Загадка Фестского диска и змеепоклонники
Шрифт:
Я провел целый день среди руин, фотографируя, зарисовывая, читая, размышляя. Никто не мешал мне. Только раз двое французов попросили запечатлеть их на фоне «постамента змеев». Вечером, до захода солнца, явился служащий и попросил покинуть руины, а ежели сеньор желает остаться на ночь, то не ближе чем в трех километрах отсюда. Так вот охраняли остатки барельефов, которые еще не успели расхитить.
Я остановился под деревом на меже, на вспаханном поле, у края каньона, на мрачном дне которого гудел невидимый поток. И лежа в машине, не поднимая головы, я мог видеть «постамент змеев», вырисовывавшийся мощным выступом на фоне кобальтово-синего неба. Только отсюда можно было увидеть, насколько он величаво возвышается над окружающей местностью.
Я — это уже стало привычкой — заглянул в небольшую книжечку
Нашел я в этой книжице и Шолотля — рисунок, скопированный с фрески в Теотиуакане. Это зачаточное существо — не реализованное еще в теле и духе, — зародыш человека — было там представлено условно, в виде не лишенного выразительности контура. На груди — два зигзага, наподобие змеек удвоенной хромосомы, а на руках и ногах чернеют другие, примитивные формы той же хромосомы, съежившейся до подобия палочек. Изо рта этого создания явлены две волюты, словно тайный глас: «Я живу в лентах хромосом», — а к изгибам волют прилепились тройные квадратики — как знать, не информация ли это о троичном строении генетического кода? Но даже если бы мне было еще мало этих указаний на биологический смысл изображения — стоило взглянуть на ноги божества. Характерно вывернутые ступнями, беспомощные, они мне вначале показались пустою кожей, содранной с тела. Это даже можно было объяснить так: генетическая запись — общая схема человека, а тут оболочка кожи, которая заполнится в свой срок плотью… Но чуть ли не тут же я понял истинное содержание рисунка: это не кожа вовсе, а ноги, только по-младенчески косолапые.
Косолапость — врожденный недостаток, с которым являются на свет и живут многие люди. Она была известна и в Древней Мексике всем индейским племенам, и сегодня ее объясняют как результат наследственного дефекта, причина которого — генетическая мутация. И вот в таком объяснении рельефа я нашел ответ на вопрос, почему именно Шолотля сделали калекой!
Скорее всего, думал я, дефект объясняли именно генетической «записью», а ею в мифическом плане и был Шолотль, ну а наиболее убедительным подтверждением реальности таких познаний древних как раз и была демонстрация на рельефе этой «записи», экспрессии генов, как бы мы сегодня сказали, с выразительным показом отклонения от нормы, столь бросающимся в глаза и вызывающим вопрос: что это?..
А вот что прочел я у Лоретты Сежурне о Шолотле — планете-боге — в его подземном путешествии:
«На этих ужасающих глубинах человек-бог, один среди теней, есть не что иное, как нагое существо, охваченное страхом, проистекающим из неожиданной утраты веры в силу своего творческого акта…»
И дальше:
«Тогда, казалось бы, Шолотлъ, на долю которого выпаш неблагодарная задача противостоять реальности, является личинкой, возникшей в чреве кающегося грешника… будущей Утренней Звезды. Это означает, что Шолотль — воплощение того периода, когда Венера, исчезнув с западного небосклона, остается невидимой до появления на восточном, есть не что иное, как зародыш духа, заточенного в мрачной стране смерти, то есть в материи».
Что я мог тут добавить?.. Хотелось бы сказать проницательной ученой, что она в своих трудах уже выразила все и мне, дилетанту, нечего было тут присовокупить. Однако, чтобы перекинуть мост между нашими выводами (простите меня, мадам!), выводами внешне различными, чтобы уравнять их между собой, достаточно было одного только слова-ключа. В вашем понимании, мадам Шолотль, по мифу, есть зародыш духа, заключенный в материи. Для меня он зародыш самого человека, генетическая «информация» о нем, необходимая для построения его тела и духа.
