Загадка загадочной загадки
Шрифт:
Как девяносто шестой?? Был же дветыщи двадцать второй!! — торкнуло в мозгу. Но тут вошла неопрятная толстая врачиха, на ходу облачаясь в мятый халат, и мысль ускользнула.
Глава 2. Плюсы и минусы
Начался опрос и осмотр. К счастью, на все вопросы отвечала мама, я изображал обессиленного. Удалось выяснить, что меня зовут Иван Александрович Белов, 1983 года рождения, то есть мне сейчас тринадцать лет. И что мы, оказывается, в эту квартиру переехали только в начале лета, поэтому и к детской
Странно было видеть, как мама заискивает перед этой нелепой хабалистой врачихой, которая ведёт себя, как хозяйка жизни, а у самой ни маски, ни перчаток, термометр стеклянный и маникюр облупленный.
Мысль была неправильной, но додумывать её я не стал, боялся пропустить важное.
В школу я должен был пойти с сентября в новую, «Высота» называется. Тут врачиха, тараща криво подведённые чёрным карандашом глаза (левый размазался), разразилась пятиминутной возмущённой речью на тему «Угробили образование, кто попало может какие попало школы открывать», игнорируя робкие мамины попытки что-то ей объяснить.
— Послушайте, — наконец не выдержал я, — давайте уже вы займётесь своим делом: протоколом осмотра и планом лечения. А с учёбой мы разберёмся сами.
Они обе уставились на меня, как будто заговорила кровать, на которой я лежал.
Мама ахнула и принялась извиняться за моё поведение, а у врачихи стал такой вид, будто я в неё плюнул. Резким движением она вырвала из блокнота листок, швырнув его на стол, и промаршировала к дверям, не удостоив меня ни словом.
Мама побежала за ней, всё так же бормоча извинения, а я взглянул на листок, на котором было накарябано: «Постельный режим. На приём 19.08».
И всё.
Меня разобрал истерический смех. Вот курица-то, а?
— Не вижу ничего смешного, Ваня, — строго произнесла вернувшаяся мама. — Ты что, не понимаешь, чем твоя выходка может обернуться?
Я оборвал смех.
— Хм… понимаю. Твоей жалобой в министерство здравоохранения на недобросовестное лечение любимого сына, например. Ну и в страховую тоже.
— Что? В какую ещё страховую? — Слабым голосом переспросила мама, растерянно моргнув. Отчитывать меня она, видимо, передумала.
— Да ты посмотри, что она тут написала! — я сунул ей бумажку. — В медицинскую страховую, э… — я сверился с полисом, который остался лежать на письменном столе. — В «Московский городской фонд медицинского страхования», вот в какую. А заведующему поликлиникой лучше позвонить прямо сейчас, пока она до неё ещё не дошла.
— Что? Не собираюсь я никуда звонить! — мама с таким ужасом смотрела на меня, что я как-то сдулся.
— Как хочешь, — буркнул я. — Я устал, спать буду.
Я натянул на голову одеяло и отвернулся, но услышал, как Ванечкина мама вышла из комнаты, прикрыв дверь. Надо подумать. Надо хорошенько подумать.
Итак, приступим.
Минусы: это не я, и я ничего не помню.
Как это могло произойти? Имел место перенос сознания. Спонтанно, или по воле высших сил, или в результате эксперимента — неизвестно. Что стало с моим телом — неизвестно, что стало с сознанием Вани — тоже. Его памяти во мне нет, это точно. Но и моей личной памяти во мне нет! Но ведь какая-то есть? Я знаю значения слов, умею пользоваться ложкой и всё такое, и даже знаю, что делать с борзыми врачихами. Наверно, настоящий я был взрослым, и жил в 2022-м году. Из этого следует, что в 1996-ом я тоже уже жил, и даже выжил. Хотя нет! Я ведь мог родиться и позже, времени повзрослеть до 2022-го навалом.
А вдруг я на самом деле женщина — пришла вдруг странная мысль. Я покрутил её и так, и этак, и решил пока не отбрасывать такую возможность.
Ммм, ну и что дальше? О! — надо вспомнить, кем я был по профессии, это может пригодиться.
И вообще, надо вспомнить, что происходило в то время, между девяносто шестым и двадцать вторым. Основное — деноминация, дефолт 1998-го, Путин… Потом ничего, потом кризис 2008-го, Крым в 2014, снова ничего… Пандемия коронавируса в 2020-ом и Спецоперация в 2022-ом.
Хм, а интересно! Главное, пережить лихие девяностые, а там будет видно, произошла развилка событий или нет. Так, школу я, получается, закончу в 2000-м году. Символично.
Не о том думаю. Сейчас главное — легализоваться, или, вернее, натурализоваться. Удачно, что будет новая школа, и новое место жительства тоже мне в кассу, остаются родители, а это самое сложное. Многие изменения в поведении можно, конечно, списать на переходный возраст, но не все… Тут засада, маму и так уже шокировал.
Какая-то мысль свербела на краю сознания, я расслабился, давая ей сформироваться. Ага, полис-то был московский! Значит, мы живём в Москве? Нифига себе, прошлый-я точно тут не жил, значит, остатки памяти тут будут бесполезны. И это — засада номер два.
Устал я что-то от этих размышлений, как бы не потерять бдительность. Я провалился в сон.
***
Поскольку на следующий день мама вышла на работу, я потихоньку облазил всю квартиру, оказавшуюся трехкомнатной, изучал что где лежит, и вообще, чем богаты.
Было очень интересно — с одной стороны, как будто ходишь по музею, а с другой — будто воруешь чужую жизнь. Мысли про чужую жизнь я задвигал подальше, наоборот, стараясь проникнуться, что всё вокруг моё родное. Квартира была просто роскошная, несмотря на простенький ремонт — высокие потолки, огромные комнаты, и вообще, жили мы очень неплохо для этих времён. Видно, деньги в семье водились — в гостиной, например, был мягкий гарнитур с журнальным столиком, стенка, шторы с ламбрекенами, телевизор неизвестной мне марки «Голдстар» с видиком, а также множество растений в горшках. Растения меня заинтересовали, но при ближайшем рассмотрении оказались неинтересными — щучьи хвосты, бегонии и алоэ.