Загадка XIV века

Такман Барбара

Никто не знает, как трудно утихомирить мое бедное сердце, Чтобы скрыть свое горе, ведь я не нахожу ни у кого утешения. Когда нет любви, на глаза просятся слезы, Но я не жалуюсь, не скулю и не хнычу, А смеюсь, когда надо плакать, И, без размера и рифмы, наскоро сочиняю стихи, Чтобы унять сердечные раны.

Проникновенные лирические стихи (и, возможно, симпатия, которую вызывала Кристина) развязали кошельки высокородных людей, считавших своей обязанностью покровительствовать искусству, что воодушевило Кристину продолжить труды, и она взялась за переводы и переложение работ других авторов — привычная литературная

практика того времени. Кристина работала в разных жанрах. Она написала большую работу о военном искусстве, основанную на труде Вегеция «Краткое изложение военного дела», роман на мифологическую тему, трактат об образовании женщин и ценную историческую работу — биографию Карла V. В «Книге о Граде женском», посвященной известным женщинам прошлого, Кристина повествует о своей достопримечательной жизни и о своей страстной любви.

Кристина написала пролог к работе Боккаччо — «О знаменитых женщинах», которую перевела на французский. В прологе Кристина задается вопросами: «Почему мужчины единодушны в приписывании женщинам слабости?», «Почему женщины хуже мужчин, ведь они тоже созданы Богом?» В прологе изображены три аллегорические фигуры: Справедливость, Вера и Милосердие, по мнению которых «нынешнее восприятие женщин навязано заносчивыми мужчинами». Чтобы оценить женщин по праву, они рассказывают о женщинах прошлого: о Церере, способствовавшей успешному земледелию, об Арахне, положившей начало ткачеству, о героинях Гомера и мученицах за христианскую веру.

В «Послании к богу любви» Кристина задается вопросом: почему раньше во Франции женщин чтили и уважали, а теперь их оскорбляют не только простолюдины, но и образованные знатные люди? «Послание» — явный протест против клеветнического изображения женщин во второй (сатирической) части «Романа о Розе», написанной Жаном де Меном. Профессиональный писатель, магистр искусств Парижского университета, Жан де Мен был Джонатаном Свифтом своего времени, сатириком, обличавшим доктринерство в философии и религии и едко смеявшимся над куртуазной любовью. Жан де Мен ратовал за естественные поступки и чувства, за близость к природе и высмеивал фарисейство и целомудрие, которые олицетворяли в его сочинении нищенствующие монахи. Но, подобно церковникам, ставившим в вину женщинам порождение у мужчин плотских желаний, Жан де Мен обвинял женщин в утрате человечеством возвышенных идеалов. Считая куртуазную любовь искусственным восхвалением слабого пола, он сделал женщин олицетворением вероломства и лицемерия и верно, как сам считал, показал изнанку куртуазной любви с высоты положения безгрешного самоуверенного мужчины. Не так ли в наши дни полицейские сажают за решетку проституток, а к их клиентам относятся снисходительно?

Своим протестом Кристина старалась вызвать дискуссию между сторонниками и противниками Жана де Мена. Но она не забывала и о поэзии, в которой звучали меланхоличные нотки.

Уж месяц прошел с тех пор, Как мой милый покинул меня, И сердце мое молчит С того самого горького дня. «Уезжаю. Прощай!» — молвил он, Не услышав мой скорбный стон. Как печальная судьба моя, Целый месяц прошел с тех пор.

Как видно из дошедших до нас книг Кристины, роскошно переплетенных, ее работы пользовались успехом, по меньшей мере, у образованных богатых людей. В возрасте пятидесяти четырех лет она ушла в монастырь. Кристина прожила еще одиннадцать лет и в эти годы написала поэму, посвященную женщине, возвысившейся в то время над другими людьми, — Жанне д’Арк.

В XIV веке на литературной стезе проявила себя и другая женщина, англичанка Марджери Кемп. В двадцатилетием возрасте Марджери вышла замуж, но после первых родов тяжело заболела, и ей не давали покоя видения, призывавшие ее отречься от мира. Она стремилась следовать этим установлениям и посвятила свою жизнь паломничеству. О своих странствиях и видениях она написала книгу, надиктовав ее двум писцам, которая получила известность как «Книга Марджери Кемп». Во время паломничества в Иерусалим Марджери на месте мученичества Христа «испытала безграничную горесть и великую щемящую боль». После этого у нее начались припадки, сопровождавшиеся безудержным плачем. Припадки эти повторялись с разными интервалами: когда происходили раз в месяц, когда раз в неделю, иногда ежедневно, а то и следовали

