Загадка Катилины

Сейлор Стивен

— В спокойной воде могут быть опасные подводные течения.

— А в стремнинах прячутся острые камни. И водовороты, засасывающие тебя.

— Я говорю серьезно, папа.

Я посмотрел на свой дом. Солнце быстро садилось, освещая поля оранжевым светом. Рабы заводили коз в их загончики. Из зарослей на берегу реки неожиданно выскочили Диана с Метоном и устремились к дому.

— Лето — очень важное время в поместье. У меня есть планы — построить водяную мельницу, например…

— Поместьем может управлять Арат, папа. Для этого его здесь и держат. Ах, да, тебе он не нравится, но я еще не услышал о чем-нибудь подозрительном, из-за чего ему не следовало бы доверять.

Перевези Вифанию и детей в город. Побудь со мной.

— В доме на Эсквилине? Он едва вместит нас всех.

— Там много комнат.

— Но недостаточно, чтобы Вифания и Менения вели раздельное хозяйство.

— Папа…

— Нет, тем более что сейчас время выборов, как ты мне напомнил, а я не хочу находиться в городе в то время, когда по улицам ходят толпы кандидатов со своими свитами и каждый рыботорговец на рынке считает себя значительной фигурой и разглагольствует по поводу Республики. Нет, спасибо. К тому же в этом месяце в городе очень жарко. Когда доживешь до моего, поймешь — кости научатся ненавидеть холод, а сердце не сможет переносить жару.

— Папа…

Я поднял руку и сделал суровое лицо, чтобы остановить его. Затем я смягчился и положил руку ему на колено.

— Ты хороший сын, Экон; ты специально ради меня проделал этот путь. Ты предлагаешь мне дом, который я передал тебе. Но я не вернусь в Рим. Не стоит беспокоиться — мне кажется, что Рим и сам меня найдет.

Мы спустились с холма, разбудили Билбона и отвели лошадей в конюшню. Я почувствовал, как с моих плеч свалился огромный груз. Убеждая себя в том, что причиной облегчения является вино, я тем не менее признавал, что вовремя доверился близкому человеку и высказал ему свои тревоги. Возможно, мне следовало послушать совета Экона; кто знает, какой бы путь уготовил мне Рок, если бы лето и осень я провел в Риме, а не в Этрурии? Но я не» тот человек, который задумывается над несбывшимся, особенно когда дело касается такого незначительного выбора, — более запутанные и неразрешимые загадки еще только готовились войти в мою жизнь.

Все обрадовались приезду Экона; я и не подозревал, насколько мои домашние были ошеломлены происшествием с Немо, пока Экон не снял эту напряженность. Диана уселась ему на колено и заставила качать ее. (Со смешанным чувством я осознал, что у него в двадцать семь лет могла бы быть дочь такого возраста и что вскоре мне следует ожидать появления внуков.) Метон выказывал одновременно и любопытство, и зависть при виде брата, на десять лет старше его; ведь он еще мальчик, а брат — взрослый мужчина. Несмотря на их разное происхождение и на разрыв в возрасте, они всегда легко ладили друг с другом. Вифания без всякого стеснения похвалила его прическу и модную бородку.

Билбон, охраняющий дом на Эсквилине вот уже много лет, немного потолстел, хотя его плечи были по-прежнему широкими, а кулаки напоминали кузнечные молоты. Диана принялась играть с его поседевшими рыжими бакенбардами, пока Вифания не осадила ее и не пригрозила, что Конгрион не даст ей меда с миндальными орехами.

Экон хотел уехать на следующее утро, но я уговорил его остаться на день. Я попросил его просмотреть хозяйственные записи Арата, которые он нашел безукоризненными, показал ему план водяной мельницы, и он внес в него несколько поправок. Когда мы прогуливались по двору, я показывал ему различные усовершенствования, которых не было в его прошлый визит, и обсуждал с ним план дальнейших работ.

Вечером Вифания сама приготовила простую еду, к которой Экон привык с ранних лет. С тех пор его вкусы несколько утончились, но он похвалил, хотя бы и из

вежливости, блюда из чечевицы и ячменя. После ужина рабы вынесли подушки в атрий, и вся семья уселась кругом, чтобы посмотреть на звезды. Мы попросили Вифанию спеть египетскую песню ее детства, и под звуки ее пения Метон и Диана уснули. Мы же сидели дальше под безлунным небом, и по настоянию Вифании Экон поведал нам о своей жизни в городе вместе с молодой женой. Я сидел молча и радовался его рассказу.

Позже Вифания разбудила Метона и приказала ему идти спать в свою комнату, а сама подняла и унесла Диану, оставив нас с Эконом одних.

— Папа, — сказал он, — когда я вернусь в город, я попытаюсь разузнать, насколько это возможно, о планах Катилины и Целия. Секретно, конечно же.

— Не связывайся с опасностью.

Он пожал плечами, и я узнал свой характерный жест.

— Любопытный человек в Риме всегда подвергается опасности, папа. Ты и сам знаешь.

— Даже если так…

— Я не могу спокойно смотреть, как вокруг тебя что-то затевается и как тебя стараются втащить в сомнительное предприятие. Эти люди — которые подкинули безглавое тело — они не остановятся ни перед чем.

— Потому у меня и не остается никакого выбора — только подчиниться их требованиям. Человек, окруженный огнем, не должен бесцельно метаться внутри него. Нужно смело ринуться в огонь и выйти по ту сторону. Это единственный способ остаться в живых.

— И где же ты тогда окажешься?

Я глубоко вздохнул, внимательно посмотрел на звезды и промолчал. Экон не требовал ответа.

Так прошел последний день июня. Наступили календы квинтилия, [2] и рано утром Экон вместе с Билбоном отправился домой, в Рим. Я проводил их до Кассиановой дороги и смотрел им вслед, пока они не превратились в две точки — черную и белую — на пыльном горизонте, который уже начинал плавиться от жары.

2

Квинтилием римляне до проведенной Цезарем реформы называли июль, секстилием — август; календы — это первый день месяца, попы — пятый или седьмой, иды — тринадцатый или пятнадцатый. — Прим. ред.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

В день отъезда Экона я всерьез взялся за строительство водяной мельницы. Арат, обладающий большими практическими познаниями, нежели я, просмотрел мои планы и сказал, что они вполне сносны; на самом деле я тайно порадовался, увидев, что он удивился. Он позвал рабов, умеющих работать по дереву, и приказал им делать различные части от мельницы.

Тем временем мы с Аратом осмотрели выбранное мной место, измерили глубину и ширину реки. Сначала я думал, что нужно будет перегородить небольшой участок реки, но потом понял, что можно отвести поток, выкопав канал на моей стороне. Таким образом, я не причиню беспокойства своему соседу Публию, только лишь немного замучу ему воду. Но рабыни не будут жаловаться, в этом я был уверен, мне самому были ни к чему распри между рабами. Предстояло еще судебное разбирательство — кто имеет первоочередное право распоряжаться рекой. Оно могло затянуться на месяцы и даже годы, а я вовсе не хотел затягивать строительство мельницы. Возможно, если я предложу Публию пользоваться мельницей, он не будет протестовать против моего проекта; конечно же, он увидит, что это и ему пойдет на пользу. Я убеждал вести себя благоразумно и доброжелательно, собираясь посетить Публия Клавдия.