Загадка Красной вдовы
Шрифт:
— Стрелы, — холодно возразила мисс Бриксгем, — но не остальное оружие.
— Это, что ли? — Его костяшки прошлись по плоскости лезвия.
— Если хотите. И раз ты спрашиваешь, что мне здесь нужно, я отвечу. Во-первых, я хотела бы узнать, почему ты сидишь у себя в кабинете вместо того, чтобы присоединиться к остальным гостям в гостиной. Во-вторых, боюсь, мне придется настоять на том, чтобы принять участие в вашей глупой игре, — я являюсь старшим и, возможно, более мудрым, чем ты, членом семьи и имею право настаивать. — Она говорила, а Терлейн не мог отделаться от впечатления, что ее лицо раздвоилось. Одна половина лица была обращена к Мантлингу, и
— Правду?
— Отчего бы не рассказать гостям всей истории? Ты, например, уверял, что не знаешь, почему та комната так называется. Почему ты солгал?
Широкое лицо Мантлинга съежилось, глаза под красными веками сощурились еще сильнее. В свете лампы его мелкие кудри сально блестели.
— Может быть, потому, — с усилием сказал он, — что я горжусь моими предками не более, чем некоторыми из моих ныне живущих родственников.
Изабелла легко повернулась к остальным присутствующим. Странно, но с ее губ не сошла приятная улыбка, движения не потеряли своей невозмутимой мягкости; взгляд ее бледно-голубых глаз также не изменился, сейчас он еще больше, чем прежде, заставлял Терлейна чувствовать себя не в своей тарелке. По хребту его — от шеи до поясницы — пробежали мурашки.
— Я могу сама просветить вас, джентльмены, — сказала она. — Дело в том, что во времена Регентства этот дом был известен как «Дом палача». Возможно, такое шутливое название дал ему сам принц-регент. А что касается «вдовьей комнаты»… Алан вам не все рассказал. — Она поиграла ниткой жемчуга на руке, текучим жестом дав ей сползти с предплечья на запястье. — Вначале она называлась La Chambre de la Veuve Rouge, то есть «комната Красной вдовы». «Красная вдова» — это, конечно, гильотина.
Она снова улыбнулась; видимо, она гордилась своим отменным французским произношением. Терлейн вздрогнул, когда в наступившей тишине раздался резкий стук в дверь.
— Сэр Генри Мерривейл, ваша светлость, — провозгласил Шортер.
Глава 3
У ТЕМНОЙ ДВЕРИ
Итак, вот он: великий Г. М., о котором Терлейн столько слышал от Джеймса Беннета. Г. М., в прошлом возглавлявший службу контрразведки Великобритании. Г. М., от природы лишенный всякой заносчивости и чурающийся собственной славы, добряк, стесняющийся своей доброты. Г. М., большой любитель вкусно поесть. В дверях возникла его двухсотфунтовая туша, увенчанная огромной лысой головой. Лицом он походил на Будду, только уголки его рта были направлены не вверх, в полуулыбке, а вниз, будто Г. М. подали на завтрак тухлое яйцо и он до сих пор ощущает его зловоние. Очки его были спущены на самый кончик носа — если допустить, что у столь значительного носа имеется кончик. Казалось, вокруг Г. М. концентрировалась аура здравого смысла. Его появление вызвало необъяснимое, но явственное облегчение у всех гостей.
— Добрый вечер. — Он неопределенно взмахнул рукой, больше похожей на ласт морского котика, и несколько раз моргнул. — Надеюсь, я не опоздал. Черт возьми, меня всегда все задерживают! Похоже, все уверены, что своих дел у меня быть не может. Не мог вырваться из «Диоген-клуба». Старина Фенвик придумал кроссворд, и Лендинн вздумал спорить
Мантлинг сердечно приветствовал его. Затем Мантлинг начал знакомить Г. М. с присутствующими, и Мерривейлу пришлось вперевалку ковылять от гостя к гостю, что заняло немало времени. Когда он пожимал своим ластом руку Терлейна, на его будто топором срубленном лице мелькнуло некое подобие улыбки.
— А я о вас слышал. Черт меня побери, приятно познакомиться! Мне о вас Джимми Беннет рассказывал — тот, который попал в заварушку в прошлом году. У меня есть ваша книга. Неплохо пишете… Кстати, Мантлинг, в тот день, когда вы заглянули ко мне в контору, мне попалась статья о вас. В ней было написано, что вы были в Северной Родезии. Вы мне об этом не рассказывали.
Мантлинг оживился.
— Убил там слона, — самодовольно сказал он, — точнее, двух. В прошлом году. Я туда больше не поеду. От Южной Африки уже ничего не осталось. Страна вычищена до самого бельгийского Конго. Они организовывают охотничьи заповедники — представляете! Как будто туда за фазанами ездят! В национальных парках львы шляются у машин и обнюхивают колеса, словно собаки. Смех! Подавайте мне Южную Америку, вот что я вам скажу. Подайте мне Южную Америку…
— И южноамериканские яды, — сказала Изабелла таким тоном, каким обычно говорят об изысканных блюдах. Ее и без того неживые глаза вовсе остановились. — Не уходи от разговора, Алан. Вы, сэр Генри, сыщик. Я слышала о вас.
Г. М. посмотрел на нее, мигнул, вслед за головой медленно развернул к ней неуклюжий корпус. Выражение его лица не изменилось.
— Очень интересно, мэм. Когда со мной разговаривают таким образом, жди вопросов. Я прав?
— Да, я хочу задать вам несколько вопросов… Алан, налей сэру Генри стаканчик хереса. — Кисти ее сплетенных рук напряглись. — Говорят, с вами небезопасно иметь дело, и вы меня немного пугаете. Поэтому я хочу задать свои вопросы до того, как вы начнете задавать свои. Мой племянник рассказывал вам о «вдовьей комнате»?
— Ну… Почти не рассказывал. — Г. М., казалось, докучала какая-то невидимая муха. — Но он сообщил достаточно для того, чтобы зацепить мое любопытство, черт бы его побрал. Он явился ко мне со своей историей как раз тогда, когда у меня было невпроворот работы. Вот именно. Я занимался делом Хартли — вы, наверное, слышали о нем: пистолет в чаше для пунша. Да, у Мастерса прибавилось проблем, когда я его обнаружил. Ну, он обрисовал мне суть дела, и старой ищейке этого, естественно, оказалось достаточно, чтобы сорваться с места и примчаться сюда, поглядеть, в чем дело. Но известно мне немного. Пока немного.
Не теряя времени, Изабелла задала следующий вопрос:
— Я хочу знать, есть ли, по вашему мнению, во «вдовьей комнате» что-нибудь представляющее опасность?
— Как вам сказать… — Г. М. потер лысую голову. — Вы имеете в виду опасность из прошлого? Отравленная ловушка или игла? Нет, мэм, по-моему, ничего такого в той комнате нет.
С той стороны комнаты, где находился Мантлинг, послышалось довольное ворчание. Терлейн успел заметить, что бледная тень удовлетворения мелькнула и на лице женщины; но она продолжила расспросы с мягкой настойчивостью, от которой не было защиты. Она даже шею вперед вытянула.