один за другим и настигали даже в церкви или на улице. Вид распятия вызывал у нее неистовое волнение, а когда она видела раненого человека или покалеченное животное, или когда при ней били ребенка или хлестали лошадь кнутом, ей казалось, что она видит, как истязают Христа. Марджери старалась на людях скрывать чувства и не плакать навзрыд, чтобы не раздражать окружающих, ибо ее постоянно осыпали ругательствами. Одни полагали, что она злоупотребляет вином, другие — что в нее вселился злой дух и лучше бы ей отправиться на тот свет. Марджери Кемп была, разумеется, неприятной соседкой, как и всякий, кто не в силах скрыть своих душевных страданий.

Двадцать седьмого июля 1365 года в Виндзорском замке Изабелла Английская и Ангерран де Куси сочетались браком. На пышном празднестве выступали лучшие английские менестрели. На невесте переливались, горели и искрились драгоценные камни стоимостью 2370 фунтов 13 шиллингов и 4 пенни — свадебный подарок, преподнесенный Изабелле семьей. Приданое Изабеллы, увеличившееся после смерти сестры, теперь составляло четыре тысячи фунтов годового дохода. Подарок английского короля Ангеррану был не менее ценен: он получил свободу без всякого выкупа.

Четыре месяца спустя, в ноябре, супружеская чета получила разрешение короля уехать во Францию. Эдуард расстался с дочерью неохотно и в письме, ей написанном, подчеркнул, что отпускает ее лишь для того, чтобы «ознакомиться со своими французскими землями и поместьями». Изабелла в то время была уже в положении, и Эдуард в том же письме дал дочери обещание, что все ее дети, рожденные за границей, станут наследовать земли в Англии и «обладать всеми другими причитающимися правами, как если бы они родились на территории английского королевства».

В апреле 1366 года у Ангеррана и Изабеллы родилась дочь Мария. Не прошло и месяца после этого, как Изабелла с мужем и дочерью поспешила вернуться в Англию. До порта она ехала в четырехколесном крытом фургоне с мягкими комфортабельными сиденьями. Изабелла захватила с собой в дорогу постельное белье, серебряную посуду и даже кое-какую мебель. Впереди ехали слуги, чтобы заранее обустроить помещение для ночлега. Нелегкое путешествие с новорожденной дочерью на руках, сначала по тряской дороге, а затем по, возможно, бурному морю казалось странным и даже безрассудным поступком со стороны Изабеллы, но, видимо, ее тянуло домой. За все годы замужества Изабелла в Куси-ле-Шато так и не прижилась, и как только Ангерран уезжал по делам на долгое время, она немедленно возвращалась ко двору своего отца. Возможно, в огромном замке, возвышавшемся на холме, она чувствовала себя неуютно, но более вероятно, она просто стремилась туда, где прошла ее молодость и где все ей потакали.

Едва Ангерран вместе с семьей возвратился в Англию, Эдуард постарался как можно теснее приблизить его к себе. Одиннадцатого мая 1366 года канцлер в присутствии Эдуарда оповестил членов парламента, что «поскольку король выдал свою дочь замуж за Ангеррана де Куси, владельца превосходных поместий в Англии и во Франции, Эдуард полагает, что породнившийся с ним Ангерран достоин титула графа, и потому просит парламент согласиться с этим намерением». Парламент охотно одобрил предложения Эдуарда, представив королю право определить самому, какие земли даровать Ангеррану, в итоге наделенному графством Бедфорд. Пополнился новым членом и орден Подвязки. С этого времени Ангерран под именем Ингелрам [8] , граф Бедфорд, стал появляться в английских хрониках.

8

Имена собственные по разные стороны Английского канала произносились по-разному и могли, говоря откровенно, безбожно перевираться. В «Кентерберийских рассказах» Чосера монахиня-аббатиса «по-французски говорила хорошо и свободно, как этому учат в Стратфорде, но парижский французский был ей неизвестен».

В то же время Эдуард подарил Изабелле новые земли, приносившие ей в год двести фунтов. Она, как обычно, распоряжалась этими деньгами по-своему, пуская их на дорогие покупки. Казалось, сорить деньгами на такого рода приобретения стало для Изабеллы навязчивым состоянием. Больше того, она нередко покупала дорогостоящие товары в кредит (к примеру, шелк, бархат, тафту, парчу), и эти ее долги приходилось оплачивать Эдуарду, который с той же смиренностью выкупал отданные дочерью в заклад драгоценности.