Загадка Александра Македонского

Гульчук Неля Алексеевна

– Мой разум, о Таида, не постигает смысл твоих слов. Объясни…

Александр обнял ее за плечи, подвел к ложу, усадил рядом.

– В год семьдесят четвертой Олимпиады полчища персов осадили мой город…

– Поход нечестивого Ксеркса, – резко бросил Александр и замолчал. Он был весь внимание…

– По предсказанию оракула, спасение Афин было в деревянных стенах. Большинство афинян поняли, что речь идет о бортах кораблей, и ушли на кораблях к Саламину. А мой прапрапрадед, в числе меньшинства, занял Акрополь, перегородив доступ к нему деревянными

стенами.

Порывисто встав, она вынула из ларца кожаный мешочек и, развязав его, высыпала на ладонь содержимое:

– Это угли сожженных персами святынь Акрополя. Это прах моих предков. Эти страшные реликвии передавались в нашем роду из поколения в поколение. Теперь их храню я…

Она снова взяла в руку наконечник стрелы, еле слышно, глухим голосом сказала:

– А это жало извлечено из тела славной Эринны, моей прапрапрабабки, которая доблестно сражалась в числе немногих защитников Акрополя. А когда я была еще совсем маленькой, персы на моих глазах убили мою мать…

Таида подняла на царя свои потемневшие от скорби глаза, в которых играли огненные отсветы:

– О Александр, ты моя единственная надежда. Я не стану больше молить тебя о любви. Я умоляю тебя разрешить мне утолить мою ненависть – вступить вместе с воинами в Персеполь!..

– Зачем ты хочешь пуститься в столь трудный и опасный путь?

Сжав кулаки, Таида встала и произнесла как заклятие:

– Персеполь – сердце и душа Персии. Я хочу своими ногами попрать эти проклятые камни. Я хочу, чтобы эта стрела вернулась туда, откуда она начала свой полет… И потом, согласно твоему ранее высказанному желанию, я хочу быть украшением самого грандиозного пира победы! Пира Александра Великого, сына Зевса-Амона!..

Александр долгим немигающим взглядом посмотрел на гетеру. Она действительно, как говорил Птолемей, была достойна царя.

– Хорошо! Я разрешаю тебе исполнить то, о чем ты меня просишь!

Он резко встал и стремительно вышел.

Глаза Таиды сверкали. Она тихо промолвила ему вслед:

– Да хранят тебя богини мщения.

Занимался рассвет.

После военных учений на равнине близ крепостных стен Вавилона друзья собрались в шатре Птолемея. Поужинали, но не поднимались из-за стола, расходиться не торопились. За последнее время накопилось много невысказанных мыслей, хотелось поделиться ими друг с другом. Ведь впереди снова поход!..

Птолемей был задумчив, одну за другой брал из чаши виноградины.

Гефестион и Клит, напротив, были веселы, много шутили. Но от внимательных и зорких глаз Клита не укрылась надломленность в поведении красавца Гефестиона после тяжелого ранения.

Неожиданно в шатер заглянул Филота.

Гефестион сразу замкнулся. Он никогда не скрывал своей неприязни к этому высокомерному щеголю, да и вообще считал, что Филота не подходит для их сплоченного союза друзей Александра.

Филота, человек тщеславный и легкомысленный, время от времени бахвалился, что все победы одержаны македонцами

благодаря его отцу Пармениону. Гефестион ждал удобного случая, чтобы разоблачить Филоту.

Клит, в отличие от друга, ценил Филоту за храбрость и удачи в боях. Тот часто одерживал победы в казалось бы безнадежных ситуациях.

Обычно вспыльчивый, Клит в этот вечер был настроен дружелюбно.

– Говорят, что ты подковываешь салаги серебряными гвоздями? – поинтересовался Клит у вошедшего.

– А разве мы этого не заслужили? – в свою очередь спросил Филота у Клита.

Птолемей приказал мальчику-виночерпию налить гостю вина.

– Зевсу, – выплеснул вино из кубка на пол Филота и воскликнул: – Вавилон! Город, разбивающий сердца. Здесь столько красивых женщин в квартале Терпимости!

Гефестион язвительно заметил:

– И ради этого ты готов отложить покорение целого мира.

Филота, осушив кубок и дерзко глядя на Гефестиона, спросил:

– Разве нам не хватает уже захваченных богатств?

Птолемей покачал головой и поспешил погасить начинающийся спор, который принимал агрессивный характер:

– Священный долг правителей не останавливаться на достигнутом, когда есть возможность расширить владения государства, во главе которого они поставлены.

Но Филота не желал замечать деликатного предупреждения Птолемея:

– Все так. Но давайте не путать грезы с реалиями. Край Ойкумены, которого Александр хочет достичь, пока не более чем мечта.

– Не так давно мечтой казалось и покорение Вавилона, – напомнил Филоте Гефестион.

И снова мудрый Птолемей попытался предупредить начинающийся скандал:

– Есть другие глаза – глаза души. Наш Александр видит земли Инда так ясно, как мы сейчас Вавилон.

– Здесь так славно! – воскликнул Филота и удобно возлег за столом. – Недаром Александр решил сделать Вавилон столицей своего государства.

– Он не прав!.. Столица у нас Пелла, и не надо никогда забывать об этом, – напомнил Клит. – Мы – македонцы!..

– Клит прав! – согласился Филота. – Тем более, стоит ли нам, македонцам, рисковать людскими жизнями и богатством, кровью и добытым золотом, чтобы доказывать, что видения Александра не миф?

– Кто не рискует, тот не побеждает, – Гефестион снова резко оборвал Филоту.

– А должны ли мы рисковать? – не унимался Филота. – Война может затянуться еще на долгие годы. Каждый македонский воин на счету.

Клит сам разлил вино и, подняв кубок, широко улыбнулся всем присутствующим в шатре:

– Успокойтесь. Задержка будет недолгой.

Гефестион уже завелся и не желал останавливаться:

– Александр не поймет тебя, Филота, никогда.

Филота, насмешливо и свысока глядя на любимца царя, поинтересовался:

– Кстати, где он сейчас? Почему Александр не с нами?

Все замолчали. Действительно, после военных учений все собирались в шатре Александра или Птолемея, чтобы обсудить текущие дела и наметить план дальнейших действий.