Загадка золотой чалмы
Шрифт:
— То, что вы потребовали врезать в вашу комнату замок, — ваше право. Хотя, по-моему, мы с вами живем не в коммунальной квартире, и я лично от вас не запираюсь. Ну да ладно. Однако запасной ключ, будьте любезны, отдайте мне. А то, знаете ли, многое в жизни бывает!
— И не надейтесь, Константин, не дождетесь! — с трагическим пафосом воскликнула теща.
— Ключа не дождусь? — переспросил отец Ивана.
— О нет, — величественно ответила бабушка. — Ключ я как раз отдам.
И на глазах Пуаро она крайне театральным жестом вручила отцу дубликат
Восстановив в памяти сей яркий эпизод из жизни семейства Холмских, Иван принялся размышлять, что мог сделать предок с этим ключом. Ясное дело, он куда-то его убрал. Вернее, засунул. Потому что, если Константин Леонидович что-нибудь куда-то убирал, то чаще всего это потом искалось годами. Причем глава семейства Холмских обвинял в потере всех, кроме себя самого. А так как ключ от комнаты Генриетты Густавовны ему так ни разу и не потребовался, значит…
«А, собственно, это значит лишь одно, — подумал Иван. — Придется мне искать». Бабушка по-прежнему пила чай на кухне, одновременно что-то тихо напевая. Внук пробрался на цыпочках в родительскую комнату. «Так, — поскреб он затылок. — С чего же мне начать? Наверное, лучше всего с отцовского письменного стола. Он туда самый разнообразный хлам кидает, а потом раз в год разбирает. И каждый раз бывает очень удивлен, откуда у него в ящиках «взялась вся эта дрянь»?»
Мальчик потянул на себя верхний ящик. Нет, его положительно сегодня преследовали замки. Ящик был заперт.
— Они чего, все обалдели? — пробормотал он. — Скоро весь дом позапирают.
Правда, на сей раз ключ обнаружился сразу. В стаканчике с ручками. Иван открыл стол.
— Ты чего там шаришь? — неожиданно раздался за его спиной голос Генриетты Густавовны.
Вздрогнув от неожиданности, внук ляпнул первое, что пришло на ум:
— Дискету ищу. Мне по информатике надо.
— Папа запрещает без него лазить, — строго поджала губы Генриетта Густавовна.
— Он знает, что я у него дискеты беру, — Пуаро не терял надежды усыпить бабушкину бдительность.
Но та словно почувствовала подвох.
— Не знаю, не знаю. Мне, конечно, все равно, мое дело маленькое. Но ты все же дождись отца. Вернется с работы, тогда и разбирайтесь.
— Вот получу завтра двойку по информатике, — угрожающе изрек Иван.
— А ты постарайся и не получишь, — бабушка оставалась непреклонной. — Твой отец меня вчера вечером специально предупредил, что к компьютеру никто даже приближаться не должен. У него, видите ли, там какая-то важная работа.
— Это он тебе велел не приближаться, — заспорил Иван. — Ты, ба, в компьютерах не сечешь. Помнишь, как ты однажды помыть его пыталась?
— Я хотела как лучше, — с оскорбленным видом откликнулась бабушка. — Не все же в грязи жить.
— Вот поэтому предок и не хотел, чтобы ты опять приближалась, — сказал Иван. — А меня запрет не касается. Я в компьютерах пру и ничего не испорчу.
— Придет отец, — крайне неприятным тоном проговорила Генриетта Густавовна, — тогда и выясните свои… компьютерные отношения.
Иван вздохнул и уже на выходе из комнаты осведомился:
— А ты позвонила бабушке Марго? Между прочим, она очень ждет.
— Ваня, — менторским тоном отозвалась бабушка. — Тебе не кажется, что ты переходишь границы дозволенного?
— Не кажется, — очень тихо, чтобы Генриетта Густавовна не расслышала, пробубнил себе под нос Иван.
Генриетта Густавовна, действительно не расслышав, продолжила нравоучение:
— Я, милый мой, уже вполне взрослый человек, чтобы самой решать, когда мне надо позвонить и кому.
«Вот так всегда, — отметил про себя внук. — Ко мне постоянно цепляется, а ей ничего не скажи. И она ещё называет себя поборницей демократии».
Однако, решив, что спорить себе дороже, Иван молча удалился к себе. Впрочем, бабушка не настаивала на продолжении разговора.
Открыв дверь своей комнаты, она вошла туда и мигом вновь заперлась.
— Во, жизнь-кочерга, как говорит мой друг Луна, — тихо произнес Иван и вновь направился на цыпочках в спальню родителей. Поведение Генриетты Густавовны занимало его все сильней и сильней.
Интуиция не подвела. После осторожных, но тщательных поисков Иван действительно обнаружил в третьем, самом нижнем ящике стола Константина Леонидовича второй ключ от двери.
— Попалась птичка, — хищным шепотом приветствовал находку мальчик. — Теперь только надо тебя немного отвлечь, и я мигом выясню, с какой попсой ты там запираешься.
Спрятав ключ в карман, Пуаро осторожно задвинул ящик и уже поднялся с корточек, собираясь покинуть родительскую спальню, когда бабушкина дверь снова скрипнула.
— Ва-аня! — позвала Генриетта Густавовна.
Оказавшись в ловушке, он, недолго думая, рыбкой нырнул под родительскую кровать и, больно там обо что-то стукнувшись, затаился.
— Ваня, почему ты не отвечаешь?
По голосу внук определил, что бабушка заглянула к нему в комнату. Теперь оставалось ждать, когда она, проверив родительскую спальню, переместит поисковую экспедицию в район ванной, туалета и кухни. Тогда можно спокойно вернуться к себе, и пускай бабушка думает, что угодно. Он же, Иван, будет стоять на том, что спокойно сидел у себя и делал уроки. Просто она не заметила.
— Ва-аня! — бабушка уже стояла в дверном проеме спальни.
По закону подлости именно в этот момент ему жутко захотелось чихнуть. Он с силой зажал пальцами нос и возмущенно подумал: «Вот её хваленая уборка. Чистота. Порядок. А под кроватями все равно пыльно».
— Ва-аня, ты где? — в голосе бабушки все отчетливей слышалось раздражение.
«Там, где тебя нет, — вел воображаемый диалог с преследовательницей Пуаро. — Иди, ищи скорее на кухню. Чего зря вопить».
— Странно, — охватило явное замешательство Генриетту Густавовну. — Куда он мог деться? Неужели гулять пошел? Ваня! Ваня! Ау! Надо же, совсем от рук отбился. Удрать на ночь глядя и даже не предупредить.