Ведь лучше объясняет вот так миф о Кецалькоатле, а особенно это его мрачное воплощение — Шолотль?
Взять
«Таинственное изображение, которое постоянно присутствует в центрально-американской иконографии, — акт выковыривания глаза либо глаз из орбиты. Как и прыщи, выковыренный глаз — один из наиболее устойчивых атрибутов Шолотля, и, возможно, речь шла здесь о жертвовании внешнего видения ради достижения высшей степени проницательности».
Читая, я подумал, что тайна станет более доступной, если допустить, что Шолотль — это «идея человека», пока только одни гены, генотип и, разумеется, лишенный не только возможности видеть, заглядывать, но и, пользуясь вашим выражением, «высшей степени проницательности», а еще точнее — вообще не осознающий себя, своего существования. Ничего «более высшего» в этом смысле нельзя представить. Графическим выражением этой мысли было выбрано не отсутствие глаза вообще — он всегда существует в генах, — а изображение его вне орбиты, не как в жизни, еще бездействующим, не способным что-либо видеть. Как генотип ничего «не знает» о существовании самого себя, так абсолютно слеп и Шолотль.
Другой подробностью происхождения Шолотля тихо восхитил меня Эдуард Зелер. По его мнению, Шолотль родился из живой воды, в раковине, которая символизировала материнское лоно. Ну конечно же, тотчас согласился я, а как же иначе-то? Именно там, в «драгоценном сосуде» — яйцеклетке, как раз и место генетической «записи»…
По мифу известно еще одно воплощение Кецалькоатля, что никак не отображено в рельефах в Шочикалько, зато предостаточно на страницах кодексов. Под именем Эекатль он повелевал ветром и божественным дыханием. Изображали его в виде человека в странной маске с четырехугольным носом и острым птичьим клювом. Происхождение этой маски толком так и не было объяснено. Искали мифологическое родство Эекатля с планетой Венера, но это не приводило ни к чему, кроме измышлений. А вот видеть в нем источник жизненных процессов… О, это была плодотворная мысль! Божественное дыхание Эекатля, превращающее мертвую материю в живую, входило в систему тех атрибутов великого бога, которые, как я пытался показать, превращали Кецалькоатля в мифологический вариант сути биологических процессов, управляющих человеческим бытием.
«Viento, ветер, —говорит об Эекатле Зелер, — стали считать специфическим проявлением действия божества, однако понимаемым как жизнь, дыхание, веяние».
Стало быть, в этом случае речь шла о том свойстве живого вещества, благодаря которому мертвая материя включается в жизненные процессы, участвуя в обмене веществ. Проще говоря, нечто особо целостное, возникшее из неживых материальных частиц, уже живет.
Владеющий этим явлением Эекатль пребывает в полнейшей гармонии с остальными своими воплощениями. Я еще раз попытался выстроить их в смысловой ряд. Пернатый Змей — вечно существующая хромосома; Шолотль — суть содержащейся в хромосоме «записи», генотип человека; Эекатль — свойство, явление космического масштаба, позволяющее материи в соответствии с «записанными эталонами» формироваться и воспроизводить повторяющиеся процессы; наконец, Накшитль — человек, возникший благодаря всем этим факторам. И за всем этим был Кецалькоатль, повторял я себе.
Целое, как бы там ни объяснять символы, более или менее дословно, связывало символические действия и атрибуты пары Венера — Кецалькоатль вначале с созданием тела, а потом — с возникновением духа.
Я обратился к своим записям. Я выписывал из различных источников все, что подтверждало такую точку зрения.
По Зелеру, Кукумац — покрытый зелеными перьями змей из гватемальского мифа, — несомненно, означал живого зародыша воды. «Укушчо укушпало» («Uсихcho исухpalo»)означало «сердце озера», «сердце воды».