Загадка ожившего снеговика
Шрифт:
Снабби захотелось просто так забежать в свой снежный дом. Он посидел там немного, воображая себя эскимосом в своем иглу. Потом, слыша, что голоса Барни и Роджера удаляются, встал и, пригнувшись, собрался выйти наружу. Вот тут-то он и увидел перчатку. Она лежала, наполовину втоптанная в снег, у края входного проема. Снабби удивленно уставился на нее, потом поднял, решив, что ее обронили Барни или Диана.
Но перчатка была большая, связанная из толстой темно-синей шерсти. Никому из них она не пришлась бы по руке. Снабби повертел находку, ощущая, как быстро забилось сердце. Значит, вчера вечером здесь
— Барни! Роджер! — закричал Снабби и бросился догонять друзей. — Подождите! Мне надо вам что-то сказать!
Они обернулись, услышав тревогу в его голосе. Чудик, убежавший с ними вперед, сразу повернул обратно и, увязая в снегу, прыжками двинулся к Снабби.
Что там у тебя? — спросил Роджер.
Посмотрите, что я нашел в нашем доме, — сказал запыхавшийся Снабби. — Перчатка! Я как раз вылезал из дома и вдруг вижу — лежит! И, уж конечно, она не наша — такая здоровенная.
Да, не наша, — согласился Роджер. — У нас у всех кожаные перчатки. У Барни тоже. Это чья-то еще. А не мог ее Чудик откуда-то притащить и бросить там?
Нет, это исключено. Он даже не забегал в снежный дом. Он же убежал с вами. Я знаете что думаю? Я думаю, кто-то все-таки там вчера был.
Но только зачем? Торчать там в темноте на холоде. ..
— Смотри не проболтайся Диане и миссис Тикл, — предупредил Роджер. — А то они испугаются до смерти. А ну как это все так, ерунда какая-нибудь? В любом случае сейчас мы ничего не можем сделать. Придется последить сегодня вечером, тогда, может быть, что-то и увидим. Хотя все это, конечно, довольно странно.
— А может такое быть, что кто-то вчера вечером залез в наш снежный дом, спрятался там и следил за нами? — спросил Снабби. — И я, наверное, как раз видел, как кто-то или входил в него, или выходил.
Они сели у края сверкающего замерзшего озера и стали надевать коньки. У Барни были отличные новые, подаренные ему на Рождество бабушкой. Он еще никогда в жизни не стоял на коньках, и ему не терпелось попробовать. Его, как и Роджера, озадачила обнаруженная Снабби перчатка, но стоило Барни встать на лед на вихляющихся под ним коньках, как странная находка начисто вылетела из головы.
Снабби и Роджер считали себя бывалыми конькобежцами. При этом Снабби, как ни странно, катался лучше, чем Роджер, и вскоре умчался вперед, призывая за собой остальных.
Чудик разволновался при виде своего хозяина, буквально летящего надо льдом, так быстро и легко он двигался. С возбужденным лаем пес бросился со снега на лед и попытался галопом догнать мальчика. Но, к своему изумлению, обнаружил, что все четыре лапы выскользнули из-под него, и он едет на собственной спине, как у него это иногда получалось на скользком паркете. Однако здесь, на гладком льду, встать на ноги оказалось гораздо труднее, чем в прихожей с натертым полом. Каждый раз, пытаясь встать, пес шлепался снова. Наконец, беспомощно оглядываясь, он сумел сесть на задние лапы.
— Не везет тебе, Чудик! — крикнул Снабби, гоняя вокруг него кругами. — Что-то ноги тебя не слушаются, да? Научись для начала хотя бы спокойно ходить.
Чудик прыжком вскочил, намереваясь последовать за Снабби, и, конечно, опять потерял равновесие, лапы его расползлись
— Ладно, я отнесу тебя обратно на берег, — сжалился над ним Снабби. — Но только больше не глупи, оставайся там.
Роджер, выйдя на лед, сначала катался осторожно, боясь упасть, но вскоре освоился и осмелел. Барни стоял, глядя на Снабби, восхищаясь легкостью, с которой тот парил надо льдом. Оказывается, задача в том, чтобы не потерять равновесия, а в этом Барни был не новичок. Разве не ходил он сотни раз по канату? Не стоял на спине скачущей лошади, когда она красивым галопом неслась по краю арены?
Недолго думая, Барни шагнул на лед и заскользил ровно и ритмично. Он освоился почти мгновенно. Ощущение было такое, словно у него на ногах выросли крылья.
— Эге-гей! Как здорово! — кричал он. — И почему я раньше на коньках не катался?
Роджер и Снабби пораженно следили за ним. Всего год-два назад им самим пришлось пройти через все неприятности долгого и болезненного обучения катанию на коньках. Сколько раз они падали, теряя равновесие и набивая себе шишки, поднимались и вновь шлепались на лед, прежде чем смогли проехать несколько шагов. И вот, пожалуйста, старина Барни с первого раза летит со скоростью тридцать миль в час, как будто всю жизнь только тем и занимался, что катался на коньках. Вы посмотрите, что делает: гоняет кругами, потом опять бросается вперед! На скорости тормозит и снова выписывает круги! Ну и Барни!
Обманщик, ты и раньше умел кататься! — крикнул Снабби.
Нет, не умел! Это первый раз! — откликнулся Барни. Его синие глаза сияли. — Это так здорово! Лучше, чем на велосипеде! Лучше, чем на лошади!
В этот момент на лед вышла Диана. Она тоже остолбенела, увидев, как уверенно катается Барни с Мирандой на плече. Обезьянка явно была в восторге от этой новой игры. Диана двигалась по льду легко и изящно. Она подъехала к Барни и протянула ему руку.
— Давай кататься вместе. Да, вот так — держи меня за руку. Слушай, Барни, да ты отлично катаешься!
Весело было скользить по синему льду в это ясное зимнее утро! Правда, Роджер несколько раз падал, потом со стоном вставал, потирая коленку или локоть, завидуя остальным, особенно Снабби. Снабби катался не с таким изяществом, как Диана и Барни, но, как обычно, был неистощим на всякие дурацкие трюки: то подпрыгивал в воздух на полном ходу, то крутился волчком до тех пор, пока не падал от головокружения, — одним словом, вел себя, по выражению Дианы, очень «по-снаббски».
Ребята отлично провели время на льду и были очень рады печенью, которое вручила им предусмотрительная миссис Тикл. Они щедро поделились им с Чудиком и Мирандой.
— Давайте после обеда опять пойдем кататься, — предложил Барни.
Ему казалось, что он никогда не насладится вдоволь этим легким, стремительным полетом в морозном воздухе. И весь день они провели на озере. Лед на нем был совершенно чистым, за исключением дальнего края, где над ним нависали деревья, сохраняя слой снега.
К вечеру ребята очень устали — так устали, что сразу же после ужина отправились наверх в свои комнаты. Миссис Тикл была удивлена — и одновременно обрадована, потому что теперь и она могла лечь спать пораньше.