Загадка Ватикана
Шрифт:
— У меня есть только одно желание: пусть отныне жители Антиохии свободно смогут совершать паломничество сюда, дабы почитать Бога через Святой Образ Его Сына.
Ответ удовлетворил царя, и он разрешил паломникам, расположившимся лагерем перед городскими стенами, организовать процессию, потом с хвалебными гимнами пройти через город и войти в святилище с остроконечной крышей, чтобы полюбоваться вновь выставленным покровом.
Басофон, осел и попугай приняли участие в празднике, закончившемся пиром, данным царем в честь обоих городов. Но сын Сабинеллы был не очень доволен. Он считал, что христианам
— Что с вами стало бы, если бы не я? Тиран все еще властвовал бы. Ни один из вас не посмел взбунтоваться. А вы, жители Антиохии, вы все еще сидели бы перед стенами и ждали, когда Святой Образ обратится в дым. Так-то вы собираетесь распространять свою веру? В Риме казнят, уничтожают последователей Мессии. Вечно ли вы будете ходить с опущенной головой?
— Наш Бог — бог любви, а не войны, — сказал антиохский епископ.
— А Иисус сказал: «Думаете ли вы, что Я пришел дать мир земле? нет, говорю вам, но разделение. Ибо отныне пятеро в одном доме станут разделяться…» [14]
14
Лк. 12:51-52.
— О, — ответил старик, — знакомо мне, что ходят по свету Писания, передающие слова и дела Господа нашего, но я не верю им. Все Писание — лживо. В нем запечатлены непонятные слова и фразы. Я же собственными ушами слышал сына одного из Двенадцати и верю только его словам.
В этот момент к столу, за которым разговаривали Басофон и епископ, подошла очень красивая девушка из Антиохии. Мать ее, родом из Эфиопии, передала дочери дикую красоту: длинные черные волосы, горящие глаза, чувственные губы. Тело ее колыхалось в танце, когда она шла. Басофона очаровала обращенная к нему улыбка. Эта девушка была проституткой из предместья. Она приняла веру назареянина, но тем не менее внутри красавицы гнездились различные болезни, потому-то Абрахас и выбрал ее, чтобы соблазнить Басофона и заразить его.
— О, — кокетливо произнесла девушка, — каков герой! Какие мускулы, какая отвага! Могу я присесть рядом с вами на минуточку?
— Девушка, — недовольно сказал епископ, — проходи своей дорогой! Разве ты не видишь, что мешаешь нам?
— Да нет же, — возразил Басофон. — Садись. Настало время веселья. Ты умеешь петь? Танцевать, быть может?
— Я станцую. — И она окликнула двух музыкантов.
— Подумайте хорошенько! — предупредил его епископ.
— Христос любил песни и застолья, — мягко ответил Басофон. И, хлопая в ладоши, он задал ритм музыкантам, а потом девушка стала импровизировать в танце, к огромному удовольствию мужчин, усевшихся вокруг. Тут попугай вспрыгнул на плечо молодого человека и проскрипел на ухо:
— Это говорю тебе я, Гермоген: ты делаешь большую ошибку. Ты сто крат не прав!
— Помолчал бы! — отмахнулся Басофон, слегка ударив его по клюву, что весьма огорчило попугая.
— Я лучший ученик Гермеса, превращенный в диковинную птицу. Я и так смешон! А тут еще меня одернул этот юнец! Какой позор!
— Послушай, — сказал римлянин Брут, превращенный
Но Гермогена совсем не устраивала такая философия. Он с тоской спрашивал себя, обретет ли он вновь когда-нибудь человеческие черты. Не должен ли он был отправиться в Вифинию к губернатору Каю Плинию, чтобы склонить его на борьбу с фанатизмом последователей Христа? А сейчас он находился среди этих гнусных почитателей мертвого бога — и это он, ставший его домашней птицей, его попугаем!
А между тем девушка, завладевшая вниманием Басофона, продолжала его соблазнять, что было совсем не сложно. Дьявол Абрахас точно угадал: у этого Ахилла была своя пята. Так и вышло: после танцев пара удалилась в опочивальню, примыкавшую к пиршественному залу.
— Господи, Христос! — воскликнул Параклет. — Ваш Сильвестр сейчас попадет в сети, расставленные ему адом!
— Как это? — вопросил Иисус.
— Эта эфиопка — чудовище! Взгляните, что у нее внутри: гнойные черви копошатся в ней, их больше, чем в навозной куче. Ваш светоч Фессалии сейчас заразится!
— Пускай этот дурачок заполучит небольшую болезнь. Разве вы не знаете, что спирохета возбуждает ум?
— Но ведь это болезнь!
— Что вы об этом знаете? Болезнь — это наследие Змея. И тем не менее человеку удалось обратить ее себе на пользу. Я доверяю ему.
Решительно Святой Дух все меньше и меньше понимал свое второе «Я», которое сотню лет тому назад спустилось на Землю, дабы спасти человечество, которое тем не менее до сей поры осталось все таким же заблудшим и развращенным».
— Ах, — вздохнул нунций, — к счастью, вы предупредили меня, что речь в этой части идет об исламском памфлете!
— Отметьте, — заметил отец Мореше, что идея заражения Сильвестра венерической болезнью идет от дьявола и что Христос подумывает обратить зло в добро, расстроив тем самым план Злого Духа.
— Это еще ничего! — подчеркнул Сальва. — Абрахас — слово гностическое. Есть невольное смешение понятий философии магов и Зла. Ислам считает христианство смесью теории гностиков и язычества, не так ли?
Тут швейцарский гвардеец объявил о приходе комиссара Папини, который, войдя, щелкнул каблуками, по-военному приветствовал присутствующих и остался стоять в дверях. Лицо бывшего офицера карабинеров было свинцового цвета, что свидетельствовало о нелегких днях накануне.
— Монсеньор, отец мой, господин профессор, примите выражения моего почтения и простите меня за бесцеремонное вмешательство в вашу научную работу, но на мне лежит тяжкая обязанность сообщить вам очень печальную новость.
— Говорите, — потребовал нунций, которого весьма раздражало манерное словоизлияние комиссара.
Тот, подобно актеру в последнем акте драматической комедии, продвинулся на шесть шагов и нарочитым шепотом, слышным всем, произнес:
— Найден профессор Стэндап.
— Так что же! — воскликнул прелат. — Продолжайте, прошу вас.
— Тело его нашли в Варшаве. Ужасное дело! Посольство Великобритании…
— Именно этого я и боялся, — сказал Сальва, направляясь к застекленной двери, выходящей в сад.