Загадка чертежей инженера Гурова
Шрифт:
Солдаты приглушенно засмеялись, а с дерева раздался хрипловатый от страха голос:
– Добре, слизу. Тильки забэрить гэть вашу собаку! Спустя несколько секунд, тяжело дыша и сердито шмыгая носом, с дерева медленно спустился Вереш.
– Кому это вы фонариком сигналы подавали?
– спокойным, почти веселым тоном спросил Киреев: теперь, когда предатель был у него в руках, к нему вернулось его хорошее настроение.
– Яким фонариком?
– слезливым голосом переспросил Вереш.
– Нэма у мэнэ ниякого фонарика. Чого
– Хватит тебе придуриваться, Вереш!
– начиная злиться, прикрикнул на него майор.
– Говори, где парашютиста должен встретить?
Вереш молчал. Слышно было только его сердитое сопение.
– Не тяни время, Вереш!
– грозно продолжал Киреев.
– Во вред себе волынку тянешь. Мы ведь и без тебя его выловим, а за то, что помочь нам не хотел, тебе же зачтется.
Вереш все еще колебался.
– Ты что думаешь, мы не знаем, кого ты принять должен? Зенона Туреницу поручено тебе принять. Так ведь?
– Ладно, пошли,-угрюмо проговорил Пенчо Вереш и нахлобучил на голову протянутую Киреевым кепку.
Догадка полковника Никитина
Донесение от Киреева полковник Никитин получил в ту же ночь, как только майор допросил парашютиста, приземлившегося в районе местечка Лужкове. Сам Киреев прибыл в Москву спустя несколько дней. Доклад его Никитину был коротким:
– Взять парашютиста помог нам Пенчо Вереш... Он ведь всецело был в наших руках, и ему ничего больше не осталось делать. Но мы и сами справились бы с этим делом, так как на
ноги был поднят почти весь местный гарнизон. Допрос парашютиста не дал, однако, ничего интересного. Он сразу же всё выложил: поддельные документы, деньги, яд, оружие и радиостанцию. Сообщил и задание, с которым прибыл к нам. А потом вдруг заметил со вздохом: "Эх, гражданин начальник, если бы не попался я вам так, по-дурацки, сам бы пришел и во всем признался! А теперь разве вы мне поверите?.." Не очень-то я всему этому поверил, конечно, но, знаете, может оказаться, что есть в этих словах и доля правды. Никитин удивленно поднял брови:
– Почему так решили?
– Пока лишь смутные догадки, - неопределенно ответил Киреев.
– Бесспорно же только одно - не ему была поручена задача раздобыть фотопленку Иглицкого. Похоже, что он и не слышал ничего об этом Иглицком. Не сообщил нам ничего интересного и экипаж самолета, приземленного нашими летчиками.
– Надежда, значит, теперь только на Голубева?-задумчиво проговорил полковник, разрисовывая папиросную коробку замысловатыми фигурами.
– Я тут в ваше отсутствие наводил о нем кое-какие справки. Все, что относится к биографии его до 1943 года, подтвердилось. Вот только встречу его с родителями не удалось организовать - погибли старики в годы войны. Ну, а у вас какое о нем впечатление? Вы ведь беседовали уже с ним перед поездкой в Закарпатье.
– Трудно пока сказать о нем что-нибудь определенное,-ответил Киреев.-Думаю, однако,
...Голубев был явно встревожен, когда к нему зашел Киреев. Это не ускользнуло от внимания майора. Впрочем, причины для волнений у Голубева могли быть самые различные.
– Ну как?-нетерпеливо воскликнул Голубев, увидев Киреева и невольно протягивая к нему руку.
– Высадился он? Поймали вы его?
– Высадился, - ответил Киреев, - и мы его поймали. Все оказалось именно так, как вы нам сообщили.
– Правда?
– Голубев весь засиял и порывисто схватил Киреева за руку.-Значит, теперь вы мне немножко верите? Можно мне вас товарищем называть?
– Попробуйте,-улыбнулся Киреев.
– Спасибо... Большое спасибо, товарищ майор!
– снова радостно воскликнул Голубев и еще раз потряс руку Кирееву.
– Я не знаю, чего бы я только не сделал, чтобы оправдать ваше доверие!
– Вы его уже оправдываете понемногу, - серьезно произнес Киреев и протянул Голубеву коробку с папиросами.
– Спасибо, я не курю,-поблагодарил Голубев, но папиросу все же взял. Неумело прикурив ее у Киреева, он тотчас же поперхнулся.
"Курить, видимо, он действительно не умеет",-отметил про себя Киреев.
– А что, если бы я предложил вам свою помощь?..
– слегка побледнев, проговорил вдруг Голубев. Глаза его при этом странно округлились.
– То есть какую же помощь?
– удивился Киреев.
– В вашем деле... В деле борьбы со шпионами. Я ведь знаю технику шифровки их секретных донесений, тайны радиопередач, фотографирования. Вы сами знаете, конечно, многое, это я понимаю, но ведь меня они специально учили этому...
Голубев вопросительно посмотрел Кирееву в глаза, но прочел в них лишь глубокое раздумье.
– Если вы только поверите мне, я докажу вам свою преданность...-продолжал Голубев после некоторого молчания, и в голосе его послышались теперь нотки безнадежности: видно, он не очень рассчитывал на успех своего предложения.
– Когда вы были еще в Берлине, - задумчиво, будто что-то припоминая, проговорил Киреев,-то сообщили офицеру нашей военной администрации, что вам случайно удалось подслушать разговор каких-то геленовских агентов...
– Ну как же! Конечно, я хорошо помню все, что говорил тогда старшему лейтенанту и подполковнику, которые меня допрашивали. А подслушать разговор геленовских агентов мне удалось совершенно случайно. Я сидел в приемной нашего шефа, и, когда к нему в кабинет входила секретарша, до меня донеслась всего одна фраза: "Встретимся в кафе "Светлячок" на Ленинградском шоссе в полночь". Потом я видел, как вышли от шефа эти агенты. Фамилии их мне неизвестны, но видеть этих людей приходилось и раньше. Полагаю, что крупные птицы.