Загадка Рэд Хауза
Шрифт:
— Вы совершенно правы, майор; все зависит от привычки, — Билл уселся за стол. — Что ж, сегодня прекрасная погода для игры. Судя по всему, будет ужасная жара, но это как раз нам с Бетти на руку. На пятой лужайке начнет болеть ваша старая рана, та самая, которую вы получили в сорок третьем в пограничном сражении; на восьмой полетит печень, подточенная многолетним пристрастием к острым блюдам, на двенадцатой…
— Заткнись, осел.
— Да нет, я только предупреждаю. Э-э, доброе утро, мисс Норрис. Я как
— Не затрудняйтесь, — сказала мисс Норрис. — Я сама. Доброе утро, майор. — Она обворожительно улыбнулась.
Майор кивнул.
— Доброе утро. Будет жара.
— Я как раз говорил, — начал Билл, — что тут-то… Привет, Бетти. Доброе утро, Кейли.
Бетти Кэлледайн и Кейли вошли одновременно. Бетти было восемнадцать и она была дочерью миссис Джон Кэлледайн, вдовы художника, которая при Марке исполняла роль хозяйки. Рут Норрис серьезно относилась к своей профессии актрисы, а по выходным серьезно относилась к игре в гольф. В обоих занятиях она достаточно преуспела.
— Кстати, машину подадут в десять тридцать, — сообщил Кейли, отрываясь от писем. — Ленч будет здесь, а потом вас отвезут обратно. Пойдет?
— Не понимаю, почему бы нам не сыграть два раунда, — с надеждой произнес Билл.
— Что-то жарковато сегодня, — заметил майор. — Лучше вернуться к чаю.
Вошел Марк. Обычно он приходил последним. Сейчас он приветствовал гостей и сел пить чай с тостами. За завтраком он ел мало. Пока он просматривал письма, остальные весело болтали.
— Черт побери! — внезапно воскликнул Марк.
Все невольно обернулись.
— Прошу прощения, мисс Норрис; извините, Бетти.
Мисс Норрис вежливо улыбнулась.
— Смотри-ка, Кей, — он нахмурился, недовольно и вместе с тем удивленно. Взял одно из писем и помахал им в воздухе. — Как ты думаешь, от кого?
Кейли на другом конце стола пожал плечами. Откуда ему знать?
— От Роберта.
— От Роберта? — Кейли было трудно удивить. — Ну и что?
— Хорошо тебе говорить «что», — раздраженно сказал Марк. — Он сегодня днем приезжает.
— Мне казалось, он где-то в Австралии.
— Конечно. И мне так казалось. — Марк обратился к Рамбольду, сидящему напротив. — У вас есть братья, майор?
— Нет.
— Советую и не заводить.
— Маловероятно, что такая возможность представится, — заметил майор.
Билл рассмеялся. Мисс Норрис вежливо спросила:
— Но ведь и у вас нет братьев, мистер Эблет?
— Есть один, — мрачно ответил Марк. — Если вы вовремя вернетесь, вы его еще застанете. Может, он даже попросит у вас пять фунтов взаймы. Не давайте.
Присутствующие почувствовали себя несколько неловко.
— У меня есть брат, — сказал Билл, желая
— Как Роберт, — изрек Марк.
— Когда он в последний раз был в Англии? — поинтересовался Кейли.
— Лет пятнадцать назад, по-моему. Ты еще был мальчишкой.
— Да, помню, я его как-то видел тогда, но не знаю, приезжал ли он еще с тех пор.
— Нет, сколько мне известно. — Марк, судя по всему, был не на шутку огорчен. Он вновь пробежал письмо глазами.
— Что до меня, — сообщил Билл, — то я считаю, родственников вообще иметь ни к чему.
— Ну как же, — едва ли не запальчиво возразила Бетти, — ведь так интересно иметь семейные тайны.
Марк хмуро на нее посмотрел.
— Если, по-вашему, это интересно, могу вам его подарить. Судя по тем нескольким письмам, что я от него получил, он с тех пор вряд ли изменился. Правда, Кейли?
Кейли хмыкнул:
— Я знаю только, что о нем не принято было спрашивать.
Это можно было понять и как намек не в меру любопытным гостям, и как предостережение Марку не слишком болтать при посторонних, — тем не менее реплика прозвучала совершенно невозмутимо. Во всяком случае, эта тема была оставлена, и все стали говорить о предстоящей игре. Миссис Кэлледайн поехала вместе с игроками, так как хотела навестить свою старую приятельницу, жившую неподалеку от поля для гольфа, а Марк с Кейли оставались дома — заниматься делами. Сегодняшние «дела», очевидно, подразумевали прием блудного брата. Но игра от этого, разумеется, пострадать не должна.
В то самое время, когда майор целился по шестнадцатой лунке, а Марк с кузеном готовились к приему гостя, некий джентльмен приятной наружности по имени Энтони Гилингем сошел с поезда на станции Вудхэм и спросил, как пройти к деревне. Узнав дорогу, он оставил, свой багаж у станционного смотрителя и налегке отправился в путь. Этот молодой человек — важнейшее действующее лицо нашего повествования, и нам следует познакомиться с ним поближе, прежде чем мы отправим его в дорогу. Давайте же под каким-нибудь предлогом остановим его на этом холме и как следует разглядим.
Первое, что нам удастся заметить, это то, что он с гораздо большим вниманием рассматривает нас, чем мы — его. На его приятном, чисто выбритом лице (столь тщательно бреются обычно морские офицеры) выделяются серые глаза, внимательнейшим образом изучающие вас в упор. Такого взгляда с непривычки можно испугаться, однако вскоре вы понимаете, что сознание в нем не участвует: взгляд обращен на вас как бы сам по себе, в то время как мысли витают где-то далеко. Так поступают многие, когда, например, разговаривают с одним человеком, а пытаются слушать другого, но глаза их обычно выдают. Глаза Энтони не выдавали его никогда.