Загадка Скапа-Флоу

Корганов Александр Сергеевич

— Шумы винтов отсутствуют, герр капитан-лейтенант!

— Хорошо, Бланк.

Командир прошел ЦП, схватился за поручень трапа и поднялся в боевую рубку. Фон Фарендорф осторожно взглянул на часы: 18.57.

Глаза присутствующих обратились к командиру. Казалось, тот взвешивает свое решение, после чего на его лицо вернулся обычный сумрачный взгляд.

— По местам стоять, к всплытию!

Эти четыре слова возымели немедленный результат. Общая напряженность тут же спала. В боевой рубке выключили все освещение.

— На перископную глубину!

Заработали насосы. Отработанными жестами Вессельс корректировал

дифферент при всплытии с грунта.

С гулом заработали электромоторы.

— Лодка всплывает… под килем один метр… два метра, — докладывал Вессельс.

На перископной глубине волнение поверхности чувствовалось меньше, чем в прошлый раз. Лодку не качало, как вчера, и это означало, что море успокоилось…

— Поднять перископ!

Прин сдвинул фуражку на затылок и осмотрел горизонт вкруговую. Что-то, вероятно, вызвало его подозрение, поскольку он продолжал наблюдение, поворачивая перископ.

— Бём, вы чистили призму? — спросил он громко, не отрываясь от окуляров.

— Так точно, герр капитан-лейтенант. Почистил и тщательно проверил, — ответил старшина команды трюмных.

— Забавно. Все будто окутано белой вуалью.

Он выпрямился, сложил рукоятки и тут же скомандовал:

— Всплывать на поверхность! Опустить перископ!

Командир повернулся к Эндрассу.

— Ведь сейчас ночь, не так ли? Я же не сумасшедший. Это не может быть отблесками маяка Роуз-Несс на облаках, к тому же сейчас — новолуние!

Труба перископа медленно сползла в шахту.

Старпом собрался открыть рот, чтобы что-то сказать, но передумал. Шипение сжатого воздуха в трубопроводах и в металле надстройки заглушил шум булькающей воды, мчавшейся из шпигатов, но и его перекрыл голос Вессельса:

— Верхний рубочный люк над водой!

Эндрасс медленно открыл клапан переговорной трубы на мостик, чтобы уравнять внутриотсечное давление с атмосферным. Сжатый воздух из лодки со свистом помчался наружу. Прин снял бинокль с крючка и водрузил на шею. Поднявшись по трапу, он отдраил люк и открыл его, а затем энергично выскочил на мостик. Ледяной бриз ударил его в лицо. Странное рассеянное сияние очевидно демаскировало лодку. Он оглядывал небо, когда вахта поднималась на мостик, занимая свои места.

— По правому борту… чисто!

— По левому борту… горизонт чист!

— По корме чисто!

— Как дизеля? — спросил Прин, чувствуя биение сердца при воспоминании о ремонте.

— Готовы к пуску, герр капитан-лейтенант, — прозвучал характерный голос в переговорной трубе.

— Оба дизеля, малый ход!

Правый дизель простонал, сделав пару оборотов. Разгоняясь, он взревел, но с первого раза не запустился… Вторая попытка. Прин скрежетнул зубами. Однако топливные насосы не подвели. Сделав четверть оборота, дизель завелся и заработал в нормальном режиме.

С ревом запустился левый дизель, после чего Прин склонился к переговорной трубе:

— Мои поздравления, Вессельс. Отличная работа!

Инженер-механик U-47 лейтенант Ганс Вессельс.

Фон Фарендорф разглядывал небо с удивлением. Сияние продолжалось, играя всеми

цветами радуги, затем исчезло, но лишь для того, чтобы несколько мгновений спустя возобновиться с новой силой.

— Итак, это великолепное полярное сияние, — прокомментировал Эндрасс.

— Провентилировать корабль! — скомандовал Прин.

Лопасти вдувного и вытяжного вентиляторов с гулом завращались. Лодка возвращалась к обычному ритму дизелей. С мостика отчетливо наблюдался белый кильватерный след.

Позади горизонта, к северу, Полярное сияние освещало облака сверху. Прин поднял глаза. Если бы северо-северо-восточный ветер очистил небо, как это вполне могло случиться, свечение было бы еще ярче. Тогда темный контур U-47еще четче выделялся бы на серебряной глади моря. Что им было делать? Ведь было учтено все, кроме Полярного сияния. Отложить операцию на день? Это природное явление очень редко случается две ночи подряд. На две-три секунды он закрыл глаза. Поток мыслей заполнил сознание. Удастся ли ему поддержать на должном уровне моральный дух своих людей в течение следующих суток, которые могут стать роковыми? Он принял свое решение — победить или погибнуть! Надо идти этой ночью. В конце концов, свечение поможет им не только обнаружить врага, но и самое главное — определить цель.

— Оба дизеля, полный ход!

Волна, рассекаемая носовой оконечностью на 17-ти узлах, становилась все крупней. Приемники воздуховодов, выведенные побортно в ограждение рубки, производили звуки подобные свиному хрюканью, которое было трудно выносить долгое время. Из-за течений график движения был строго расписан на ближайшие десять минут.

А внизу экипаж с наслаждением вдыхал свежий ночной воздух, очищавший тяжелую и грязную внутриотсечную атмосферу. В центральном посту Хольцер внимательно следил за показаниями эхолота. Он услышал, как дизели снизили обороты, а чуть позже увидел, как отметка глубины стала медленно расти. Шпар взял карандаш и отметил на карте счислимое место, в то время как вахтенный унтер-офицер в ЦП докладывал на мостик по переговорной трубе значения глубины.

Острова, казалось, утопали в своеобразном ореоле. Скалы четко выделялись на фоне молочного неба, но берег все еще сливался с морем из-за яркого свечения и скачущих сполохов Полярного сияния. Невосприимчивую к зыби, которую она пронизывала подобно кинжалу, лодку больше не качало. Фантастические облака, словно подсвеченные адскими кострами, непрестанно формировали все новые чудовищные силуэты. Их тени, крутясь, бежали по волнам. Эти пламена то разрастались, то утихали, чтобы вдруг вовсе исчезнуть и вновь разгореться еще сильнее, чем прежде. Что там такое — отражение облака или волны? А может быть видение корабля, то появляющегося, то исчезающего среди гребней и впадин?

Гул воздухопроводов заглушался свистом ветра в ушах Дзиалласа. Он опустил бинокль, протер линзы куском замши, и снова направил его на горизонт. Он предпринимал титанические усилия, чтобы проникнуть сквозь эту неосязаемую завесу, смазывающую очертания.

— Судно на створе маяка! — выкрикнул Дзиаллас, не отрывая бинокль от глаз.

Хотя Прин пробежал взглядом по волнам, море казалось по-прежнему пустынным.

— Тебе привиделось. Ничего нет, — ответил фон Фарендорф Дзиалласу и опустил бинокль.