Загадка фарфоровой балерины
Шрифт:
Сердце панически колотилось. А рука была крепко зажата в ладони Артема – никакой надежды избежать позора. Танцевать перед настоящей публикой было очень страшно. Особенно когда не умеешь этого делать.
– Быстро покажем отрывок из… Из чего? Может, из «Щелкунчика»? Или из «Лебединого озера»? – парень словно говорил сам с собой.
– Я не помню ничего, – пыталась все же вывернуться из его захвата Анастасия.
– Да? – он перевел на нее глаза. – Ладно. Покрутишься немного, и я тебя подброшу.
– Что? – она суетливо выдернула пальцы. – Давай сам, Артем. Это же твой спор!
Вокруг засмеялись. А Мартовицкий нахмурился.
Они
Когда ноги снова коснулись земли, Настя уловила гулкую пульсацию в висках. Щеки горели. Не сразу получилось выровнять дыхание. И покинуть сильные руки, все еще держащие ее за талию.
– Ничего себе, – восторженно выдохнул кто-то.
Все так быстро завершилось… Сколько длился их танец? Минуту или чуть больше? Анастасия понятия не имела.
Раздались одиночные аплодисменты, а потом хлопали уже все. Настя чувствовала себя такой же прекрасной, как Татьяна в образе Гаянэ. Всепоглощающий, упоительный восторг, который она ощущала после своего исполнения и аплодисментов, на миг подарил ей уверенность, что вот оно, дело ее жизни – балет! Вдруг именно для него она создана? Но так бы и не узнала об этом, не окажись тут. Не помня себя от волнения, девушка поклонилась.
Лишь недовольная физиономия парня в косухе говорила о том, что он ожидал иного. Хотел выставить Артема на посмешище, но не вышло.
Уже знакомые ей исполнители снова вышли на публику. Ник опустился на стул, взял в руки гитару, а Алена встала рядом. Зазвучали аккорды одной из красивейших композиций советского кино. Ребята собирались дуэтом исполнить песню из кинофильма «Москва слезам не верит» 5 .
«– Что происходит на свете? – А просто зима»… Некоторые гости разбились на пары и стали танцевать. Кто-то выключил свет, оставив лишь свечи на подоконнике и на журнальном столе.
5
«Диалог у новогодней елки», автор Ю.Д. Левитанский.
«– Что же за всем этим будет? – А будет январь». Настя посмотрела в сторону Артема. То ли романтичность момента так на нее повлияла, то ли их короткая импровизация, во время которой он к ней не просто прикоснулся, а взял на руки, поднял над полом. Но сейчас Мартовицкий показался ей самым красивым мужчиной на земле. Только его уже тянула танцевать Алиса…
Леша, хозяин квартирника, пригласил ее саму. Настя, кружась в танце, постоянно поглядывала на Артема. Но когда их взгляды встретились, она тотчас испуганно отвернулась.
«– Что же из этого следует? – Следует
«…Так разрешите же в честь новогоднего бала руку на танец, сударыня, вам предложить!»
Душа парила где-то высоко, захлебываясь от счастья и восторга. Все было великолепно, все люди вокруг – добрыми, счастливыми и такими родными. Анастасия улыбнулась своим мыслям. А ведь ни глотка пива не сделала, но ощущение было поистине пьянящим. И хотя Настя понимала, что все это лопнет, как мыльный пузырь, с наступлением утра, но сейчас она упивалась каждой секундой происходящего.
«Месяц – серебряный, шар со свечою внутри
и карнавальные маски – по кругу, по кругу.
Вальс начинается. Дайте ж, сударыня, руку,
и – раз-два-три, раз-два-три,
раз-два-три, раз-два-три!..»
Утром назад ехали в молчании. Девушка не могла понять, доволен Артем ее танцем или нет. Переживала, что сделала что-то не так. Потому что он ни разу не улыбнулся и не перекинулся с ней ни одной фразой. Только когда пришло время уезжать, подошел и коротко сказал:
– Пошли.
Поскольку их путь лежал почти через весь город, полная тишина вскоре начала Анастасию тяготить.
– Все нормально? – спросила она. – Ты не надорвался?
Явный подкол, ну и пусть. Все же он это заслужил.
– Нет, – хмуро буркнул Мартовицкий.
Помолчав еще какое-то время, он, наконец, выдал:
– Что это было вообще?
– Ты о чем?
– О твоем исполнении. Это откуда?
– Импровизация.
– Знаешь, это была ужасная импровизация, – бросил он.
– Танцевал бы один.
– В балете мужчина второстепенен, он просто аккомпанирует женщине.
Она ничего не ответила. Мнение Артема на счет ее танца меньше всего волновало сейчас Анастасию. Ей аплодировали, ею восхищались. Значит, она смогла!
Отвернулась к окну и стала раздумывать над тем, сколько неожиданностей принес этот длинный день. А завершился он совершенно непредсказуемо. Теперь Настя не знала, что и думать об Артеме. Так и подмывало с кем-то обсудить это, поделиться. Но не с Томой же, которая наверняка потом всем расскажет. И не с Катькой. Эта точно посмеется. С Таней? Но она вряд ли будет с ней общаться. Тяжело в неполных восемнадцать осознать, что ты совсем одинока и находишься в прошлом. Что, по сути, ты здесь чужая, лишняя. Что занимаешь чье-то место и самой тебя здесь быть не должно.
– Остановлю не возле подъезда, а чуть дальше. Ты же не хочешь прослыть легкомысленной девицей, проводящей ночи с кем попало? – неожиданно развязно произнес Артем.
– Если честно, мне абсолютно все равно.
В блеклом утреннем свете «Волга» остановилась за углом, метрах в двухстах от парадного входа. Но они оказались не единственными, кто в столь ранний час таился у общежития. Вместо того, чтобы попрощаться с Настей, парень крайне заинтересованно уставился на черный, блестящий, будто лакированный, ГАЗ-13 «Чайка», стоявший по другую сторону дороги. Статусная по советским меркам машина и один из самых красивых экземпляров советского автопрома.