Загадка акваланга
Шрифт:
— Видал, Талгат, какие у нас клиенты? Не каждый твой хозяйственник такими габаритами похвалиться может.
— Я давно подозревал, что ты ни в грош не ставишь нашу службу. «Камаз», понимаешь, обыскивай, флизелин на горбу таскай!.. Работа, значит, нам, а результаты — вам.
— Цену набиваешь?
— Теперь, когда работа над автофургоном закончена, появилась возможность кое-кого удивить.
— Чем же?
— Скажем, тем, что в кабине, за сидением, обнаружена серая спецовка производства швейной фабрики «Восход». Пятьдесят
— Что же тут сенсационного?
— Не нравятся тебе спецовки таких размеров? — его узкие лукавые глаза заискрились.
— Мне не нравится, когда морочат голову всякими пустяками.
— Вай, вы посмотрите на него! Это выше моих сил — своими руками отдаю то, что могло чудодейственным образом вознести меня по служебной лестнице. И кому?.. Неблагодарному угрюмому угрозыску!
— Легкое движение, — вещал Куфлиев, становясь в позу факира, — и… — он сделал многозначительную паузу, — преступление раскрывается, — на ладони капитана появилась грушевидная пластинка белого металла с отверстием в узкой части и трехзначным номером над крупными буквами «Ж» и «Д» — в широкой. — Дарю, — царственным жестом он протянул пластинку Корнееву. — Вот что оказалось в одном из карманов несимпатичной спецовки…
…Начальник линейного угрозыска, неторопливый и круглолицый Уран Баймуратов увлеченно читал «Советскую милицию» и, не отрываясь, посоветовал Корнееву пойти и получить багаж, как и все прочие смертные, предъявив жетон.
— Не хитри, Уран. Я понимаю, что у тебя перерыв и тебе лень валандаться со мной. Ну, прикрепи ко мне кого-нибудь из твоих молодцев.
— Ладно. Уговорил. Пошли. Самому интересно, что ты там выловишь.
— Авось да поймаем что-нибудь.
— В понятые возьмешь?
— Не положено, чин мешает. Подбери кого-нибудь.
Содержимое потертого чемодана, сданного девятого июля примерно в час дня человеком с оригинальной фамилией Иванов, не поражало воображение: бумажник с тремя двадцатипятирублевками, паспорт на ту же фамилию, но с фотографией пропавшего без вести бухгалтера Ачкасова, железнодорожный билет, купленный шестого июля до Актюбинска на поезд, отходящий в шестнадцать часов девятого числа. Кроме того, две банки консервов «шпроты», сборник детективов в мягкой обложке, бутылка водки, флакон одеколона «Русский лес» и коричневый чешский несессер — предмет вожделений всех командировочных.
Баймуратов, внимательно рассматривавший розовую полоску билета, удивился:
— Впервые вижу, чтобы загодя брали в общий. На этот поезд вообще народу немного. Есть еще два других с более удобным графиком.
— Маленькая хитрость, Уран. Некто Иванов имел большое желание избежать всяких неожиданностей, а в этом отношении общий вагон дает солидные преимущества: постоянная сутолока и безразличие проводников.
— Все-то ты знаешь, Корнеев… Ну что, заактируем чемоданчик?
— Рановато.
Корнеев аккуратно замерил разницу
— Да, Корнеев, ты, конечно, хват, — признался Баймуратов, ошарашенный не меньше понятых. — А где же владелец этих сокровищ?
— Пока в розыске. Целая компания его дружков уже переселилась на кладбище, а сам он пока под вопросом. Якобы утонул.
— Неплохо. Временно утонувший. Тебе сопровождающих давать?
— Как-то и не вспомню, чтобы у нас майоров милиции грабили.
Последнюю фразу Корнеев произнес уже на пороге.
Сдав деньги, Корнеев, чтобы проверить одну из версий, поспешил к дому покойного Фришмана. Короткая беседа с его вдовой оказалась столь результативной, что майору сразу же пришлось продолжить визиты к родственникам усопших.
Двери квартиры Юлеевых на этот раз оказались запертыми. Корнеев долго давил кнопку звонка, пока наконец-то, после тщательного исследования через глазок, из-за двери послышалось глухое: «Кто?» Майор не успел ответить, звонко щелкнул замок, и дверь нехотя открылась.
Лицо женщины носило следы прежней депрессии. Но времени уже не было: золотое содержимое кармана рубашки, казалось, жгло грудь сквозь легкую ткань.
— Тамара Сагаловна, прошу, всего несколько слов. Это срочно. Розыск убийц вашего мужа подходит к концу. Ваши ответы на мои вопросы чрезвычайно важны.
— Проходите. Я целыми днями одна. Никого не хочется видеть… И с Васей творится что-то непонятное. После смерти Ефима домой приходит только переночевать, и то не всегда. Конечно, понимаю — мало радости слышать мое нытье.
— А где он сейчас?
— Завеялся, наверное, к своему дружку, Генке, на работу. А что там хорошего? Котельная, одно слово…
— Хотелось бы поговорить с ним — может, что под скажет. Парень он у вас толковый.
— Правду говорите. Из армии одни благодарности приходили. Только никак не определится: работы ему хочется такой, чтобы и люди уважали, и денежки водились… Сейчас все ищут, чтобы полегче да времени свободного побольше. Вон, Генка — целыми днями спит в котельной. И моего приваживает, чтобы на дежурстве не скучать.
— Вы не подскажете — где это?
— Да рядом, в домоуправлении, на углу Карла Маркса.
— Скажите, Тамара Сагаловна, а в центральной городской больнице у вас или у Василия знакомые есть?.. Врачи там, медсестры…
— Ну, у меня из медиков только наша участковая, Елена Петровна. Я обычно не обращаюсь к врачам. Боюсь больниц больше, чем болячек.. И Васенька, тьфу-тьфу, здоров. Постойте… Вот разве что Катя, она мед сестрой в хирургии. И как раз в центральной. Но я давно о ней не слышу, а спрашивать — чего лезть в чужие дела. Девушка хорошая…