Загадка Белой Леди
Шрифт:
Но в один из таких кошмаров его вернул к действительности звонкий от смеха вопрос:
– Что ж это вы на стенки бросаетесь, господин хороший? – вдруг услышал Глеб и различил, что перед ним вовсе не перепуганный насмерть жрец фараона, а некий странный человек в явно устаревшей военной форме и с бело-голубой металлической птичкой Аэрофлота на груди. Его добродушное улыбающееся лицо с мальчишескими ямочками на розовых щеках показалось Глебу странно знакомым. Он ничего не ответил, но неприлично долго и откровенно рассматривал звонкоголосого. В памяти мелькали цветные обрывки
– И за что ему так повезло? Он ведь даже учился-то едва ли не хуже всех.
– Как, разве такой человек не был отличником?
– Юрка-то? – рассмеялся рассказчик. – Куда там отличником! Еле-еле на троечки тянул.
– Так почему же тогда именно его выбрали, а не…
– Да потому что здоровье у него было отменное. А что там еще и нужно, кроме здоровья?
– А разве в летном не все одинаково здоровы? Ведь туда и набирают-то только годных по всем показателям…
– Так-то оно так… Но Главному тогда, видите ли, уж очень понравилась его улыбка. «Он так искренне улыбается, настоящий простой советский парень, рубаха-парень…»
И вот теперь Глеб смотрел на эту улыбку и вполне понимал академика Королева. Он и сам готов был расцеловать этого обыкновенного русского парня. Спасителя…
– Вы знаете, я, кажется, потерял выход… – растерянно начал Глеб.
– Не стоит так переживать, господин…
– Глеб, меня зовут просто Глеб…
– Рад познакомиться. А меня…
– Юрий?..
– Да, – все продолжал дружески улыбаться невысокий парень в капитанских погонах. – А откуда… А, впрочем, я всегда забываю, что меня уж знает весь свет.
– И вы все еще не привыкли к мировой славе?
– Нет, знаете ли, так и не смог привыкнуть. Да и глупо это как-то. Все пялятся, будто я не человек, а чучело какое-то. И поговорить по душам не с кем. Даже друзья разговаривают, как с памятником.
– Да, должно быть, невесело вам было коротать свое одиночество.
– Да уж куда там, господин… Простите, Глеб. Коротал, коротал, да и окоротил, к черту!
– А улыбка у вас и впрямь…
– Как у идиота.
– Ну почему же?
– Да уж так вышло. Знаете, господин Глеб, ничего не могу с собой поделать, с детства.
И улыбаюсь всем подряд при встречах,Как идиот, свалившийся с небес.– Это
– Да, кажется.
– А вы и впрямь свалились с небес. Я уже и не чаял, как отсюда выбраться.
– Да брось ты, мистер Глеб. Я тебя все же мистером буду звать – вид у тебя какой-то… иностранный. И давай на ты. Я так устал от всей этой официальщины жизни.
– Давай, Юрка, будем друзьями.
– Вот это по-нашему, Глебок, вот это я понимаю. Ну, дай пять! Да чтобы такими друзьями, да чтобы… до конца жизни… последнюю рубаху…
– Заметано.
– Я рад, дружище. А насчет того, чтобы выбраться отсюда, так это я знаю. Такая мысль мне и самому не раз приходила в голову. Вот только зачем? Я достаточно поколесил по миру, был даже в космосе. И я скажу тебе по секрету, дружище Глеб, тебе одному, как на духу. Везде одно и то же. Суета, возня и человеческая глупость. Так что брось ты все эти бессмысленные мысли, и давай лучше выпьем.
– Насчет выпить это ты хорошо придумал, – вдруг окончательно успокоился Глеб.
– А чего тут придумывать-то? Это так, потому что это так всегда. Уж я знаю, поверь, – все той же лучистой и дружелюбной улыбкой улыбался Глебу его новый приятель.
И Глеб позволил обнять себя за плечи и повести куда-то в неведомую темноту, которая неожиданно раскрылась довольно просторной комнатой с одной кроватью и столиком, заваленным окурками, хлебными корками и прочими свидетелями перманентных застолий.
– Ну что, Глебан, убедился, что отсюда вовсе не надо никуда убегать? Особенно теперь, когда мы нашли друг друга и сможем, наконец, пить и не в одиночку, и сколько душе угодно, – подкупающе улыбался Глебу коренастый малый, довольно крякнув после первого стакана «за дружбу!»
В ответ на это Глеб доверчиво рассказал Юрке свою историю с Епифанией.
Улыбка, пожалуй, впервые за все время их знакомства померкла на круглом лице космонавта.
– Эх, Глебан, Глебан, и угораздило же тебя влюбиться! И это как раз тогда, когда жизнь уже поднесла тебе все на блюдечке с голубой каемочкой. Как бы мы с тобой тут зажили… Ведь это ж ни в сказке сказать, ни пером описать. А ты… Эх, Глеб, Глеб. Мало тебе, что ли, было этих женщин…
– Но эта особенная…
– Да какая такая особенная, брось. Все они одинаковы.
– А разве у тебя не было любви, Юрка? Настоящей любви, там, на Земле?
– Там, на Земле… – словно эхом отозвался Гагарин. – Конечно, конечно, Глебан, не без того… Да что там поминать бывшее, ставшее небывшим. Давай лучше выпьем еще по стаканчику «за любовь!», может, твое наваждение и развеется?
Они выпили, крякнули, закусили килькой из плоской и ржавой банки, каких Глеб никогда не видел.