Загадки первых русских князей

Королев Александр Сергеевич

Последнее положение особенно интересно и позволяет выдвинуть несколько рискованных, может быть, предположений. Изначально Илья Русский (Греческий, Моровлин) — знатный витязь, который появляется в Киеве уже в зрелом возрасте. Где он был до этого, в точности неизвестно. Сюжет о «сидне», просидевшем 33 года без движения, по своему решает этот вопрос. По своему отвечают на этот вопрос былины об Илье из казачьего «пласта». В них говорится, что Илья Муромец плавал тридцать лет по Хвалынскому (Каспийскому) морю на корабле «Сокол». Затем он покидает корабль и едет на коне к Владимиру Красное Солнышко. Но из некоторых вариантов сюжетов (о поединке Ильи с сыном или дочерью, а это один из самых ранних сюжетов об Илье) видно, что богатырь долгие годы провел за границей. Об этом же периоде свидетельствует и былина о встрече Ильи со Святогором. Святогор — персонаж довольно сложный. Многочисленная литература, посвященная ему, до сих пор не прояснила этот загадочный образ. Ясно, что Святогор, в противоположность «святорусским»

богатырям, богатырь «чужой», «святогорский»^{243}. Повстречав Святогора, Илья проводит с ним долгое время вдали от Руси, на «святых горах» или в «северной стороне». Так в былинах часто обозначается чужбина. Уж не в Моравии ли эта чужбина? Судя по прозвищу Ильи, это вполне вероятно. Сказания об Илье были настолько широко распространены в XII веке, что попали даже в немецкую поэму и скандинавскую сагу, что делает возможным предположение об их появлении уже в X или XI веках. Не был ли прототипом Ильи какой-то витязь-христианин, бежавший из Великой Моравии, или рус-дружинник, побывавший там вместе с Олегом Моравским и вернувшийся после долгой отлучки домой? Это вполне вероятно.

Нас не должно смущать, что в былинах Илья Муромец оказывается современником Владимира Красное Солнышко, а Илья Муравлении жил во времена Игоря и Ольги. Тут мы сталкиваемся с тенденцией отнесения деятельности всех богатырей ко времени князя Владимира Святого, который принимает в былинах характер идеального князя. Мы уже говорили об этом «эпическом» времени русских былин. Этот процесс можно проследить. Олег Моравский, с которым на Русь и прибыло множество беглецов из Моравии, является современником княгини Ольги, ее союзником. В вариантах былин XVI века, как это отражено в вышеупомянутых путевых записках Эриха Лассоты, Ольга названа уже не бабкой, а матерью Владимира. Ольга и Олег Моравский, таким образом, становятся современниками Владимира, причем Илья «Моровлин» у Лассоты назван воеводой Владимира. Позднее Ольга пропадает из былин, а Илья остается в роли богатыря из дружины Владимира.

Предположение о том, что одним из прототипов Ильи мог быть какой-то богатырь, выходец из Моравии, дает мне возможность сделать еще одно, весьма смелое предположение: не стал ли сам Олег Моравский этим прототипом? Это предположение может показаться неожиданным, хотя уже М. Халанский в начале XX века пытался обосновать мысль, исходя все из той же порочной практики подбирания в летописях прототипов всем героям русского эпоса, что прототипом Ильи был Вещий Олег!^{244} Выше я уже говорил, что сам Олег Моравский мог стать одним из героев, предания о котором были использованы древнерусскими книжниками при составлении летописного образа Вещего Олега.

Выскажу некоторые соображения, подтверждающие, как мне кажется, мое предположение. В вышеупомянутой старонемецкой поэме «Ортнит» герой по совету своего дяди по матери Ильи Русского выступает в поход за невестой, дочерью сирийского короля Махореля. Неподалеку от города Судерса, резиденции Махореля, корабли Ортнита были встречены флотом Махореля. Ортнит притворился купцом (вспомним убийство Олегом Аскольда и Дира!) и был пропущен в гавань Судерса. На рассвете Ортнит и Илья Русский ворвались в город. Далее следует рассказ о битве, в которой Илья демонстрирует громадную силу, мужество и жестокость. К вечеру Судерс был взят. Ортнит с невестой возвращается домой.

В этой поэме ярко проявился мотив заморского хождения за невестой, очень распространенный в русских былинах. Этот же мотив отразился в проложном житии Владимира Святого особого состава, дошедшем до нас в списке XVII века^{245}. Это житие, составленное на основе преданий, содержит в себе эпизод крещения Владимира и похода на Корсунь. Владимир решил креститься и отправился походом на Грецию, чтобы обрести там учителей. Он захватывает Корсунь, князя и княгиню корсунеких убивает (здесь явное сходство с историей захвата Владимиром Полоцка), а их дочь выдает за варяга Ждъберна, своего помощника. Далее Владимир посылает своих воевод Олега (!) и Ждъберна в Царьград просить в жены сестру императора. Та ставит условие — крещение. Дальнейшее хорошо известно.

Сходство сказаний налицо. Любопытно, что в «Ортните» Илья выступает в роли инициатора сватовства и похода, а в житии Владимира одним из участников похода и сватов оказывается воевода (!) Олег. Следует упомянуть еще об одном произведении. Известна русская былина о том, как Илья приводит невесту князю Владимиру. В ней князь Владимир женится на царевне Марфе, дочери «премудрого царя Философа» (возможно, намек на византийского императора Константина Багрянородного, хотя женился Владимир на его внучке). А помогает Владимиру в этой былине «Илюшка-пьянюшка», матросов сын^{246}. Как известно, в некоторых былинах помощником Ильи Муромца выступает некий Василий Пьяница, «названный брат» Ильи. Образы Василия и Ильи очень переплетены^{247}.

