Загадка Лейтон-Корта

Беркли Энтони Кокс

Итак, перед вами мистер Виктор Стэнуорт, обосновавшийся в настоящее время в Лейтон-Корте, в графстве Хортфордшир. Человек, о котором вы бы сказали (как менее часа спустя с недоумением заметил Роджер), что у него не было ни малейших забот в целом мире.

Однако пришло уже десять минут, как прозвучал гонг к завтраку, и если мы хотим познакомиться с людьми, которых мистер Стэнуорт собрал в это лето вокруг себя, сейчас самое время направиться в столовую.

Барбара и Алек уже были на месте; последний с озадаченным и обиженным выражением лица, явно ошеломленный неожиданно

постигшим несчастьем в его ухаживании. Оба старались держаться непринужденно, но на самом деле выглядели совершенно неестественно. Роджер, следовавший как раз за ними, обратил внимание на молчаливость и натянутость в отношениях молодой пары и собирался сгладить их какой-нибудь беспечной болтовней. Роджер хорошо знал цену шутке, сказанной разумно и вовремя.

– Доброе утро, Барбара! – весело сказал он. Роджер взял себе за правило всех незамужних женщин до тридцати лет называть по имени на второй-третий день после знакомства. Это согласовалось с его репутацией приверженца богемы и облегчало отношения. – День, по-моему, будет превосходный! Вам отрезать кусок ветчины пли вы предпочли бы съесть вареное яйцо? В самом деле? Странное дело привычка, не правда ли?

Барбара слабо улыбнулась.

– Благодарю вас мистер Шерингэм, – сказала она, снимая стеганые грелки с серебряного чайника и кофейника – большого серебряного сервиза, стоявшего на краю стола. – Вам чай или кофе?

– Кофе, пожалуйста. Пить чай за завтраком – все равно что играть Стравинского на губной гармошке. Просто не подходит! Так какая же у нас программа на сегодня? Теннис с одиннадцати до часу; с двух до четырех тоже теннис; между пятью и семью немножко тенниса, а после обеда разговоры о теннисе. Что-то вроде этого?

– Вам не нравится теннис, мистер Шерингэм? – невинным тоном спросила Барбара.

– Не нравится теннис? Да я его обожаю! В один из ближайших дней я должен найти кого-нибудь, кто научил бы меня играть. Кстати сказать, Алек, что ты делаешь сегодня утром?

– Могу сказать, чего я не делаю, – усмехнулся Алек. – Я безусловно не играю с тобой в теннис.

– А почему бы и нет, неблагодарный ты тип? И это после того, что я для тебя сделал? – требовательно, с негодованием спросил Роджер.

– Потому что я предпочитаю играть в крикет, – возразил Алек. – Там, по крайней мере, есть полевые игроки, чтобы останавливать мячи. Это спасает от множества неприятностей.

– Вы слышите, Барбара? – обратился Роджер к девушке. – Я взываю к вам! Мой теннис, возможно, несколько напряженный, но… О, привет, майор! Мы как раз подумывали о четверке для тенниса. Хотите сыграть?

Вошедший был высоким неразговорчивым человеком с землянистым цветом лица.

– Доброе утро, мисс Шэннон, – слегка поклонился он Барбаре. – Говорите, теннис, Шерингэм? Нет, извините, по я слишком занят в это утро.

Он подошел к серванту и, хмуро оглядев блюда, положил себе немного рыбы, но едва он успел занять свое место за столом, как дверь снова открылась и вошел дворецкий.

– Могу я минутку поговорить с вами, сэр? – тихо спросил он майора.

– Со мной, Грэйвс? Конечно! – ответил, взглянув на него, майор, затем встал со своего

места и последовал за дворецким из комнаты.

– Бедный майор Джефферсон! – заметила Барбара.

– Да, – с чувством поддержал ее Роджер. – Я рад, что мне не приходится выполнять ею работу. Старина Стэнуорт отличный малый в роли гостеприимною хозяина, но я, пожалуй, не хотел бы иметь его своим работодателем. Э? Что скажешь, Алек?

– Похоже, Джефферсон предельно занят. Жаль! Он и в самом деле прекрасный игрок. Лихо играет в теннис. Между прочим, кто он? Личный секретарь?

– Что-то в этом роде, – сказал Роджер. – Секретарь, ну и все прочее в придачу. Рабочая лошадка. Дрянная работа.

– Не кажется ли странным, что военный человек занимает подобный пост? – спросила Барбара, скорее чтобы что-нибудь сказать, чем из любопытства. Атмосфера все еще была напряженной. – Я считала, что, уходя из армии, военные получают пенсию.

– Да, это так, – ответил Роджер – но в любом случае пенсия не так велика. Кроме того, насколько я понимаю, Стэнуорту нравится иметь при себе человека с определенным социальным положением. О да, я не сомневаюсь, что он находит майора Джефферсона необыкновенно полезным.

– Чертовски угрюмый тип, не правда ли? – заметил Алек. – Будьте добры, Барбара! Нельзя ли еще чашечку кофе!

– Да нет, с Джефферсоном все в порядке, – сказал Роджер. – А вот дворецкий!.. Не хотел бы я оказаться с ним ночью один на один!

– Это самый необыкновенный дворецкий, каких я когда-либо видела! – убежденно заявила Барбара, ловко управляясь с большим кофейником. – Иногда он меня прямо-таки пугает. По-моему, он больше похож на боксера-профессионала, чем на дворецкого. Как вам кажется, мистер Шерингэм?

– Вы действительно правы, Барбара, – заметил Алек. – Он на самом деле старый боксер. Мне рассказывал об этом Джефферсон. По какой-то причине мистер Стэнуорт взял его к себе уже много лет назад. С тех пор он и служит.

– Хотелось бы посмотреть, как ты, Алек, с ним сцепишься. Любопытно! Вот была бы схватка! – кровожадно улыбаясь, заметил Роджер. – Определить победителя было бы трудновато!

– Спасибо! – заметил Алек. – Полагаю, это произойдет сегодня. Он меня запросто отделает! По-моему, он фунтов на четырнадцать тяжелее.

– Да ведь ты тоже не слабак! Ну да ладно, если когда надумаешь – скажи! Я заключу пари.

– Давайте лучше сменим тему, – слегка вздрогнув, произнесла Барбара. – О, доброе утро, миссис Плант! Привет, дорогая мамочка! – обратилась Барбара к вошедшим миссис Плант и миссис Шэннон. – Вы хорошо спали, мамочка?

Миссис Шэннон была небольшого роста, светловолосая, как и дочь, но совершенно не похожа на Барбару. Рядом с волевым лицом юной девушки, с ее ярко выраженным сильным характером внешность миссис Шэннон казалась кукольной и безжизненной. Она была миловидной, по пухлой и какой-то рыхлой. На этом весь интерес к этой женщине кончался – она ничем не была примечательна. Отношение Барбары к матери было терпеливо-покровительственным. При виде их обеих, несмотря на возраст, можно было подумать, что Барбара была матерью, а миссис Шэннон – дочерью.