Загадка для Гиммлера. Офицеры СМЕРШ в Абвере и СД
Шрифт:
– Нет, Борода, ты только посмотри, что он вытворяет! – с восхищением воскликнул Грицай.
– А чего тут смотреть – дешевый цирк. У нас в селе приезжие артисты не хуже выделывали. Козлом легко скакать, когда нет лома, – хмыкнул Бородай, железными челюстями продолжая крошить сухарь.
– Какой цирк?! Да если хочешь знать, Сан этот лом узлом на тебе завяжет!
– Одни еще до войны пробовали, потом на кладбище отдыхали или в больнице учились ходить заново.
– Не веришь?! – горячился Грицай. – Ты не смотри, что Сан такой, силища в нем сумасшедшая, можешь спросить у ребят.
Несколько разведчиков, привлеченные спором, подошли к
– Значит, не веришь, что у него силенок больше, чем у такого бугая, как ты?!
– Угомонись, Вовка! Ты меня своей самурайской дракой уже достал! Мы этих хитрых самураев, знаешь, как причесали? И без твоих выкрутасов. – В голосе Бородая послышалась скрытая угроза.
– Нет, Борода, Хасан и Халхин-Гол – это совсем другое. Всыпали как надо, а будет приказ – еще не раз всыплем. Но ты все-таки скажи – сможешь сломать вот эту палку? – распалял его Грицай.
– Да на кой хрен она мне сдалась!
– А Сан и потолще ломал, – подзадоривали бугая подошедшие разведчики.
Бородай завелся по-настоящему, в его глубоко посаженных глазах вспыхнул яростный огонек. Вскочив с места, он вырвал у Грицая палку, схватился огромными лапищами за ее концы и поднатужился. От напряжения на его бычьей шее сиреневыми веревками проступили вены, крупные капли пота одна за другой покатились по носу и вискам. Палка гнулась, жалобно трещала, но так и не поддалась грубой силе.
– Вот видишь, Борода, хлопец ты здоровый, да не все решает силенка, тут важна концентрация, как в будо, – торжествовал Грицай.
– С фрицами я и без твоей концентрации, а главное – без этой буржуйской буды обхожусь, – угрюмо пробурчал посрамленный гигант.
– Зря ты так думаешь, Борода. Уметь бить противника его же оружием и лучше его самого – это самое что ни есть революционное дело. Этому, брат, большевистская теория учит. А концентрация – это в боевом искусстве главное, если не веришь, можешь сам убедиться.
– Это как?! – В голосе Бородая прозвучало почти детское любопытство.
– Да очень просто, – невозмутимо ответил Грицай, поднял палку с земли, положил на плечи здоровяку и завел за нее его руки.
Тот, словно медведь, топтался на месте, вопросительно посматривая на разведчиков. Пряча глаза, в которых плескался смех, они с нетерпением ожидали трюка, на который уже попался не один новичок из отряда. Грицай не спешил, мастерски разыгрывая свое представление. Он без конца проверял, как лежит палка на плечах Бородая, толкая ее то взад, то вперед. Бородай недовольно сопел, но подчинялся требованиям – слегка наклонил туловище вперед и чуть расставил ноги, напряг огромные мышцы спины и плеч. Грицай, закончив свои манипуляции и потрепав бугая по плечу, отошел на несколько шагов, присел несколько раз с каменным лицом, будто заправский футболист, правой ногой нанес резкий удар по воображаемому мячу и замер. Под его взглядом Бородай чувствовал себя как кролик, загипнотизированный удавом. Он нервно заелозил и попытался что-то сказать, но было уже поздно. Грицай сорвался с места и правой ногой выстрелил в пах бугая. Последовал сдавленный вдох, больше похожий на вскрик, палка хрустнула на плечах гиганта, и ее обломки отлетели далеко в стороны. Руки Бородая с поразительной скоростью скользнули вниз и мертвой хваткой вцепились в тяжелый сапог, замерший в миллиметре от «драгоценного хозяйства». В ту же секунду бойцы разразились громовым хохотом.
На шум из укрытия выглянули Дроздов с Гусевым,
Легкая улыбка, промелькнув на лице Дроздова, быстро погасла, брови сошлись на переносице суровой складкой, глаза блеснули сердито, и он гаркнул:
– А ну, жеребцы, хватит ржать! Нашли место! Отставить догонялки!
– Командир, тут, понимаешь, «комендатура» в нас засомневалась, пришлось кое-что из нашего арсенала показать, – все не мог угомониться Грицай, продолжая прыгать в одном сапоге по камням.
– И Бороде это так понравилось, что теперь он от Вована отстать не может, – лишний раз поддели Бородая разведчики.
– Как пацаны маленькие, другого времени не нашли, – ворчливо заметил Дроздов и снова не смог сдержать улыбки: взъерошенный гигант с сапогом в руках действительно представлял собой забавное зрелище. Смягчившись, он не стал больше распекать подчиненных и распорядился: – Повеселились и хватит. Дело идет к ночи, значит, ждите, что скоро Загоруйко со своим выводком выползет. Вот тогда все напрыгаетесь.
– Все верно, командир, такой волчара, как он, как раз под сумерки на охоту выходит, – поддержал Гусев и предложил: – Сейчас самое время перекусить, а потом развести посты.
Дроздов согласился с ним и, отодвинув в сторону ветки кустарника, искусно загораживавшие вход в небольшую пещеру, нырнул под брезентовый полог и оказался в каменном гроте, где разместились штаб отряда и дежурная группа захвата. Вслед за ним в грот вошли Гусев, Грицай, Санников и другие разведчики. Последним в узкий проход протиснулся Бородай. Нахохлившись, он показал неугомонному Грицаю здоровенный кулак и забился поглубже в каменную расщелину.
Разведчики поужинали, а после разбились на смены – одна ушла менять часовых на постах и в секретах, другая, приткнувшись кто где смог, забылась в тревожном сне. Бородай, отбросив обиду, по-братски притянул Грицая к себе и подставил свое мощное плечо. Оба задремали, не выпуская из рук автоматов.
День, которому, казалось, не будет конца, клонился к закату. В глубине ущелий сгущались вечерние сумерки. Затем быстро, подобно снежной лавине, они выплеснулись на склоны. Тусклое зимнее солнце в последний раз мелькнуло в зубчатой стене гор и скатилось в холодную рябь моря. Наступила ночь, и зима снова напомнила о себе. Стылый холод бесцеремонно забирался под изношенные бушлаты и телогрейки, проникал сквозь дырки в протертых кирзовых сапогах и тысячами жалящих иголок покусывал тела разведчиков. Ста «наркомовских» граммов хватало только на час – мороз быстро выжимал градус, – и бойцы плотнее жались друг к другу, укрываясь раскатанными шинелями, чтобы сохранить хоть каплю драгоценного тепла.
Ночь прошла тихо и не принесла ничего нового – диверсанты Загоруйко ничем себя не обнаружили. Сумрачный рассвет с трудом разорвал густой полумрак и кисельной пеленой разлился по поляне. Разведчики проснулись и, поеживаясь, принялись согревать свои скрюченные тела. Радисты, сонно клевавшие носом над ключами передачи, провели вялую перекличку в эфире. На вызов Дроздова не ответил радист группы «Бук». Ефрейтор Козьмин с ожесточением давил на ключ, но сердитый писк морзянки снова остался без ответа. Покрасневшими от бессонницы глазами он с недоумением глянул на своего командира.