Загадка Скалистого плато
Шрифт:
— Вот вы и признались в том, что являлись начальником штаба банды Судомойкина, гражданин Зубрицкий! Илас Бабаевич Ахмедов тоже смог уйти, он спрятался в пещере, где вы и Стехов говорили о Скалистом плато. Ахмедов на суде пытался обратить внимание на это обстоятельство, но ему не поверили. К тому же было сказано, что вы в том бою погибли.
— Вы знаете обо мне все. Что ж, тем хуже для вас, — Зубрицкий встал, прошелся вокруг стола, подошел к Линскому:
— Ты внимательно слушал наш разговор, Лева? Какой вывод сделал?
Лев Борисович неопределенно пожал плечами.
Зубрицкий продолжил:
—
— А каким образом вы вышли на Луцаса здесь? Что, денно и нощно несли дежурство у тропы или в Рудничном?
— О выезде Луцаса в Пригорск мне сообщил тот же человек, который помог найти Яна в Риге.
— Парамонов?
— Так точно… Но вы не ответили на мой вопрос.
— Тайны следствия не разглашаю, — усмехнулся Борис, — но скажу: следы всегда остаются… Когда мы получили сведения о том, что отпечатки пальцев Зарова идентичны отпечаткам пальцев Базарова, — мы сразу вспомнили ваш разговор со Стеховым. Лесничий сказал вам, когда предлагал паспорта на выбор: возьмите тургеневскую фамилию…
— Вы что, присутствовали при том разговоре? — удивился Зубрицкий. Он присел рядом, попросил у Туриева сигарету, задымил, закашлялся, потушил сигарету о каблук сапога.
— Не надо играть, Георгий Николаевич. Вы же догадались, что об этом нам рассказал Ахмедов, оказавшийся невольным свидетелем вашей беседы. А спустя некоторое время мы ответили на вопрос, кто же принял тургеневскую фамилию. Ахмедов узнал вас по фотографии…
— У вас не может быть моего снимка тех лет.
— Правильно, его нет, но геолог Дроздова повстречалась с вашей сестрой, и та отдала ей этот снимок, — Туриев попросил разрешения взять рюкзак.
Линский вопросительно посмотрел на Зубрицкого. Георгий Николаевич коротко бросил:
— Подай.
Борис вытащил рукопись Виктора Туриева, показал лежавшую между листами бумаги фотографию.
Георгий Николаевич нерешительно поднес ее к глазам, плечи его вздрогнули, но Зубрицкий переборол волнение, положил снимок на стол.
Наступило недолгое молчание, Туриев сказал:
— Зубрицкий, он же Базаров, он же Заров, трехликий Янус.
— Хорошо, — глухо отозвался Зубрицкий, — но как вы пришли к выводу, что именно Зубрицкий взял фамилию Базарова?
— Я не Шерлок Холмс, вы не доктор Ватсон, не будем разжевывать дедуктивный метод следствия. Скажу одно: нас насторожило, что Стехов называл вас по имени: Жорж. Интуиция здесь тоже сыграла свою роль.
Линский молча поставил на стол бутылку коньяка, ловко открыл банку крабов, положил рядом открытую коробку с конфетами, проговорил:
— Еще кофе?
— Погоди, — досадливо остановил его Зубрицкий и обратился к Туриеву: — Да, я нашел пристанище в банде Судомойкина, да, меня он назвал Тигром — любил грозные клички. У нас были не только «барсы» и «тигры», но «волки», «пантеры», «ирбисы», «леопарды». Так, звериный
— В чем же тогда заключалась ваша роль, как начальника штаба?
— Какого штаба? — рассмеялся Зубрицкий. — Судомойкин держал меня при себе из чистой любви к разговорам на мистические темы. Мне в этой области знаний не занимать стать: с молодости увлекался писаниями самых различных оккультистов, магов и прочих волшебников пера.
— И это чтиво натолкнуло вас на мысль хапануть весьма солидную сумму и удариться в бега?
— За давностью об этом говорить не будем, не надо теребить старые раны. К сожалению, пока существуют на свете красивые женщины, люди моего склада будут воровать, чтобы удовлетворять их желания как можно полнее. Что касается моего пребывания в банде Судомойкина, то, извините, в свое время Советская власть простила заблудших овечек, дала амнистию. Мне воспользоваться ею было не резон — я носил уже фамилию Заров. Зачем было идти в органы и говорить о своем прошлом? К тому же за Судомойкина меня простили бы, а за Базарова-Зарова припаяли срок. Мне было хорошо и так. Если бы Луцас не полез на рожон, — стало бы совсем хорошо.
— Еще один вопрос от любознательности: вы уверены, что обнаружили вход именно в ту пещеру, где спрятаны изделия древних мастеров?
— А как же? — оживился Зубрицкий. — У нас время есть, я вам сейчас кое-что покажу. Лева! Подай план!
Линский вышел, вернулся через пару минут, расстелил на столе лист ватмана.
— Точная копия, снял с блюда. Зачем таскать с собой шедевр старинного искусства? — Зубрицкий склонился над листом. — Как видите, на этом плане значки нанесены только на западной половине блюда, поэтому восточную сторону мы не исследовали. А вы, говорит Линский, как раз пришли с той стороны… Мы даже не подозревали, что и на восточной половине имеются подземные выработки.
— Еще какие! — вырвалось у Туриева. Со стороны можно было подумать, что беседуют два близких по духу человека, занятые одним делом. Борис внутренне усмехнулся этой мысли.
— Правда, мы с Левой пытались проникнуть на восточную половину, но нам через пару десятков метров встретился завал, — вернулись. Обратите внимание на этот овал, — Зубрицкий острием ножа показал на рисунок, — в центре его — изображение солнца. Таких солнц, как видите, на плане много, но у этого двенадцать лучей, у остальных по восемь. Не сразу нас озарила догадка, не сразу, но теперь мы знаем точно: вышли к той пещере, которая ждет нас вот уже много веков, — Зубрицкий горделиво посмотрел на Туриева. — Что скажете, товарищ следователь по особо важным делам?
— Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Хотелось бы убедиться в том, что вы действительно правы.
— Ладно, — Зубрицкий хлопнул ладонью по столу. — Лева! Давай еще кофе! Но мы не договорились о самом главном, Борис Семенович — о вас. Нам терять нечего, в то же время не хочется оставаться в дураках. Если мы вас ликвидируем, — нам отсюда не выбраться до самой смерти. Если мы вас отпустим, вы знаете дорогу в подземелье, приведете сюда людей, специалистов, с помощью специальных приборов выйдете на пещеру, изолировав нас с Левой. Я правильно говорю?