Перед нами тот же сюжет и те же герои, что и в «Ортните», и в житии Владимира. Получается, имена «Илья» и «Олег» в сказаниях

могут быть взаимозаменяемыми. Это два разных имени одного фольклорного персонажа — свата. М. Халанский считал даже, что в фонетическом отношении имя «Олег» легко переходит в «Илья»: Олег в преданиях > Елег или Ельга > Eligas = Elias (в саге Битерольфа) или Ilias (в «Ортните») > Elia (у Эриха Лассоты) > Илья^{248}. В связи с сюжетом об участии Ильи-Олега в сватовстве невесты для своего князя или «короля», необходимо отметить, что, согласно преданиям Повести временных лет, именно Вещий Олег привел Игорю Ольгу в жены. Е. А. Рыдзевская обратила внимание на «белорусское сказание о царевиче Игре Игрывиче, добывающем себе невесту из Царьграда, «царь-девку». Это, очевидно, смутные воспоминания об Игоре и отражение неясного представления о какой-то связи и его, и Ольги с Царьградом. В поздних летописях оно, как известно, выразилось в перенесении древлянского похода Ольги на Царьград, который она берет при помощи подожженных птиц, как и древлянский Искоростень»^{249}. Добавим, что белорусское предание сближает историю женитьбы Игоря с хождением Ортнита за невестой и сватовство Владимира к дочери царя «Философа». Учитывая, что в образе Вещего Олега, женившего Игоря, отразился Олег Моравский, мы получаем подтверждение нашего предположения о том, что моравский князь стал одним из прототипов нашего Ильи Муромца (Муравленина).

Во всех былинах Илья — обязательный защитник православия. Это проявилось, прежде всего, в часто встречающемся отождествлении Ильи Муромца с Ильей Пророком^{250}. Например, П. Астров в XIX веке обнаружил в Малороссии сказание, в котором Илья богатырь и пророк объединены под именем Илья Великий. По приказанию Бога Михаил Архангел и Илья Великий ведут борьбу с чертями. Илья Великий был прежде человеком. У него отсохли руки и ноги, в отсутствие родителей он почувствовал в себе силу благодаря выпитой по приказанию явившихся ангелов чашки вина; он встал на ноги. Затем он отправляется искать поединщиков, наталкивается на Соловья-разбойника и убивает его. Дети убитого хотели убить Илью, но Бог его спас и взял на небо^{251}. Известно, что многие прозаические сказки об Илье Муромце существовали у финнов, латышей, чувашей, якутов, к которым они перешли от русских. В 80-х годах XIX века доцент Гельсингфорского университета Ю. Крон передал А. Н. Веселовскому ряд сказаний об Илье Муромце, распространенных среди финнов. В одном из них говорится, что пророк Илья девять лет был сиднем и «молитвы о нем благочестивых родителей были напрасны». Илья был исцелен голосом, прозвучавшим из-за двери их дома. За дверью никого не оказалось (в другом варианте за ней стоял Христос), и потрясенный отец Ильи объявляет сыну, что тот «божеского рода»^{252}. В чувашской сказке об Илье-сидне он назван «богом». Он уехал на небо и теперь гоняет и бьет «шайтана»^{253}. Конечно же, отождествление Ильи Муромца с Ильей Пророком, чаще всего связанное с былинами об исцелении героя, позднейшее. Однако даже в изображении инородцев видно отношение русского народа к Илье, как к святому, почти Богу. В некоторых вариантах русских былин эпизод исцеления также приобретает известную религиозную окрашенность: калики, исцелившие Илью, отождествляются с Христом, апостолами, чудотворцем Николаем и т. д.^{254} Это явилось, вероятно, следствием бытования сюжета в среде калик-исполнителей духовных стихов, от них эти мотивы были усвоены и некоторыми носителями богатырского эпоса. В большинстве же вариантов сюжета об исцелении Ильи не проясняется, кто были эти неведомые странники.

Народное предание причислило Илью к лику святых, а в XVII веке огромной популярностью пользовалась легенда о наличии в Киево-Печерской лавре мощей Ильи. Некоторым авторам XVII века (в частности, иноку этого монастыря Афанасию Кальнофойскому в 1638 году) доводилось даже видеть эти мощи и слышать рассказы о том, что под старость Илья Муромец стал иноком и даже жил в пещере св. Антония. В некоторых преданиях говорится, что Илья Муромец окончил свои дни в одной из киевских пещер гораздо раньше основания Печероского монастыря и деятельности св. Антония^{255}. Убеждение в святости Ильи Муромца было столь сильно, что в XVII веке некоторые противники церковных преобразований патриарха Никона даже ездили в Киево-Печерскую лавру, чтобы посмотреть, как на мощах Ильи сложены пальцы — в двуперстие или троеперстие^{256}.

Олег Моравский, как о нем сообщают западнославянские авторы, много сделал для распространения на Руси христианства. В середине X века в Киеве была церковь пророка Ильи, которая упоминается в русско-византийском договоре 944 года. Распространение христианства в Киеве в памяти русов было, вероятно, связано с деятельностью христиан, прихожан церкви пророка Ильи и христиан, прибывших на Русь с Олегом Моравским. В сознании народа беглый моравский князь Олег, союзник и сотрудник Ольги, вполне мог получить имя Ильи Моравского (Муравленина, Моровлина).