Загадка Приипири
Шрифт:
— Ты понимаешь, что ты наделал?
Лицо археолога-ассистента под разбитым визором шлема приняло синеватый оттенок.
— Я почувствовал, как дернулся кабель, — слабо прозвучал в наушниках его голос. — Поднял люк... наклонился... поскользнулся... я не виноват... зачем вы дернули... — От холода у него перехватило дыхание.
— Эй, Луцман! — крикнул проводник марсианскому биологу, который, постанывая, принял тем не менее вертикальное положение. — Скорее! Помогите мне опустить щиток и закрыть трещину в его визоре.
Вдвоем они
— Бедняга, — пробормотал Боул. — Погибнуть таким образом.
Пунелло уже тоже был на ногах.
— Возможно, наш кислород...
— Никаких шансов, — ответил проводник. — Марс слишком быстро расправляется с такими, как мы.
— Не могу понять, каким образом он ощутил рывок за шнур. Если бы кто-то из нас дернул, остальные обязательно должны были заметить.
— Поговорим об этом завтра, — предложил Хартвик. — В любом случае единственная возможность выбраться из этого сумасшедшего лабиринта — это двигаться вдоль кабеля, пока он еще ведет на поверхность. Пошли!
Проводник направился к входу в туннель, остальные последовали за ним — обвисший провод служил им путеводной нитью.
Аккуратно сложенный кольцами кабель лежал внутри туннеля!
— Бхишани, должно быть, оборвал его, когда свалился! — срывающимся голосом крикнул Луцман, но быстро сумел справиться с эмоциями и продолжил уже более спокойно: — Ветер пустыни сдул его внутрь.
Хартвик кивнул, но не остановился.
— Он все еще бушует. Чувствуете, как песчинки бьют по вашим визорам? Таким образом мы сможем найти люк.
Через минуту ветер исчез, и проводнику пришлось остановиться.
— Должно быть, захлопнуло крышку люка. Но песок оставляет след.
Дорожка принесенного ветром песка была едва заметна, но вилась непрерывно. Она заканчивалась в комнате с четырьмя идолами, где песчинки собирались в небольшие кучки на шероховатом каменном полу. В свете нашлемных фонарей исследователи смогли рассмотреть, что впереди туннели выглядели абсолютно чистыми.
— Это нельзя назвать случайностью, — голос Боула был высоким от волнения.
— Заткнитесь! Думаю, я смогу припомнить повороты, которые мы делали. Мы просто повторим их в обратном порядке. Давайте двигаться, пока еще хоть что-то осталось в памяти.
Под предводительством Хартвика они неслись в своих неуклюжих скафандрах по таинственно разветвлявшимся коридорам. В лучах нашлемных фонарей стремительно сменявшиеся на стенах храма изображения бога напоминали живые картины. Неожиданно проводник замедлил шаг.
— В чем дело? — прозвучал в наушниках голос Пунелло.
— Нет уклона. Коридор идет ровно,
Они завернули за поворот туннеля — и оказались в сферической комнате. Тело Бхишани лежало возле идолов. Кучки песка...
Один за другим земляне вошли внутрь. Боул хрипло произнес:
— Мы сделали круг.
Хартвик ударил кулаком по ладони, затянутой в металлическую перчатку.
— Послушайте, — произнес он наконец. — Возможно, в моей черепушке уже порхают летучие мыши, но у меня возникла бредовая идея, что лабиринт изменился.
— Очевидно, — кивнул Пунелло. — Наклон, наблюдавшийся повсюду, когда мы спускались, исчез. Но я предлагаю — и не только потому, что мы рискуем просто сойти с ума, если сейчас зациклимся на этом, — так вот, я предлагаю забыть на время о таком объяснении провала нашей попытки побега... попытки достичь люка. Думаю, следует сконцентрировать внимание на таких вопросах, как выбор маршрута.
— Кажется... — биоареолог прочистил горло. — Не может быть!
Боул подошел к четырем идолам и осмотрел стол, за которым они сидели.
— Сэа! Они играют в игру, называемую сэа. Сэа!
Увидев, что Боул достал из кобуры свою казу, Хартвик незаметно взялся за базуку.
— Вам что-нибудь известно о сэа, господа ученые? — поинтересовался он, не сводя глаз с фотографа. — Это может помочь?
— Не слишком много, — медленно произнес Пунелло. И также наклонился к странному алтарю. — Мы находили инструкции к игре во многих марсианских руинах, но они слишком сложны для наших мозгов. Правила представляют собой нечто среднее между шахматами и японской игрой го, фигурки в сэа выводятся из игры разнообразными вариантами движений. Интересно, почему статуи играют именно в сэа?
Луцман подошел поближе.
— А вы заметили, кто игроки? Наш старый приятель Приипири — во всех четырех ипостасях! — Он провел рукой вокруг каждого из четырех гигантских красных идолов. — Мужская особь, женская, гермафродит, бесполое существо.
— Красный цвет на Марсе является цветом смерти, не так ли? — уточнил проводник.
Пунелло рассеянно кивнул.
— И жизни. Если быть точным, он символизирует именно комбинацию этих двух понятий. Здесь, возможно... Предлагаю отказаться от метафизики и перейти к обсуждению более существенных вопросов. Это гораздо безопаснее, по крайней мере в данный момент.
Все поспешно согласились. Хартвик достал из бокового контейнера стилограф и лист микропленки. Все четверо уселись на корточки возле тела археолога-ассистента и принялись обсуждать возможные маршруты. Земляне спорили по поводу каждого поворота, который они делали на пути сюда, пока не сошлись во мнениях относительно всех. Проводник записал обратный маршрут и порядок, в котором им следовало пересекать перекрестки по возвращении. Затем они снова покинули комнату, кропотливо фиксируя каждое изменение направления.