цифра 658? — спросил Блатт, переводя взгляд с Гурни на Холденфилд и обратно. — Он не звонил перед этим, просто прислал письмо. Так откуда же он знал, что Меллери загадает это число?
— У меня пока что нет версий на этот счет, — отозвался Гурни. — Но я могу рассказать одну странную историю, которая, возможно, кого-то наведет на ответ.
Родригес нетерпеливо заерзал на стуле, но Клайн подался вперед, и это выражение интереса удержало капитана на месте.